Глава 1

Все происходящее казалось каким-то нелепым и страшным сном. Даже не кошмаром, а сплошной сумятицей. Хотелось как следует потрясти головой, открыть глаза и увидеть, что все вновь так же, каким и было прежде.

Хотя "прежде" – весьма спорное понятие. Обширное. Какое именно прежде? То, которое было разрушено, или то, которое с таким трудом создавалось, собираемое по крупицам доверия, любви? Ведь каждое из этих "прежде" имеет свое счастливое воспоминание.

Они неслись вперед на большой скорости, ловко и опасно маневрируя среди попутных машин, а у Светы сердце заходилось от ужаса и неизведанности. Куда они едут? Что ее бывший муж задумал? Спрашивать не хотелось ни о чем, так как предугадать его реакцию на ее вопрос было просто не возможно. В особенности ее пугало наличие у него пистолета. Света ничего знала о том, что произошло в жизни Никиты с того момента, как они виделись в последний раз, насколько сильно он изменился и чего от него теперь ожидать. Ей просто хотелось, чтобы все это оказалось недоразумением. Хотелось вернуться домой, к семье.

Поведение Никиты стало заметно напряженнее. Он нервозно всматривался в зеркало заднего вида и что-то бубнил себе под нос, все чаще и чаще срываясь на нецензурную речь. Света бросила взгляд на боковое зеркало, и ее сердце отчаянно забилось о ребра: знакомая коричневая «Шкода» стремительно догоняла их, стараясь так же лавировать в потоке машин и не потеряться. Ей не нужно было даже пытаться вглядеться в номера или в лицо водителя, чтобы понять, кто старался их нагнать. Костя успел. Из их поселка была только одна дорога к шоссе, поэтому Косте не составило большого труда понять, в какую сторону они уедут.

Никита резко ухватился за волосы своей пассажирки и одним рывком привлек ее ближе к себе, смотря то на дорогу, то на лицо удерживаемой им женщины.

– Улыбаешься? – прошипел он, усиливая хватку и принося сильную головную боль. Света и правда поймала себя на мысли, что увидев в зеркале автомобиль Кости, она невольно улыбалась. – Забудь. Погуляла и хватит с тебя.

– Он мой муж, – неожиданно даже для самой себя твердо отчеканила Света.

Одним сильным и порывистым движением руки Никита притянул за волосы девушку к себе, а потом, словно передумав, резко оттолкнул ее от себя.

– Я тебя никуда не отпускал. – Он опасно обогнал попутный автобус, отчего Света напряженно вцепилась пальцами в сиденье, и яростно ударил кулаком по рулю. Его голос грозно отдавал в ушах. – Кто б мог подумать, что моя жена окажется такой…

– Кем? – не менее яростно воскликнула Света, поворачиваясь к своему похитителю, еле сдерживая порыв вцепиться в него. – Жена? Я уже давно тебе не жена.

– Не зли меня, родная моя, – отчеканивая последние два слова, процедил Никита, – я не давал тебе развода. Ты все еще принадлежишь мне.

– Нас развел суд. Пусть и заочно…

– А мне до одного места это решение. Меня на этом суде не было. Я никакого согласия не давал.

От возмущенного удивления Света даже слов подобрать не могла. Она в изумлении смотрела на того, кто когда-то назывался ее мужем, и пыталась понять, действительно ли он сам верит в свои собственные слова. Но то, как сильно Никита обхватил своей пятерней ее лицо, почти до синяков впиваясь пальцами в щеки, и притянул ближе к себе, бросая урывками гневные взгляды, только подтверждало ее мысли. Никита всегда был жутким собственником и любая претензия на то, что он считал по праву своим, приводила его в неистовое негодование. Потому его заявление о том, что он не признает развод, заставило ее похолодеть от страха. Он не отступится. Ни за что не отступится от нее. Света не знала и даже не понимала, что же понадобилось ее мужу от нее, но одно было ясно точно – так просто он ее не отпустит.

Попытаться убрать жесткий захват его пальцев было не самой удачной идеей – она не смогла отдалить его руку от себя и лишь еще больше разозлила.

– Убери руку, – как можно тверже произнесла Света, все еще стараясь разжать его железную хватку, – мне больно.

Никита повернулся к ней, смерил холодным взглядом прищуренных глаз и резко оттолкнул ее от себя. Света, не ожидавшая подобного, ударилась головой о подголовник сидения, но тут же подобралась и как можно дальше отодвинулась на сиденье от мужчины, чувствуя за спиной ограничивающую ее отступление дверь.

– Что тебе от меня нужно? Тебя не было столько лет и вдруг ты появляешься словно из ниоткуда… Никита, ты ведь сам поставил точку.

Мужчина молчал и напряженно поглядывал в зеркала заднего вида. Его отчаянные попытки оторваться от преследовавшей коричневой "Шкоды" не давали результата и это откровенно злило. В какой-то момент он стал резко сбрасывать скорость, и когда Костя сначала нагнал, а потом, заняв соседнюю полосу, поравнялся с ними, Никита достал из кармана пистолет и наглядно показал его своему преследователю. Костя отрицательно покачал головой и кивнул в сторону обочины. "Господи, что он делает?" – с ужасом подумала Света, не в силах пошевелиться и даже сделать вздох. – "Этот ненормальный точно убьет его". Она мысленно молилась про себя, чтобы трасса так и оставалась практически пустой, как в данный момент, и Костя не столкнулся со встречной машиной. Молилась, чтобы Никита не причинил вреда ни ей, ни ее мужу, чтобы не воспользовался оружием.

Но, похоже, у Никины на этот счет были иные планы. Он вовсе не собирался отступаться и останавливаться на обочине. Наоборот, стал ускоряться. Костя, словно предвидя этот ход, чуть оторвался вперед и стал выжимать машину похитителя на обочину. И тогда Никита опустил стекло и открыл огонь. Он стрелял без разбора, куда попадется.

– Что ты делаешь? – вне себя от ужаса закричала Света и вцепилась в руку мужчины, держащую руль, и попыталась привлечь его внимание к себе. – Прекрати немедленно. Никита, пожалуйста, я прошу тебя, остановись.

Но он лишь отмахнулся от нее и вновь выстрелил. Раздался громкий хлопок – лопнуло переднее колесо "Шкоды", и машину тут же понесло в неуправляемом заносе в кювет. Света закричала и ухватилась за ручку двери. Но дверь была заблокирована.

– Остановись. Открой немедленно, – она тщетно пыталась хоть что-то сделать – дверь не поддавалась.

Никита ухватил ее за руку и грубо рванул на себя.

– Сиди, – рявкнул он, – не хватало еще, чтобы ты вывалилась под колеса.

– Никита, пожалуйста.

– Я предупреждал, – последовал холодный ответ. – Сиди и не рыпайся, иначе я и тебя успокою.

Света благоразумно предпочла замолчать и теперь только в боковое зеркало могла видеть, как Костя все-таки сумел справиться с управлением и остановить машину на обочине. Она с трудом сдерживаемыми слезами в глазах смотрела на мужа – какое это немыслимое облегчение знать и видеть, он жив, с ним ничего не случилось. И как немыслимо тяжело осознавать, что возможно в этот раз их встреча была последней. Они уносились прочь с огромной скоростью. А Света все никак не могла оторвать взгляда от зеркала, в котором все дальше и дальше от нее оставался Костя. И даже когда он скрылся из вида, все еще продолжала смотреть.

В салоне повисло тягостное молчание. Никита нервно выкуривал одну сигарету за другой, еще опаснее обгонял тянущийся поток начинавших скапливаться автомобилей, то и дело выскакивая на встречную полосу и в последний момент уходя от столкновения с отчаянно сигналившим встречным автомобилем, а Света просто молчала и, прикрыв глаза, мысленно молилась, чтобы добраться до неведомой цели поездки хотя бы целой и невредимой, так как боялась произнести хоть слово. В таком состоянии, как сейчас, Никиту могло раздражать все: от нелепости на его взгляд фразы, до неправильной интонации произнесенного.

Когда они стали замедляться и остановились, Света рискнула открыть глаза и осмотреться. Заправочная станция, пусть и небольшая, скрытая от оживленной дороги поворотом и большими кустами. Этого рано или поздно можно было ожидать. Большинство современных заправок располагали на своей территории кафе, где обязательно был охранник. Можно было бы попытаться…

Никита нагнулся к бывшей жене, заставив ее испуганно отшатнуться назад, усмехнулся ее реакции и достал из бардачка наручники. Пристегнул одно кольцо железного браслета к ее правой руке, а второй к ручке над окном пассажира.

– Посидишь здесь, пока я не вернусь, – тоном, не терпящим возражения, произнес он, заблокировал все окна в салоне, вытащил ключ зажигания и вышел из автомобиля.

Что ж, этого тоже можно было ожидать – Никита совсем не дурак давать ей хоть малейший шанс позвать кого бы то ни было на помощь или бежать. Оставалось только ждать.

Никита вернулся с бутылкой воды в руках.

– Пей, – скомандовал он.

– С чего такая забота? – не смогла сдержать колкости Света.

– Все-таки не чужие люди друг другу, – казалось, сейчас Никиту ничуть не смутил ее тон. – Или забыла уже все те слова, что говорила мне?

– Ничего не забыла, – холодно ответила она, беря протянутую ей бутылку, – ни своих, ни тем более твоих слов. Каждое помню, до буквы.

Никита помрачнел, его брови сошлись у переносицы, а губы сжались в тонкую линию. Ничего более не говоря, он захлопнул дверь и ушел заправлять машину.

Да, она ничего не забыла. И хотела бы, но не могла. Слишком сильную боль он причинил. Слишком глубокую. Непрошеные слезы давней обиды подступили к глазам, и Света тут же смахнула их. Вновь вспомнилось, как все у них начиналось и к чему, в конечном итоге, все пришло.

Глава 2

Время безжалостно стирает границы между правдой и домыслами. То, что вчера казалось непоколебимым и верным, сегодня уже заставляет сомневаться в правильности собственного решения. Мы отдаляемся от ушедшего, накладывая новые и новые слои воспоминаний один на один, затирая в памяти все острые грани, делая все размытым и несущественным. Нам кажется, что все ужасы похоронены где-то глубоко в нашем подсознании и им не выбраться на поверхность. Мы живем и стараемся не вспоминать, не разворачивать в нашем подсознании горькие моменты. Только приходят они оттуда, откуда меньше всего ждешь, сколь бы глубоко и прочно не прячешь их в себе. Они приходят и ворошат душу, разрывают ее безобразными клочьями, вспарывают затянувшиеся раны, оживляя и пронося перед взором все ненавистные, деморализующие моменты. Стоит лишь одному проклятому демону прошлого ворваться в воспоминания, как он с легкостью ворошит созданный с огромным трудом мир и спокойствие, ломает уверенность в себе… И вспарывает все новые и новые воспоминания, эксгумируя их из захоронений небытия. Вся прежняя жизнь за считанные минуты проносится перед глазами, вновь заставляя окунуться в боль пережитого.

Это было давно. Десять долгих лет назад. Хотя начиналось, наверно, еще раньше, но для Светы точка отсчета была поставлена именно десять лет назад. В тот далекий 2005 год, когда казалось, что раскрываются все двери жизни, а любые дороги приведут к счастью, когда мир еще горел яркими солнечными красками и так отчаянно не хотелось знать, что может быть как-то иначе. С кем-то другим – возможно, но только не с тобой.

Света с некоей долей отрешенности вспоминала все то, что сейчас называлось прошлым. Как начиналось: с ненавязчивых встреч сначала в компании с друзьями, затем робкие свидания наедине. Когда дружба переросла в чувства, сказать было трудно. Первая любовь… Пожалуй, самая идеализированная. На нее всегда возлагаются самые чистые и трепетные надежды. Ее всегда возносят до нереальных высот. И обманувшись в которой, всю жизнь вспоминаешь горький урок.

2005 год.

Может ли человек поменяться до неузнаваемости за год? Настолько, что создается впечатление, будто это вовсе не тот, с кем хотелось навсегда связать свою жизнь. С переменой характера, привычек и даже голоса. Настолько, что не остается ни одной мало-мальски знакомой, родной черты лица, жеста и даже взгляда. Настолько, что создается впечатление, будто это абсолютно чужой, незнакомый человек. Или, быть может, это она сама не научилась до сих пор разбираться в людях, видела лишь только то, что хотелось бы видеть, то, что не присуще. Горько было понимать, что все чувства, всё ощущение счастья – это всего лишь собственный самообман, который вопреки действительности отчаянно хотел жить. Маски, созданные собственными иллюзиями и наивными мечтами, теперь с беспощадной жестокостью спадали, и было больно. Так больно, будто это с собственного лица сдирали их живьем, вместе с эмоциями и чувствами. Настолько больно было встречаться с ужасной реальностью и подписываться под собственным неумением узнавать людей.

День подходил к концу, но домой совершенно не хотелось торопиться. Что ее там ждало? Чужой дом, чужая по сути семья, вежливое приветствие, тягостное молчание и непонятные взгляды в спину? Новые недовольства мужа? После сегодняшнего утреннего разговора Света всерьез задумалась над тем, а так ли хорошо она знает того, за кого вышла замуж. Размышления терзали ее весь день. Бесконечно долгий серый день. И принятое решение было трудным, но, как ей казалось на тот момент, верным. Они с Никитой семья. Нужно учиться преодолевать разногласия, учиться делать шаг навстречу. Создать семью – дело не хитрое, вот только сохранить ее, поддерживать отношения – вот настоящий талант. И этому нужно учиться. Проще всего разойтись, оставить все, как есть, и не мучиться, не ломать себя. Сказать: «Не подошли характером». Но разве это семья? Ведь если двое связывают себя друг с другом узами брака, значит, у них есть нечто общее, такое, чем можно дорожить и ради чего стоит сделать первый шаг.

Стараясь не прислушиваться к затаившейся внутри обиде, Света до последнего просидела на улице, ожидая возвращения Никиты с работы. Ежась от промозглого ветра, надвигая еще глубже капюшон, она не спешила домой, ведь там ее никто и не ждал: они жили у родителей Никиты, так как он был твердо убежден, что раз уж не получается приобрести отдельное жилье, то жена должна жить непременно в доме мужа, вместе с его родителями, а никак не наоборот. Света мирилась с этим, видя, насколько сильно муж психовал, едва только заходила тема о возможности снять отдельное жилье. Приходилось мириться с таким положением вещей, жить в такой семье, где пусть и было вежливое общение, но каждый раз давали понять, что в этой семье невестка – пришлый человек, так и не ставший полноценным членом семьи, и в любой момент ее могут заменить на любую другую такую же.

– Никит, давай поговорим, – едва заметив мужа, Света направилась ему навстречу.

– Давай позже. Я устал, хочу есть.

– Я не хочу дома. Давай здесь?

Никита, словно ничего не слыша, продолжил идти.

– Ну где ты там? – он остановился, удерживая открытой дверь в подъезд.

Вздохнув, Света направилась следом за ним в дом.

Ужин прошел как всегда в напряженной тишине. Света уже в который раз задалась вопросом, так ли выглядит обычная семейная жизнь и может быть она слишком многого ждет от Никиты, насмотрелась фильмов, начиталась книг, понапридумывала, а теперь не желает смиряться с действительностью.

В этот вечер отец Никиты затребовал у него большую сумму денег, чтобы вложить их в рисковую сделку. Света даже не будучи финансистом, но хорошо зная законы, сразу стала отговаривать, так как сделка эта была практически безвыигрышной. Но переубедить пожилого мужчину было не возможно.

– Свет, не лезь, куда не надо, – совершенно отстраненным голосом одернул ее Никита. – Тебя это не касается.

– Только потом отвечать мы все вместе за это будем, – не соглашалась она. – Ты пойми, что это обман. Такая схема только вытягивает из незнающих людей деньги и имущество. Ведь мы же откладывали их на…

– Это мои родители, – перебил ее Никита, повысив голос. – И помогать я им буду вне зависимости от того, за ты или против. Мы живем в их доме, и ты должна считаться с их решением.

Света потрясенно замолчала. Можно было подумать, что у нее было право выбора, где они с Никитой будут жить. Никита оказался типичным маминым сынком, боящимся оторваться от родительского дома. Его очень устраивало то положение вещей, при котором его одновременно обхаживали две женщины, в чем-то конкурирующие за его внимание.

В комнату вошел отец Никиты.

– Мне на завтра нужны деньги, – безо всяких предисловий сказал он.

Никита поднялся и направился к шкафу, где они со Светой хранили свои сбережения.

– Вы все хорошо проверили? – не выдержала Света. – У вас они что – лишние?

– Твоего мнения никто не спрашивал, – грубо прервал ее свекор.

– Мне кажется, я имею право высказаться, поскольку Никита мой муж и те деньги, которые вы хотите взять, мы с ним заработали вместе.

– Да какие там деньги ты заработала? Твои жалкие копейки? – усмехнулся мужчина. – Скажи спасибо, что мы тебя кормим, что ты у нас живешь и мы с тебя денег не берем… Зарабатывает она… На два куска колбасы всего-то и хватает. Помалкивай сиди и не лезь в мужские дела.

От обиды на глазах выступили слезы. Одно дело осознавать, что тебя в этом доме совершенно не уважают и только терпят, и совсем иное – когда об этом говорят прямо в глаза.

– Да, может у меня и не высокий доход, но все же я стараюсь, делаю для семьи все… – попыталась защититься Света.

Она бросила взгляд на мужа в немой просьбе защиты, но тот лишь отстраненно смотрел в сторону, явно давая понять, что вмешиваться не собирается и хоть как-то заступиться за жену тоже не намерен.

– Да ты Никиту как своего мужа вообще не уважаешь.

– Почему вы так говорите? – Света чувствовала, что начинает срываться, и из последних сил старалась держать себя, чтобы не повышать голоса. – В чем, по-вашему, должно быть уважение к мужу? Я что, не готовлю, не стираю, не убираюсь? Он даже не знает, что это такое – сходить в магазин за покупками.

– Ты его постоянно упрекаешь.

– Я? – удивленно выкрикнула девушка. – Чем же?

– Кто постоянно заводит одну и ту же песнь об отдельной квартире? Не ты ли так настойчиво хочешь развести его с нами, его родителями? Разве любящая и уважающая жена так поступает? – отец Никиты угрожающе надвигался на Свету, а она уже не могла сдерживать слез обиды и беспомощности. – Ты принижаешь его в глазах его друзей и коллег. Почему он должен выпрашивать у тебя машину, как милостыню?

– Да потому что это машина моей матери. – Со слезами парировала словесный удар Света. – Потому что она купила ее для меня еще задолго до того, как мы с Никитой поженились.

– Он твой муж. И тоже имеет право пользоваться.