Пока Вика накладывала косметику, Катрин рассказывала о прошедшей ночи, о клиенте, о рыжей Элке – еще той шалаве, что спит и с тем, и с тем, и с жанной д 'арк…

Сегодня ванная комната показалась особенно убогой, а белый кафель напомнил больницу. На тусклом треснутом зеркале прикреплен листок:

«Я заслуживаю в жизни самого лучшего,

Все, в чем я нуждаюсь, всегда получаю,

Я хочу победить,

Я хочу быть первой…»

Вика грустно вздохнула: первой она до сих пор не стала и пока никаких шансов.

Как несправедливо! Ведь ей дарована такая утонченная внешность, но, очевидно, этого недостаточно, чтобы добраться до пьедестала…

Сейчас ей двадцать, и выглядит она шикарно, но через пять лет о модельном бизнесе можно забыть. У моделей век короткий…

Когда Вика вышла из ванной, то вся кухня была прокурена. Не найдя пепельницу, Катрин не удосужилась спросить, и бычки были воткнуты всюду, даже в остатки творожка. Вот неряха! Вику чуть не стошнило от омерзения…

* * *

На показ Вика приехала пораньше, она не любила опаздывать. Хотелось показать себя достойно, ей так нужна работа. Последний месяц у нее не было ни одного показа.

Вокруг царила суета: рабочие таскали динамики, софиты, детали подиума. Задевая ее, просили посторониться. Вике было неудобно путаться у них под ногами, но куда бы она ни встала, все равно оставалась для рабочих помехой.

Мимо нее прокатили стойки с одеждой. Что это за коллекция? Вся одежда сделана из валенков и дерюги. Хламиды цвета терракоты, хаки, некрашеного льна, без единого крючка, без единой пуговицы.

Появилась костюмерша – длинная, сутулая, с вдовьим пучком, и принялись перевешивать платья в соответствии со списком манекенщиц.

– Привет, подруга! – закричала Катрин, хлопнув Вику по спине.

Вика поморщилась. Может, в Туве такие колхозные шутки и канают, но Вику они бесили.

– Что за коллекция такая? Как она вообще держится на теле?

– Элка же говорила, что дизайнер шизанутый. Коллекция у него тоже шизанутая, – ответила Катрин. – Сейчас репетнем по-быстрому. Работяги уже закончили настраивать сцену.

– Так, девочки, раздеваемся и примериваем костюмы. Через двадцать минут репетиция. Кутюрье уже пришел.

– Кутюрье! – передразнила ее Катрин и заржала. – Сейчас ты его увидишь! Вон он!

Вика развернулась и уставилась на него: маленький, щупленький мужичок в шелковом костюме типа пижамки. Ровная челочка до середины лба, на носу очки в роговой оправе. Эдакий шизанутый ботан!

Объясняя что-то костюмерше, он томно растягивал слова и жестикулировал холенными ручками. Без спору – он выглядел безумным. Но как подчас трудно найти грань между творчеством и безумием. Творчество – это мир безумцев, и чем ты безумнее, тем больше шансов у тебя на успех. Для «нормальных» людей существуют фабрики и заводы.

Катрин скинула одежду и стояла, гордо оглядывая остальных. Напротив четыре манекенщицы тоже успели раздеться: костлявые, бледные, безлицые, безгрудые…

– Господи! – вздохнула Катрин. – Их что, из Освенцема пригнали?

По бокам гримерных столиков зажглись лампы, гримерши раскладывали принадлежности: косметику, кисточки, флаконы…

– Пройди со мной, – попросила Вику одна из костюмерш.

Она натянула на Вику что-то из дерюги, очень открытое. Грудь почти выпала из декольте. Костюмерша на скорую руку пыталась подогнать платье по фигуре: где английской булавкой, где подтягивая шнуровку. Серж Алмаzoff подошел и, оглядев Вику, довольно хмыкнул:

– Декольте так и оставим. Такой груди нечего стесняться.

Увидев себя в зеркале, Вика была приятно удивлена: даже такое несуразное платье смотрелось на ней хорошо. Она выглядела лучше всех, даже Серж Алмаzoff обращал на нее больше внимания, чем на остальных. Похоже, что она получила лучшие костюмы показа. Это Вика поняла по недовольным взглядам остальных девиц.

Серж Алмаzoff захлопал в ладоши и прокричал, растягивая слова:

– Девочки, на выход! Приступаем к репетициям проходов!

Репетиция началась. Все по очереди выходили, стараясь попадать в ритм музыки и запомнить, кто за кем.

– Девочки, еще раз! Музыка! – орал Серж. – Нет! Это никуда не годится! Как ты идешь? Стоп! Ты… Да! Ты – в зеленом. Почему тебя словно на палубе мотает? Плечи и спину держи неподвижно!

– У мне туфли на размер малы, – промямлила девица в зеленом балахоне.

– Это еще не причина, чтобы сорвать показ!

Еще одна проходка, и опять что-то не так. Потом Серж вылез на сцену и стал показывать, как нужно двигаться. Это вызвало у всех приступ утробного смеха.

– Еще ра-аз! Разворот! Взгляд! Не нужен мне взгляд умирающего лебедя. Это я тебе, да!

И еще одна проходка, а потом еще одна. Через полчаса их отправили к гримершам.

Вика уселась и закрыла глаза, пока гримерша накладывала грим. Серж Алмаzoff несколько раз подходил к ним и давал указания. Вика поняла, что сегодня она фаворитка.

– Готово! – сказала гримерша.

Без грима было бы лучше! Бледная, с фиолетовыми тенями и длиннющими ресницами со стразами, она выглядела, как инопланетянка…

Про остальных моделей и говорить нечего, те просто были синюшными. Даже обычно загорелая Катрин имела сегодня блеклый вид.

Вика подошла к ней. Катрин подкуривала сигарету.

– Интересно, что он тут делает?

– Кто? – оглянулась Вика.

– Вон тот, с хвостиком. В черной рубахе.

– Кто это? – спросила Вика.

– Ты не знаешь? Миша Вульф, – удивилась Катрин. – Крутой светский фотограф. Он снимает для классных журналов. Непонятно, что он тут потерял? Обычно такую муть он не снимает.

Зажглись софиты, и по залу поплыло пятно света, освещая подиум. Публика негромко захлопала. Журналисты, медийщики, фотографы уже заняли свои места.

– На сцену!

Вика стоит второй в очередь на подиум. Первой вышла Катрин, четко чеканя шаг, с лицом, лишенным всякого выражения. За ней кошачьей поступью продефилировала Вика. Публика зашевелилась, вспышки фотографов стали чаще. Изящно развернувшись, она одарила всех загадочной улыбкой. Послышались тихие аплодисменты, а Вика направилась назад. За кулисами ее уже ждала костюмерша. Не успела Вика притормозить, как та принялась расшнуровывать ей платье.

Еще один проход, потом еще один. Все менялась, как в калейдоскопе: наряды, манекеновые лица моделей, руки костюмерши, которые расшнуровывали ее, меняли платья…

Наступил черед последнего дефиле, все модели одна за другой вышли на подиум. Дойдя до конца дорожки, они расступилась, пропуская Сержа Алмаzoffа. Публика захлопала с энтузиазмом, некоторые даже привстали. Он обнял за талию Вику и вышел с ней вперед. Публика захлопала еще громче. Лица остальных моделей стали кислыми от зависти. Вика приняла эффектную позу и расцвела перед публикой. Как чужая зависть бодрит! Это высшая форма комплимента!

– Благодарю всех, что не накосячили! – улыбаясь, протянул Серж Алмаzoff.

За кулисами опять суматоха: модели снимали платья, костюмерши развешивали их на стойки. Вика уселась перед зеркалом и, выдавив немного молочка на ватный помпон, принялась смывать глаза.

– Добрый вечер! – услышала за спиной.

Вика развернулась. Рядом с ее столиком стоял Миша Вульф. Усевшись на табурет, он в упор посмотрел на нее.

– Буду краток. Хочу пофотографировать тебя. Как насчет следующей недели?

– Конечно.

– Завтра позвонишь, и мы договоримся, – Миша сунул ей в руку визитную карточку и встал.

– Обязательно позвоню, – пообещала Вика.

– Не буду тебя отвлекать. Чао! – на прощание кинул он.

Вика аккуратно засунула визитку в сумочку и принялась снимать грим.

– Зачем к тебе Миша Вульф подходил? – голос Катрин за спиной.

– У меня фотосессия на следующей неделе, – ответила Вика, показав ей язык.

– Повезло тебе, подруга, – с завистью процедила Катрин, вглядываясь в Вику и ища в ней то, что могло привлечь известного фотографа.

– Мне самой не верится, – созналась Вика.

– Ты худенькая. Мне тоже не мешало бы скинуть. Говорят, если принимать «экстази», то быстро похудеешь.

– Скурвишься ты со своего «экстази», – предупредила ее Вика.

– «Экстази» довольно безопасно.

– Определение «безопасный» не очень-то подходит к «экстази», – не согласилась с ней Вика.

– Многие девчонки сидят на «экстази» и ничего, – настаивала на своем Катрин. – Ты чего так долго копаешься?

* * *

В студии осветитель уже настраивал софиты, а в углу гримерша перебирала свои кисточки. Из-за шторы выглянул Миша Вульф:

– Быстрее. Мы тебя ждем.

– Извините, застряла в пробке… – начала было оправдываться Вика, но Миша жестом показал ей замолчать.

Скинув пальто, она уселась в кресло. Гримерша черным подвела глаза и покрасила ногти в черный цвет. Пока она делала прическу, Вика дремала, вверившись ее мастерству. Через полчаса она мельком глянула на себя в зеркало: волосы растрепанные, глаза обведенные темным, бледный цвет лица.

– Я точно из могилы поднялась, – ужаснулась Вика.

– Что нам и нужно: анти-гламур, – произнес Миша. – От гламура все устали. За ширмой вещи для тебя.

Вещи, если так можно назвать драные джинсы и затасканную майку всю в прорезях, лежали на стуле. Вика быстро переоделась.

Миша крикнул:

– Декорации и освещение готовы. Начинаем!

Похоже, что стоящий в центре студии диван принесли с помойки. Он был грязный, обитый шершавым серым плюшем, обшивка во многих местах рваная. Вике было неприятно на него садиться. Она стояла в нерешительности.

– Садись! – приказал Миша. – Да не так! Развались на нем.

Вика попыталась развалиться, но ей в спину уперлась пружина, которая торчала из дырки. Она дернулась и вскочила.

– Брезгуешь? Но ты сама выглядишь не лучше этого дивана: такая же потасканная, – засмеялся он. – Приступаем! У нас мало времени. Всего два часа.

Вика поняла, что если она не использует этот шанс, то другого может и не быть. Не обращая внимания на грязь и вылезшие пружины, она развалилась на диване.

– Раскрепостись! Никакого смущения. Смущаться позволительно детям и невинным девушкам, а не таким шалавам, как ты.

Вика дернулась от возмущения, но Миша остановил ее рукой.

– Мне наплевать, какая ты в жизни, но сейчас ты – дешевка, так что веди себя соответственно. В каждом взгляде и позе – провокация!

Вика облизала губы и направила взгляд в камеру…