Слуги, разумеется, тут же проснулись, вскочили со своих постелей, сонно моргая, но старались принять бодрый вид.
– Позовите писаря Калчо, – сказал Влад.
– Что-то случилось, господин?
– Нет.
Влад понимал, что заниматься государственными делами предпочтительнее днём, а не ночью, но надежды заснуть уже не было, поэтому потратить следующие несколько часов на хождение из угла в угол и на пустые рассуждения казалось жалко.
– Предупредите писаря, что сейчас мы будем составлять ответ на письмо в Брашов. Я придумал складный красивый ответ и хочу изложить всё на бумаге, пока не забыл.
* * *
Сон, виденный в первую ночь во дворце, наверняка был предзнаменованием, но жизнь совсем не походила на то, что было явлено. К примеру, ни город, ни дворец не остались пусты.
Прошла пара дней, и вот жители Тырговиште перестали бояться. Влад встречал на улице всё больше людей, которые почтительно кланялись, давали дорогу. Во дворец вслед за Нае стали возвращаться слуги, а затем начали приезжать бояре, которых Владислав по разным причинам не захотел к себе приблизить, так что в тронном зале очень скоро не осталось ни одного свободного места.
Лишь священник дворцового храма по-прежнему отсутствовал, поэтому новый хозяин дворца оказался вынужден ездить к обедне в митрополичий собор, но и это в итоге обернулось к лучшему – в соборе вдруг объявился митрополит, который в воскресенье сам совершал службу.
После её окончания некий дьякон передал Владу устное приглашение явиться «к владыке», то есть в митрополичьи палаты, которые находились совсем недалеко – на другой стороне городской площади.
Пришлось вместе с дьяконом пешком пересечь площадь, затем – двор митрополичьих палат, подняться на крыльцо, а в палатах, напустив на себя скромный вид, вежливо говорить с седобородым старцем, который был облачён в чёрные монашеские одежды и восседал в резном кресле.
С этим человеком Влад не был знаком. Четыре года назад, когда румынских княжичей провожали в Турцию, благословение в дальнюю дорогу давал другой митрополит. Про нынешнего Влад знал только то, что этот помазывал Владислава на трон. Теперь же старик был совсем не прочь провести обряд для нового правителя, если от этого будет выгода церкви. «Владыке тоже нет дела до того, законный ли государь носит корону», – подумал Влад, и эта мысль очень мешала обращаться к митрополиту почтительно.
Всё же пришлось сдержаться, и сдержанность была вознаграждена. Через неделю Влад прошёл церемонию помазания в том же соборе на площади и, окружённый боярами, торжественно проследовал во дворец, чтобы сесть на трон.
К тому времени в казне уже появились деньги, поскольку Владислав по осени не успел собрать все подати и их привозили теперь уже новому государю. Влад понимал, что привозят далеко не всё – многое прикарманивается, – но пока он с этим ничего не мог поделать.
Искать новые доказательства боярского заговора Влад тоже не мог. Вместо этого приходилось ездить по стране, посещать города и крепости, утверждать там начальников из числа своих людей, хотя, конечно, эти люди остались бы своими лишь до поры. Они не стали бы проливать кровь за своего государя.
Может, поэтому во сне тронный зал виделся пустым? Ведь верными до поры были и бояре Влада. Они бы рассеялись, как дым, при первой же опасности. Это понимали даже турки, и потому новый румынский государь совершал дальние поездки в сопровождении большого турецкого отряда из нескольких сотен всадников, приставленных Караджой-беем.
Наконец, Влад добрался до монастыря Снагов, где был похоронен отец. Там юный государь узнал подробности похорон, но они не пролили свет на историю с боярским заговором. Влад надеялся, что узнает больше. Надеялся, что дух отца как-нибудь заговорит с сыном. Даже была минута, когда казалось, что заговорил – дух просил о мщении. Но произошло ли это на самом деле?
Влад даже приказал вскрыть могилу, хотел устроить что-то вроде встречи с родителем – последней встречи на границе мира живых и мира мёртвых. Юный государь видел отцово тело и на мгновение почувствовал, будто сам пролежал два года в могиле. От этого окрепло решение мстить, но отец так ничего и не сказал.
Наверное, всё, что он хотел сказать, было ниспослано во сне. А может, ничего не было ниспослано, и сон-загадку Влад загадал себе сам. «Если сам загадал, значит, сам и отгадаешь, – говорил себе юный правитель. – Кто напугал Нанову дочь? Кто прятался за спиной? Возможно, Янош и Владислав, ведь от них ты в своём сне не избавился, не посадил их на кол заодно с боярами-предателями!»
В поездках и бесплодных раздумьях время летело незаметно. У христиан уже почти настал декабрь, а у магометан закончился месяц рамазан, который, как известно, является периодом строгого поста, поэтому окончание рамазана – большой праздник8.
По случаю окончания рамазана Влад был приглашён в турецкий лагерь, где пировал с Караджой-беем и другими турецкими военачальниками, но приглашение не могло считаться знаком настоящего уважения. Христианин, пусть и высокородный, никогда не станет ровней мусульманину – эту истину Влад усвоил твёрдо и потому, узнав, что Караджа-бей зовёт на пир, сразу подумал: «Это неспроста. Ведь я туркам не настоящий друг».
Османское войско и впрямь вело себя не как в гостеприимных землях, а так, словно находилось на войне. Лагерь обнесли рвом, за рвом поставили дреколья как защиту от вражеской конницы, а за дрекольями – ещё один оборонительный круг из повозок, однако наибольшая часть этих повозок, судя по их строению, были не турецкими. На них туркам привезли купеческие товары в уплату за то, что никто не станет грабить Тырговиште.
В лагере царило шумное веселье. Турецкая армия сидела вокруг костров, ела баранину, сушёные фрукты, запивая лошадиным молоком, пела, а кто-то даже пускался в пляс. Зато жители в румынской столице не очень веселились, ведь за их счёт праздновался и теперешний праздник. Влад знал, что шесть тысяч румынских овец пошло под нож, чтобы турки могли, по обычаю, отметить окончание рамазана, а уж возы с сушёными фруктами никто не считал.
Даже бояре на совете нет-нет да и спрашивали, когда же турецкие воины отправятся восвояси. Юный государь отвечал, что скоро, но в то же время не мог не понимать, что его положение на троне после ухода турецкой армии сделается очень шатким. Сегодня Влад в сопровождении небольшой свиты, состоявшей из его слуг, некогда подаренных султаном, явился в турецкий лагерь, чтобы узнать свою дальнейшую судьбу.
Вот и огромный узорчатый шатёр Караджи-бея, где пировало полсотни турок – именно столько могла вместить эта тканая гора, из недр которой теперь доносились разговоры и музыка.
Гость спешился, отдал оружие Войко и по расстеленному прямо на земле ковру пошёл ко входу.
Снаружи было светло и холодно, а внутри – темновато и душно. В полумраке, разгоняемом десятками подвесных светильников, вокруг белых скатертей, выстланных в длинный ряд и уставленных яствами, сидели все турецкие военачальники. Пили они не лошадиное молоко, а вино, поэтому некоторые уже порядком захмелели и, шутки ради, хватали за ноги новоприбывшего гостя, которого турецкий слуга вёл вдоль стенки шатра – туда, где во главе собрания сидел сам Караджа-бей.
Подойдя к нему на расстояние пяти шагов, Влад прижал правую ладонь к груди и, отвесив поясной поклон, произнёс положенное по случаю витиеватое приветствие:
– Желаю всяческого счастья верному слуге великого и непобедимого султана Мурата. Пусть твоя слава множится вместе со славой твоего господина. Пусть никогда не затупится твоя сабля и не ослабеют руки. Пусть хрустят вражеские кости под копытами твоего коня.
– И тебе всяческого счастья, Влад-бей. Садись и будь моим гостем, – ответил Караджа-бей.
Гостя усадили справа от хозяина, совсем рядом, и это говорило о том, что приглашение в самом деле было получено неспроста – предстояла важная беседа, – однако предводитель турецкого войска не стремился сразу перейти к делу. Обычай гостеприимства требовал сначала поговорить о пустяках. Или пустяками это только казалось?
– Небеса часто посылают нам дождь, а снега почти нет, – задумчиво проговорил Караджа-бей. – Выпадет и растает. Можем ли мы ждать настоящего снега в ближайшие дни?
– Я думаю, что настоящий снег мы увидим через неделю, – так же неспешно ответил Влад.
– Моим верблюдам такая погода неприятна, – заметил военачальник. – Холодная вода пропитывает верблюжью шерсть, и животные мёрзнут.
– Верблюды не созданы для северных стран, – сказал Влад, – но многое в таких случаях зависит от военачальника. Я слышал, что у одного искусного полководца даже теплолюбивые слоны могли преодолеть заснеженный горный перевал. Полагаю, что ты, Караджа-бей, не менее искусен в том, чтобы водить войска.
– Да, я тоже думаю, что мои верблюды не падут, – улыбнулся султанов военачальник.
Меж тем слуги начали разносить чай, подслащённый мёдом. В первую очередь, конечно, несли Карадже-бею и сидящим рядом с ним военачальникам. Влад же, чуть повернув голову, наблюдал, как один слуга держал поднос с чашками-пиалами, а второй наполнял их из большого медного чайника и по очереди подавал пирующим.
В Румынии чай пили разве что заезжие купцы с Востока, поэтому вид пиал, да и самого чайника казался юному румынскому князю необычным даже после четырёх лет, прожитых в Турции.
По традиции Влад получил чашку последним – гостю давали возможность убедиться, что хозяева пьют и питьё не отравлено. Слуга с поклоном протянул пиалу двумя руками, а Влад принял её правой рукой и, не торопясь, пригубил угощение.
Караджа-бей, сидящий рядом, целую минуту причмокивал, наслаждаясь напитком, и, наконец, решил, что обычай гостеприимства соблюдён, поэтому можно перейти к делу.
– Я узнал, где сейчас находится свинья Юнус, – произнёс турок, а Влад, услышав уничижительное наименование, прочно закрепившееся за Яношем Гуньяди, навострил уши.
– И где же эта свинья?
– За горами совсем близко. В большом городе в двух днях пути отсюда.
– В Брашове? – удивился Влад.
– Да, вы называете этот город так, – невозмутимо отвечал Караджа-бей.
– Ах вот почему брашовяне ничего не ответили мне на письмо, – пробормотал Влад и пояснил турецкому военачальнику. – Я говорил тебе, что они прислали мне приглашение приехать в гости. Я ответил, что занят и не могу приехать, но думал, что они станут уговаривать меня, а они не стали. Больше писем из Брашова не было, и я всё думал – почему. Значит, потому, что Юнус уже там.
– Мои разведчики только что вернулись из тех краёв и говорят, что свинья Юнус собрал войско, которое вот-вот готовится выступить, – почти перебил его Караджа-бей.
После таких новостей история с письмом интересовала его очень мало, да Влад и сам понял, насколько важны нынешние события:
– Твоё войско сразится с Юнусом? – спросил он.
Караджа-бей не ответил, лишь поднял брови. У турок это означало не удивление, а безоговорочное «нет», но Влад, даже зная это, решил настаивать. От турок сейчас зависело, осуществит ли юный румынский государь свою месть:
– Но почему бы тебе не сразиться с этой свиньёй?
– Свинья Юнус умён, – твёрдо произнёс Караджа-бей. – Он сейчас не придёт. Он придёт позже.
– Тогда оставайтесь, – сказал Влад, совсем позабыв, во что обходится жителям Тырговиште содержание войска и что народ уже ропщет.
– Моё войско должно уйти до того, как пойдёт снег, – всё так же твёрдо произнёс Караджа-бей. – У многих воинов нет тёплой одежды. Если я останусь, эти воины заболеют и уже будут не воины. А свинья Юнус надеется на такой поворот дела. Хочет, чтобы моё войско ослабело в ожидании. Лишь после этого он нападёт, поэтому я не стану ждать. Я уйду.
– Юнус не сможет долго выжидать, – попробовал возразить Влад. – Если пойдёт снег, войску Юнуса трудно будет перейти горы, и чем больше выпадет снега, тем труднее.
– Я слышал, что два года назад он перешёл горы, когда снега уже было много, – недоверчиво заметил Караджа-бей.
Два года назад… Турецкий военачальник имел в виду поход, когда Янош Гуньяди пришёл в Румынию, чтобы свергнуть Владова отца. Это случилось в конце декабря. В конце.
«А сейчас только начало, – понял юный румынский государь. – Турки не станут ждать целый месяц. Не станут мокнуть под холодным декабрьским дождём. Не станут мёрзнуть под снегом, если на это нет воли султана».
– Но разве ты не должен помогать мне? – Влад предпринял последнюю попытку уговорить Караджу-бея. – Великий султан приказал тебе это. Значит, ты должен остаться.
Турецкие брови, успевшие вернуться на прежнее место, опять сдвинулись вверх.
– Но почему? – не отставал Влад, поэтому Караджа-бей оказался вынужден пояснить юному глупцу:
– Великий султан не приказывал мне воевать с Юнусом. Он приказал лишь помочь тебе получить трон твоего отца. Я в точности исполнил повеление своего повелителя и больше ничего не должен.
Влад плохо помнил, как прошло оставшееся время пира. Говорить с Караджой-беем было не о чем, а другие турецкие военачальники, сидевшие рядом и слышавшие разговор, словно в насмешку надавали юному румынскому князю разных советов, как сразиться с Яношем Гуньяди, когда венгерское войско придёт.
«Они разве не понимают, что у меня нет воинов? – думал Влад. – Та дружина, которая есть, разбежится по домам при первом же слухе о том, что Янош идёт».
Из лагеря юный румынский князь возвращался с понурой головой. Теперь стало совершенно ясно, что месть в ближайшее время не осуществится. Владу ничего не оставалось – только бежать из Румынии.
После духоты шатра осенний ветер казался ещё более холодным. С севера, с гор, наползало стадо тяжелых туч. «Может, из них и повалит первый снег? – спрашивал себя юный правитель. – Может, не стоило уверять турецких военачальников, что снег мы увидим лишь через неделю? Нет, всё правильно. Для снега слишком рано».
Кони Влада, Войко и остальных Владовых слуг мерно вышагивали по дороге, которой ещё месяц назад здесь не было. Её проложили турки, точнее, вытоптали. Обустраивая свою стоянку, они сновали туда-сюда, и вот поглядите – почти такой же широкий тракт, как те, что существовали испокон веку и соединяли Тырговиште с соседними городами. «И почему султановы военачальники так боятся Яноша Гуньяди? Если б не этот страх…» – думал Влад.
– Послушай, Войко, – с напускной весёлостью произнёс юный румынский князь, – а может, и нам с тобой отправиться в турецкие земли вслед за Караджой-беем?
– Караджа-бей спросит тебя, зачем ты едешь с ним, – слуга покачал головой. – И что ты ответишь? Надо будет найти достойную причину. Достойную, – повторил он. – А разве она есть?
– Я скажу, что хочу отвезти султану дань за этот год, – всё так же весело ответил Влад. – Тогда Караджа-бей не посмеет препятствовать моему возвращению в Турцию. Я приеду ко двору, вручу дань, а если к тому времени мой трон окажется захвачен Владиславом, то останется только руками развести. Ах, как же это вышло!
Девятнадцатилетний юнец натужно рассмеялся, представляя, как будет разыгрывать перед султаном простака, а вот Войко, кажется, испугался. Судя по всему, серб не хотел возвращаться в Турцию. Наверное, не хотел оттого, что здесь он являлся слугой, а в турецких землях снова стал бы слугой-рабом. Такое никому не понравится.
Войко ещё минуту назад полагал, что возвращение в Турцию для господина невозможно, но выплата дани, пусть даже в этом году её никто не ждал, и впрямь могла стать хорошим предлогом.
– Не езди, господин, – взмолился серб.
– Почему? – теперь уже недовольно спросил Влад и продолжал: – Я что, должен ждать, пока Гуньяди появится здесь со своим войском и снова посадит Владислава на трон? Не-ет, я предпочитаю убраться восвояси, пока не поздно! В прошлый раз Гуньяди не пожалел даже моего брата. Думаешь, я останусь жив?
Войко замолчал, но всем своим видом выражал несогласие, поэтому господин решил продолжить разговор:
– Куда мне ехать, как не в Турцию? Может, в Молдавию? Но ты же знаешь, что там сейчас стоит войско, которое подчиняется Яношу.
– В Молдавии сейчас правит твой дядя, – робко возразил Войко. – Он не даст воинам Яноша схватить тебя.
– Не даст? – усомнился Влад. – Я для молдавского государя никто. Он только по названию мой дядя, а так мы даже ни разу не виделись. К тому же ты ведь помнишь, что я отправил ему письмо две недели назад, а он не ответил. Думаешь, если я приеду, он будет считать меня за родственника?
– Кто знает…
– Нет, – покачал головой Влад. – Я думаю, он потому и не ответил, что боится иметь со мной дело. Воины Яноша находится в Молдавии не просто так. На них держится трон моего дяди. Точно так же, как мой трон держится на турецких воинах. Дядя полностью зависит от Яноша и к тому же женат на его сестре. Нет, я в Молдавию не поеду. В Турции меня примут радушнее. И лучше ехать туда сейчас, вместе с многочисленными попутчиками, которые станут мне ещё и охраной. К тому же в Турцию рука Яноша точно не дотянется.
– Султан Мурат будет недоволен, когда поймёт, что ты приехал не только для того, чтобы привезти дань, – снова принялся возражать серб.
– И всё же пять тысяч золотых его задобрят, – усмехнулся Влад.
– Должно быть, ты надеешься снова получить от султана войско?
– Скажешь, я глупец?
– Султан не даст тебе войско. Господин, подумай. Мурат только что воевал. Он ещё не скоро накопит денег для следующей большой войны. А вдруг он захочет сначала пойти в Азию и воевать с тамошними беями и эмирами?
– Я подожду. – Теперь юный румынский князь сделался угрюмым.
– Ты будешь ждать пять лет… или десять.
– Лучше ждать десять лет, чем разделить судьбу моего отца и старшего брата. Или я должен встать на колени перед Гуньяди и молить о милости?! – Влад, до этого сидевший в седле вполне спокойно, вскинулся, из-за чего конь решил, что хозяин сейчас пошлёт его в галоп.
Пришлось успокаивать коня, а Войко меж тем твердил своё:
– Господин, ты знаешь, что султан в гневе не менее опасен, чем Гуньяди. Подумай, ведь ты будешь полностью во власти султана. Когда станет ясно, что Владислав снова на троне, тебе придётся просить султана об убежище. И Мурат непременно спросит: неужели ты не предвидел, что в твоё отсутствие твой трон окажется занят? И что ты скажешь? Признаешься, что сбежал от Яноша? Или притворишься дураком и скажешь, что ничего не предвидел? А вдруг султана разгневает твой страх перед Яношем? Или разгневает твоя глупость? Или то, что глупость притворная? Знаешь, как говорят у меня на родине? Голова – не вербное дерево, и если её срубят, из пня уже ничего не вырастет.
Сербская поговорка произвела на юного румынского князя весьма сильное впечатление, и всё же он возразил:
– Это моя голова. Так позволь мне рискнуть ею.
– Господин, прошу тебя – доверься мне. – Войко чуть склонился в сторону господина и положил ему руку на отворот рукава, давая понять, что хочет сказать что-то важное.
Влад остановил коня, а серб продолжал вполголоса:
– Доверься мне, и я найду тебе хорошее убежище в моих родных землях. Пусть я давно не был там, но я знаю эти места. Там есть горные деревни, где ты сможешь пожить вдали от любой власти, будь то власть местных правителей, власть Яноша Гуньяди или султана. А тем временем я съезжу в Молдавию и всё разведаю. Господин, подумай. Ведь в моих краях ты не будешь зависеть от воли султана. Ты сможешь сам определять свою судьбу. Разве тебе этого не хочется?
Влад задумался и решил, что Войко прав, но всё же господин не стал сообщать своё решение слуге немедленно.
О проекте
О подписке