Предшественницу звали Барбара Эделпёк¹¹. Уже само окончание фамилии говорило о немецком происхождении, а Маргит, помнится, упоминала в одном из писем, что Матьяш пленился немецким акцентом той особы.

Король нашёл Барбару не в покоях своей матери, а где-то на северо-западе королевства. Она была не очень знатна, а единственный замок её отца назывался… да никто толком не помнил – что-то оканчивающееся на «штейн».

Однажды Матьяш решил поохотиться в тех местах, но, гоняясь за зверем, упал с лошади и подвернул ногу. Короля перенесли на носилках в ближайшее поместье, и тот, видя, что хозяева очень гостеприимные, решил задержаться в гостях до полного выздоровления.

Затем Барбара получила приглашение от Его Величества приехать ко двору, но скоро там начали думать, что эта связь, подобно прежним, окончится ничем, да и Матьяша крайне уязвляло то обстоятельство, что он, несмотря на старания, не мог сделать счастливой матерью ни нынешнюю, ни предыдущих своих фавориток. В редких случаях, когда дети всё же рождались, они появлялись на свет уже мёртвыми.

По правде говоря, король перестал надеяться, но Барбара умудрилась родить крепкого и здорового мальчика. Его назвали Яношем, а когда стало понятно, что жизни ребёнка ничто не угрожает, Матьяш подарил Барбаре имение в Эрдели.

Так она превратилась в очень богатую женщину, но, увы, перестала быть желанной гостьей при дворе. Король не только подарил ей имение, но и выдал замуж, а что касается маленького Яноша, то венценосный отец не хотел признавать отпрыска официально. Матьяш посватался к дочери неаполитанского короля и, окрылённый успехом, полагал, что теперь сможет стать отцом законных детей.

«Королевская любовь быстротечна», – с некоторой грустью думала Илона, хотя всё произошедшее считалось обычным делом. Погрузившись в эти мысли, она даже не заметила, как Матьяш повернулся к ней.

– Кузина, вчера на празднике мы не успели как следует поговорить, но сегодня я надеюсь исправить это упущение, – сказал он. – Мы – одна семья, но так редко видимся.

– Увы, да, Ваше Величество.

– Это целиком твоя вина, – шутливо проговорил Матьяш, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. – Зачем ты не живёшь где-нибудь поблизости?

– Мне нравится жить в Эрдели, – ответила Илона, снова усаживаясь на табуреточку и возвращаясь к вышиванию.

– А как тебе понравилось гостить во дворце? – спросил венценосный кузен.

– Здесь очень любят гостей.

– Уклончивый ответ, – заметил король и повернулся к юным придворным дамам своей матери: – А мы сейчас спросим… Милые девушки, расскажите мне, как жила у вас Илона прошлые дни?

Все четыре особы, успевшие рассесться по подушкам возле кресла Эржебет, затрещали наперебой:

– Она всё время вышивает! А петь не любит! И ещё она слушает-слушает, но сама мало говорит! И почти не смеётся!

– Как же так, Илона! – всё тем же шутливым тоном продолжал Матьяш, снова повернувшись к кузине, и всплеснул руками. – Неужели ты решила воспользоваться советом римского поэта Овидия и привлечь внимание женихов, прилюдно тоскуя о покойном муже? Боюсь, этот совет уже устарел. В наши времена никто не любит печальных лиц. Даже искренняя печаль уже не кажется ни прекрасной, ни достойной восхищения. Увы! – Король улыбнулся.

Илоне полагалось улыбнуться хотя бы просто из уважения к кузену, но она не смогла себя заставить – настолько грубой показалась шутка, а Его Величество, немного раздосадованный, вылез из кресла и присел напротив родственницы на каменную скамеечку, вмурованную в стену под окном:

– Признайся, кузина. Тебе ведь снова хочется замуж?

«Маргит всё-таки оказалась права», – с беспокойством подумала Илона и решила обороняться, поэтому ничего не ответила на вопрос короля – лишь пожала плечами.

III

Илона на мгновение почувствовала, будто является добычей, а вокруг – охотники. И никуда не денешься. Вот напротив неё сидит Матьяш и заглядывает ей в глаза. Так же смотрит на племянницу тётя из своего кресла, и даже четыре красавицы, сидящие у ног Эржебет, глядят, будто гончие, готовые кинуться вперёд по первому знаку хозяев.

– Пожимаешь плечами? Значит, ты не прочь выйти замуж? – продолжал шутливо допытываться кузен. – А если бы я сказал, что у меня есть на примете жених для тебя?

Илона продолжала молчать, но красавицы в комнате сразу встрепенулись:

– Жених? Надо же! А кто он? Илона, до чего же тебе повезло! А кто жених? Кто он?

– Я не могу вам сказать, если Илона сама не спросит, – хитро улыбнулся король, и, конечно же, на молчунью посыпались просьбы:

– Илона, ну спроси! Если тебе не интересно, но хоть ради нас! Спроси! Пожалуйста, спроси!

Молчунья сдалась:

– И кто же этот жених? Наверняка человек достойный, если у него в сватах сам король?

Матьяш, очевидно, очень боялся вызвать разочарование, поэтому начал издалека:

– Кузина, ты ведь хочешь помочь мне породниться с правящей фамилией из соседних земель?

– Наверное, из Польши?

– Нет.

– Неужели из Богемии? Но ведь там же все сплошь еретики. Гуситы, да? Кажется, так они себя называют? За еретика я не выйду.

– Нет, речь не о богемцах.

– Неужели кто-то из немецких земель?

– Нет.

– Но откуда же происходит мой предполагаемый жених? – Илона искренне недоумевала. – Если он не поляк, не богемец и не немец, то из соседей остаются только турки.

– Нет, Илона! Побойся Бога! – король хохотнул.

Видя настроение Его Величества, все юные особы, а с ними и Эржебет, дружно засмеялись, однако Илоне было не до смеха:

– А что же это за страна, которая граничит с нашим королевством? Неужели Ваше Величество принимает в расчёт те крохотные страны, которые существуют на Адриатике? Они ведь скоро будут завоёваны турками. Если я поеду туда, то могу оказаться в плену у турок. Ваше Величество желает для меня такой участи?

– Я желаю породниться с правящей фамилией из Валахии¹², – произнёс Матьяш. – И ты для этого весьма подходящая невеста.

– Да? – удивилась «невеста». – И с кем там заключать брачные союзы? Эта страна влахов – как тёмный омут. Даже не знаю, кто там у власти. А Ваше Величество намеревается ввергнуть меня в этот омут? Я не поеду!

– Всё не так страшно, – успокоил её король. – Жених находится не за горами, а у нас, и первое время вы станете жить не в Валахии, а близ Буды, почти что в столице.

– Но рано или поздно мне придётся ехать в Валахию? – спросила Илона.

– Скорее поздно, чем рано.

– А переменять веру? Влахи ведь не католики.

– Нет, веру переменять не придётся. Я обещаю. – Матьяш снова улыбнулся, но не мог не понимать, что сватовство идёт не очень гладко. Невеста сохраняла на лице недовольство.

Матьяш замешкался, очевидно, раздумывая, как повести беседу дальше и сделать её приятнее, а Илона воспользовалась этим, чтобы твёрдо произнести:

– Нет, Ваше Величество. Можете гневаться на меня, но я отказываюсь.

– Даже не узнав имя жениха?

– Его имя всё равно мне ничего не скажет.

– Нет, ты слышала об этом человеке.

– Слышала?

– Да, – сказал король. – Это мой кузен Ладислав Дракула.

У Илоны округлились глаза, и даже рот приоткрылся:

– Тот самый Дракула?

– Да.

Она ещё несколько мгновений смотрела на Матьяша, а затем, впервые за всё время, проведённое у тётки, почувствовала, как от подступающего веселья уголки губ сами собой тянутся вверх, и расхохоталась. Аж до слёз! Вышивание упало с колен и сделалось добычей игривой кошки, но Илона этого не заметила. Вытирая руками выступавшие слёзы, она никак не могла перестать смеяться, а когда всё-таки успокоилась, то едва выговорила:

– А я ведь поверила… ой… поверила… Даже испугалась немного… Ваше Величество так ловко всё разыграли… Так похоже на настоящее сватовство…

– Что же тебя насмешило? – очень серьёзно спросил Матьяш, то есть ясно дал понять, что это не шутка.

Илона недоумевала:

– Как «что»? Ведь он… он же Дракула!

* * *

Дракула – это имя Илоне в юные годы доводилось слышать много раз. Кажется, в переводе с валашского оно означало «чёрт» и было не столько именем, сколько прозвищем, однако такое же прозвище когда-то носил отец Дракулы и оставил сыну в наследство, а прозвище, передающееся по наследству – всё равно что имя.

Как бы там ни было, но это семейство «чертей» в семье Силадьи в прежние времена вспоминали довольно часто. О Дракуле, которого теперь прочили Илоне в мужья, много говорил дядя Михай и, как ни странно, отзывался о нём одобрительно.

Это казалось особенно странным, учитывая то, что говорили о господине Яноше, муже тёти Эржебет, и об отце Дракулы. Утверждали, что отец Дракулы был очень плохим человеком, ведь «чёртом» просто так не назовут, и что этот «чёрт» получил по заслугам, когда господин Янош велел отрубить ему голову. А что касается самого Дракулы, то он, по слухам, уродился весь в отца, но вопреки всему сумел заслужить расположение Михая Силадьи, и это был один из тех редких случаев, когда Михай, во всём доверявший мнению Яноша, был не согласен с мужем своей сестры Эржебет.

Конечно, роль сыграло и то обстоятельство, что господин Янош умер, а Михай переменил мнение уже после его смерти, и всё же это было удивительным.

Помнится, семнадцать лет назад, когда Илона в холодные декабрьские дни впервые приехала в Буду и поселилась в доме дяди, то не раз становилась невольной слушательницей дядиных речей о Дракуле, младшем «чёрте».

Михай Силадьи, сидя за ужином в кругу семьи, любил порассуждать. Дядя упоминал, что Дракула – «славный малый» и «хорошенько поджарил зады этим саксонцам», то есть немцам, жившим в Эрдели. Речь шла о какой-то военной экспедиции Дракулы в те края, когда он предал огню немецкие селения. Казалось, тут нечего одобрять, но дяде Михаю это очень нравилось, потому что он не любил саксонцев.

Откуда у дяди такое неприязненное отношение к ним, Илона не знала, но как христианка считала нужным сострадать людям, потерявшим кров и, возможно, даже потерявшим жизнь. Племянница, несмотря на то что всегда признавала авторитет старших, не могла одобрять слов дяди, а дядя всё твердил, что Дракула славный малый, весьма способный в военных делах, и что его непременно надо пригласить приехать к венгерскому двору, когда Матьяш взойдёт на престол.

Пригласили Дракулу ко двору или нет, Илона так и не узнала. Кузен Матьяш, получив власть, поначалу очень мало времени уделял отношениям с соседними государствами, а Илоне тогда было недосуг расспрашивать кузена, намерен ли он в будущем последовать совету дяди Михая относительно Дракулы. Её гораздо больше занимало собственное неопределённое положение. Это был именно тот тягостный период после бракосочетания, когда все ждали, чтобы молодая супруга созрела и начала жить с мужем, а когда совместная жизнь наконец-то началась, Илона уехала вместе с Вацлавом в Липто. Если Дракулу и пригласили ко двору, это случилось уже после её отъезда, и ей не довелось на него посмотреть, о чём Илона совсем не жалела даже сейчас. По правде говоря, она никогда особенно не интересовалась историей Дракулы. Про него говорили, что он очень жесток, хоть и овеян воинской славой, а жестоких людей Илона не понимала и не стремилась понять. «Христианин должен быть добрым», – говорила она себе.

Та знаменитая история, случившаяся много лет назад, когда Дракула был обвинён в измене венгерской короне и посажен в тюрьму, конечно же, дошла до Илоны, но без особенных подробностей. В захолустьях вроде Липто слышны лишь отголоски больших событий, и история с Дракулой не стала исключением. Кажется, Илона даже подумала, что всё к лучшему, ведь если Дракула оказался в тюрьме, это означало, что он не станет больше проливать кровь.

Затем Илона снова забыла об этом человеке, а теперь Матьяш вдруг предложил ей выйти за Дракулу замуж… Глупость! Нелепица! Как так? Зачем? Очевидно, кузен собрался освободить узника из тюрьмы. Но зачем ещё и играть свадьбу!

* * *

Эржебет, сидящая в кресле, и четыре красавицы, сидящие рядом с ней, внимательно смотрели на Илону. Их ничуть не насмешили слова о свадьбе с Дракулой, хотя, казалось бы, могли насмешить.

«Значит, Матьяш сговорился со своей матерью и её юной свитой заранее. Тут нет сомнений», – подумала Илона, но король вывел кузину из задумчивости. Он, всё так же сохраняя на лице серьёзность, которая граничила со строгостью, сказал:

– Понимаю, ты никак не ждала подобного. Однако уверяю тебя, что это не шутка. Дело весьма важное.

– Но ведь Дракула покушался на жизнь Вашего Величества. Задумал заманить Ваше Величество в ловушку, взять в плен и передать в руки туркам. Разве нет?

Матьяш наконец улыбнулся, но не весело, а успокаивающе:

– Кузина, он невиновен.

– Однако сидит в крепости.

– Совсем недавно я смог убедиться в его невиновности, – будто нехотя, пояснил король. – Оказалось, что меня ввели в заблуждение. И теперь я хочу освободить его, тем более что он мой кузен.

– Но при чём здесь я? – Илона пожала плечами.

– Признаюсь, что я немного виноват перед своим кузеном, – продолжал Матьяш. – Теперь мне нужно загладить вину.

– С моей помощью? Нет, Ваше Величество. Я не могу.

Король печально вздохнул и, почесав кончик носа, сказал:

– Кузина, но если ты не согласишься, он останется в тюрьме.

– Почему? – удивилась Илона, подбирая с пола упавшее вышивание и проверяя, не потерялась ли иголка. – Почему, если Дракула невиновен? Разве невиновный должен сидеть в тюрьме? Ведь Ваше Величество не зря называется справедливым королём. А разве может справедливый король допустить несправедливость?

– Кузина, это политика, – снова вздохнул Матьяш. – Да, я допустил ошибку и незаслуженно посадил моего кузена в тюрьму, но теперь он на меня злится. Поэтому исправить ошибку мне непросто. Тот, кто злится на меня – мой враг, а освободить врага я не могу. Но вот если бы у него появилась супруга вроде тебя, она примирила бы меня с ним.

– У меня это не получится. – Илона, наконец найдя иголку, покачала головой и снова принялась за вышивание. – Дракула не станет слушать моих увещеваний, даже если я соглашусь на ту роль, которую отводит мне Ваше Величество.

Услышав «если», Матьяш обрадовался, хоть и старался не показать этого:

– Кузина, но тебе не придётся ничего говорить. Твоя свадьба с моим кузеном сама по себе изменит всё в лучшую сторону. Подумай. Ведь ты поможешь не только мне и моему кузену, но и многим тысячам христиан, которые окажутся спасены от смерти. Тебе, наверное, известно, что Дракула – весьма талантлив как военачальник, поэтому, как только он получит свободу, я начну готовить поход на турок. Дракула обеспечит мне победу, я уверен.

Илона подумала немного и начала колебаться. Всё говорило о том, что она должна исполнить свой долг, помочь многим христианам, но ведь речь шла о браке! Жертва казалась слишком большой. Слишком. «Нет, я не могу. Может, я неправа, но я не могу», – твердила себе Илона, а вслух произнесла:

– Но почему именно Дракула? Разве у Вашего Величества нет других достойных военачальников, чья верность безусловна и не нуждается в подкреплении через договорной брак?

– Разумеется, есть, но ни один из них не имеет прав на валашский трон, а мне там нужен свой человек, – просто ответил король.

Илона молчала, а Матьяш решил поменять тактику:

– Кузина, прошу тебя, скажи, что тебя смущает. Уверяю тебя, что Дракула вовсе не так страшен, как о нём рассказывают. Просто у него много врагов, которые сочиняют о нём ужасные истории, а Дракула не стремится ничего опровергнуть и оправдаться, потому что страх – это тоже оружие. Дракулу боятся, и это позволяет ему легче одерживать победы, но тебя ему пугать ни к чему.

– Я верю Вашему Величеству, но это не по мне, – призналась Илона. – Если бы речь шла о другом человеке, возможно, я бы согласилась. Но Дракула…

– А ты забудь о Дракуле, – вдруг перебил король. – Пусть для тебя он станет просто моим кузеном Ладиславом. Что ты скажешь тогда? И погоди отказываться. Сперва взгляни на портрет.

Юные особы, сидевшие возле Эржебет, сразу встрепенулись:

– Портрет? Что за портрет?

– Недавно я заказал портрет своего кузена Ладислава, – ответил король. – Я подумал, что если это сватовство, то пусть оно будет по всем правилам. Невеста должна увидеть жениха прежде, чем скажет окончательное слово.

Илона ничего не сказала, но красавицы продолжали трещать:

– Портрет Дракулы? То есть… портрет кузена Вашего Величества? А где же портрет? Где?

– Пойдите в соседнюю комнату и прикажите, чтоб его внесли, – произнёс король.

Все красавицы вскочили и побежали исполнять королевскую просьбу-приказ, а через минуту вернулись, и за ними теперь следовали двое слуг. Один тащил подставку, а другой – картину, обёрнутую в сукно. Установив портрет, но в обёрнутом виде, слуги поклонились королю, затем – дамам, после чего, пятясь, вышли и плотно прикрыли за собой дверь.

Юные особы потянулись к картине, однако услышали строгий голос Матьяша:

– Нет, это для Илоны. Пусть она и откроет.

Все четыре особы окружили кузину Его Величества, и начали осыпать просьбами с четырёх сторон:

– Илона! Илона! Ну что же ты! Пожалуйста, дай нам посмотреть. От тебя не убудет.

Даже Эржебет присоединилась к просьбам:

– Девочка моя, дай же нам посмотреть.

Пришлось уступить. Илона отложила вышивание, встала, подошла к картине и развернула сукно. Поначалу стало страшно, что придётся встретиться взглядом с человеком, изображённым на холсте. Пусть это оказалось бы нарисованное лицо с нарисованными глазами, но всё равно было как-то не по себе.

К счастью, человек на портрете смотрел куда-то в сторону, будто не замечая свою возможную невесту, и от этого стало спокойнее, но одеяния из красного бархата, почти что цвета крови, напоминали, что на картине изображён не кто-нибудь, а Дракула.

Илоне также бросилось в глаза, что он заметно старше неё. Не старик, конечно, но в чёрных усах и таких же чёрных длинных волосах уже виднелась седина, да и лицо немного осунулось, что тоже говорило о возрасте, ведь с годами все лица становятся либо осунувшимися, либо одутловатыми.

Возможная невеста вдруг вспомнила свои недавние рассуждения о том, что острые черты лица обычно присущи злодеям, и подумала, что Дракула своей внешностью подтверждает правило. Острый прямой нос, острый подбородок, острые скулы. Округлую форму имели разве что брови и нижняя губа, видная под линией усов, а вот сами усы вместо того, чтобы плавно закручиваться вверх, по моде, тянулись прямо и лишь на самых кончиках завивались в колечко.

«Весь прямой и со многими острыми углами. Есть ли в этом человеке хоть что-то мягкое и доброе?» – размышляла Илона, разглядывая изображение, а тётушка, поднявшись с кресла, почему-то не торопилась приблизиться к портрету, как и юные придворные дамы. Возможно, они оставляли место Матьяшу.

– Итак, кузина, – произнёс он, становясь по правую руку от Илоны, – представь, что это просто человек, с которым я хочу породниться. Просто человек, которого ты не знаешь. И вот я спрашиваю тебя: могла бы ты за него выйти? Что ты ответишь?

Наверное, кузен Матьяш ожидал услышать «могла бы», но Илона исчерпала ещё не все доводы:

– Ваше Величество, я бы ответила, что мне нужно посоветоваться с родителями. Прежде всего с отцом.

Король всплеснул руками, как в самом начале разговора, а затем очень уверенно возразил:

– Нет, с отцом советоваться не нужно.

– Почему? – удивилась Илона.