Моя бабушка в любой ситуации могла сохранить спокойствие сфинкса. Она была хорошим образцом для подражания. Если бы не её школа, я заорала бы от ужаса, увидев спрятавшихся в пещерах.
Силуэты были не просто странными. Они были страшными, хоть и похожими на людские, но…
Снизу их тела были обычными, человеческими. А вот то, что было на месте головы, нисколько не походило на человеческую голову.
Я впала в транс. Да что же это, Господи?! На что это похоже?
Контур фигур приблизился, увеличился в размерах, обрисовался чётче, и я с ужасом увидела, что вполне человеческое тело венчает крысиная голова! Огромная крысиная морда размером с человеческую голову! Шеи монстров тоже были серыми, слегка морщинистыми и покрытыми редкой, гладкой шерстью и нисколько не напоминали человеческие.
Меня непроизвольно качнуло. Что это?! Галлюцинация? Ведь не зря же так болела голова? Или это реальность? Чуждая, враждебная реальность, предвестником которой и было моё внезапное болезненное состояние? Неужели именно так выглядит та опасность, которую я почувствовала давно и никак не могла обнаружить её источник?!
Крысоголовые шли прямо на меня.
Их было немного.
Всего четверо.
А я была одна. И мне было страшно. Я не знала, что делать, но понимала, что уйти, ничего не выяснив и не поняв, я не смогу. Да и кто его знает, успею ли я скрыться, уйти незамеченной?! Ведь понятно, что добра от подобных монстров ждать не приходится. Если меня обнаружат, я навеки останусь в этих пещерах, живой меня точно больше никто не увидит – в этом у меня сомнений не было.
Крысоголовые стремительно приближались, а я всё ещё стояла на месте, словно приросла к матушке земле на веки вечные.
Сбоку, недалеко от входа в пещеру, было огромное нагромождение камней – валунов разных размеров. Между камнями образовались пустоты. Разные: от самых маленьких до таких, где и слона запросто спрячешь.
В своё время я не поленилась и обследовала их все, поэтому сейчас я просто проскользнула вглубь природной каменной постройки, заняла одну такую пустую нишу и затаилась там.
Голоса доносились до меня уже явно. Их услышал бы любой человек на моём месте. Даже самый обычный, пожалуй, даже слегка глуховатый. Слов разобрать было пока нельзя, но парочка голосов показалась мне знакомыми.
Я скорчила лёгкую гримасу, чуть нахмурилась, немного усилий и – вот он результат! Я идентифицировала голос нашего мэра, первым выделив его из хора голосов, а потом узнала и второй. Это был голос директора школы, той самой, где учились сначала мои дети, потом старшие внуки, а теперь и младшие собирались туда же.
Странно, зачем им понадобились заброшенные и забытые пещеры?! Что они делают здесь? Да ещё с такими необычными (чтоб не сказать большего) масками на лицах?
Это были не маски.
Омерзительные крысиные головы сидели на крепких шеях как влитые. Поворот голов вправо, влево, несколько неторопливых шагов, и вот крысоголовые уже стоят на тропинке, вполголоса заканчивая разговор.
Директор школы в привычном костюме вполне узнаваем. Вот он поднял руку в привычном же жесте и провёл пятернёй по голове. Я содрогнулась от отвращения. Крысиная морда не вызывает во мне ничего, кроме брезгливости, сколько бы ни твердили об уме крыс и об их приспособленности к любым условиям жизни. Любоваться крысами я не умею. Тем более в таком варианте: вид бледной человеческой руки на серой крысиной голове вызывал тошноту. А ещё – галстуки на серых, чуть морщинистых шеях…
Мэра я тоже узнала без труда. Короткие кривые ноги и пивной живот не спрячет никакая крысиная морда.
А вот двое других…
Пока они остались для меня загадкой. К сожалению, для одного из них моё пребывание в камнях, кажется, становилось явью.
Один из тех, кого я не смогла узнать, худощавый, подтянутый и высокий, достаточно атлетически сложенный, вдруг резко закрутил головой и стал принюхиваться. Оскаленная морда, казалось, ещё больше заострилась, тело напряглось, и вся его напряжённая фигура выражала в этот момент одну неприкрытую готовность уничтожить любого, кто осмелится встать на пути. Нос его ходил ходуном, шумно втягивая в себя воздух.
– Тихо, – услышала я его предостерегающий шёпот и увидела, как он насторожился. Троица послушно замерла. – Чувствуете чужой запах? Запах постороннего человека? – он угрожающе оскалил зубы и повернулся лицом к своим спутникам.
Я с трудом заглушила дикий страх, который охватил меня при одном только взгляде на оскаленную мерзкую физиономию, мысленно обвила себя вакуумом и сверху для надёжности накрыла непроницаемым колпаком.
– Нет, – ответил тот, второй, которого я тоже не узнала, старательно принюхиваясь. – Я ничего не чувствую.
– Я тоже, – прошипел мэр, старательно озираясь по сторонам.
– И я, – съёжился директор, глядя себе под ноги.
Незнакомец, который учуял мой запах, резко выдохнул, ещё раз крупно вздохнул, пошевелил носом и с сомнением в голосе произнёс:
– Показалось, наверное.
Похоже было, что червь сомнения всё ещё точил его, но потихоньку сдавал позиции. Я не собиралась рисковать и из-под колпака не вылезала, поэтому всё происходящее вокруг было словно подёрнуто туманом, а звуки доносились не совсем чётко, как-то глуховато, но общая картина была мне ясна.
Крысиный нос незнакомца ещё некоторое время подёргался и затих.
– Сюда никто не ходит, – шёпотом выдавил из себя мэр и испуганно огляделся. – Кому нужны заброшенные пещеры?! К тому же оно далеко от города, это место. Дороги сюда нормальной нет. Достопримечательностей тоже никаких. Жилья поблизости не наблюдается. Самое безопасное место для встреч.
– В следующий раз встретимся в заброшенном карьере, – сказал первый незнакомец. Он всё ещё принюхивался и был настороже, но чувствовалось, что накал подозрительности ослаб и никаких мер не последует. Видимо, он был главным в этой четвёрке уродов, потому что с ним никто не спорил, и голос его звучал гораздо громче и увереннее, чем у его собеседников.
– Можно и там, – безразлично пожал плечами мэр. – Всё равно у нас практически всё готово, всё под контролем, так что бояться нечего.
– Чужаков в городе нет, – вклинился в разговор второй незнакомец. – Мои люди скупают всё жильё, которое выставляется на продажу, все земельные участки, магазины и …
– И вообще всё, что можно скупить, – продолжая перечень, с тайной завистью в голосе ухмыльнулся директор школы. – Оно и не удивительно. С такими-то деньгами…
«Интересно, – мимолётно подумала я и снова нырнула в вакуум, – как они сюда добрались? Не пешком же притопали?»
Я нигде не увидела и не ощутила присутствия техники, в которой обязательно был бы водитель или охранник, или тот и другой вместе.
Не успела я подумать о транспорте, как до меня донёсся еле слышный звук – это явно работал двигатель.
Четвёрка крысоголовых степенно прошла в сторону заброшенной дороги, которая уходила вбок, чуть не доходя до пещер, и вскоре к ним подъехал огромный чёрный вездеход. Они загрузились в машину и уехали, а я облегчённо вздохнула.
Некоторое время я прислушивалась к окружающему, но вокруг царила тишина, и я успокоилась. Посидев ещё немного в своём убежище и окончательно убедившись в том, что мне ничего не грозит и неожиданностей больше не будет, я выбралась наружу.
Идти в пещеры не хотелось. После посещения их крысоголовыми они потеряли для меня всякую привлекательность. Мне было откровенно страшно. Брезгливость тоже никуда не делась; порою она даже заглушала страх.
Прислушавшись к голосу разума, который вопил во всю глотку, я уж было совсем собралась идти к своему скутеру и ехать от греха подальше домой, как вдруг словно что-то подтолкнуло меня в направлении пещер. То есть, буквально. Думала о том, чтобы направляться к дому, а сама пробиралась к входу в пещеру и лезла в неё.
Зачем?
На этот вопрос я ответить не могла.
При всём желании.
Я не знала, что меня туда тянет, зачем я по собственной воле сую голову в петлю, но с маниакальным упорством лезла вперёд. Я давно оставила позади небольшой пещерный зальчик – обычное место своих посиделок и раздумий – и упорно пробиралась дальше.
Голос разума окончательно охрип от крика и умолк, осознавая своё полное бессилие в данной ситуации. Впрочем, не в первый раз.
Коридоры стали уже, прохладнее и темнее, но меня это не останавливало. Неведомая сила гнала меня вперёд.
Куда?
«Наверняка в преисподнюю, – мрачно пошутила я сама над собой. – И чего я там забыла? Что хочу обнаружить? И, главное, зачем, с какой целью я ищу неизвестно что?»
Увы. На все мои явно риторические вопросы ответов не предвиделось, хотя можно было ответить одним словом – не знаю.
И без того достаточно узкий коридор внезапно раздвоился, и каждый рукав был ещё уже своего прародителя. Я, не раздумывая ни одного мгновения, по какому-то наитию пошла по правому его крылу и вскоре упёрлась в закрытую дверь.
Нет, она не бросалась в глаза и на ней не висел амбарный замок. Всё было тщательно задекорировано пещерным камнем, но я знала, точно знала, что передо мной стена, в стене – дверь и она закрыта.
Я на мгновение прикрыла глаза, настроилась на окружающее пространство, старательно стала его сканировать и почувствовала, что за дверью – пространство. Огромное. Оно напичкано чем-то и … кем-то. Или мне показалось, что там есть кто-то живой. И не один.
Перед глазами мельтешили какие-то тени, но большинство предметов были недвижимы.
Помещение явно не пустовало. Пустое место посылает совсем другой сигнал. И ещё я вдруг ясно ощутила, что, если я не хочу попасть в беду, убраться отсюда мне надо немедленно, что я и сделала с самой доступной мне по быстроте скоростью.
Я пулей вылетела из мрачного подземелья, мгновенно оседлала верный скутер и рванула домой, словно за мной черти гнались.
Думать о крысоголовых не хотелось, но не думать о них я не могла…
Домашние дела я выполняла машинально, словно робот. Загадочные крысоголовые не выходили у меня из головы, но я ничего не могла понять из того, что увидела, и ничего не могла хоть как-то объяснить. Липкий, но, к счастью, вполне управляемый страх, остался. Примириться со страхом я могла, а вот с появлением крысоголовых монстров в моём любимом городе – нет.
В самом деле, город, в котором я родилась, выросла и живу, дорог инее ещё и тем, что здесь же обретают мои потомки – продолжатели рода, и за них я боюсь гораздо больше, чем за себя.
Я не могу позволить, чтобы крысоголовые испортили жизнь моим детям: добрые дела не замышляют, прячась в катакомбах.
И всё-таки, что у них на голове: маски или…
Ночь я промучилась без сна, а к следующему утру в моём воспалённом мозгу появилась лишь одна слабенькая, дельная, как мне показалось в тот момент, мысль: а не сходить ли в школу и не повидаться ли с директором. Вдруг я пойму хоть что-нибудь, когда его увижу.
Предлог долго изобретать не нужно – очередной внучке скоро идти в школу. Вот и пойду выспрашивать об условиях приёма, обучения и так далее. Разве трудно сыграть поглупевшую от возраста бабушку-перестраховщицу, которая нещадно трясётся над любимой внученькой.
К директору меня пускать не хотели. Зачем?! Вот секретарь. Она документы принимает. Ах, вам этого мало?! Пожалуйте к завучу, она ответит на все ваши вопросы. Так как пожаловать к ней я тоже не возжелала, она пожаловала сама, но толку от этого больше не стало. Только участников мизансцены прибавилось.
Меня уговаривали уже в два голоса, я же, словно внезапно оглохшая и отупевшая, упорно толклась под дверью директора, поправляла нахлобученный на самые глаза косматый седой парик и сверху платок и бубнила, как заведённая:
– Дочка велела всё у самого начальства спросить. У самого главного. А кто тут главнее директора? Нету никого. Вот, значит, мне к нему и надо. К директору, то есть. К самому. Лично. А то что я дочке скажу?! Зачем тогда и ходила?!
Моя тупость была вознаграждена. Настойчивость – вот истинный двигатель любого дела, в который раз я убедилась в этом!
Бедные женщины были уже в мыле и отчаялись оттереть меня от заветной двери, когда эта дверь вдруг резко распахнулась и на пороге появился директор собственной персоной.
– Иван Иваныч! – возопили страдалицы, пытаясь одновременно выдавить из себя фальшивые улыбки и пригладить растрепавшиеся волосы.
По-моему, ни одна попытка не удалась, и они предстали перед собственным начальством в весьма непрезентабельном виде: красные, растрёпанные, с одинаковым диким оскалом на лицах и с выпученными от чрезмерных усилий глазами, практически вылезавшими из орбит.
– Тут бабушка пришла, хочет внучку в нашу школу определить, – выдали они хором, и Иван Иваныч соизволил милостиво мне улыбнуться, окидывая с ног до головы ледяным взглядом.
– Правильный выбор, – елейным голосом произнёс директор, но при этом так посмотрел на меня, замораживая взглядом, что более впечатлительный человек мог бы и в обморок упасть. Я же даже не вздрогнула. Встреча у пещер оказалась хорошей закалкой; и уж если я там удержалась от визгов и обмороков, то ледяной взгляд – это просто мелочь, на которую и внимания обращать не стоит.
– Наша школа – самая лучшая в городе, можете в этом не сомневаться. Приносите документы, пишите заявление и оставляйте секретарю, – всё с той же наклеенной на лицо фальшивой улыбкой вещал он. Глаза его при этом нисколько не потеплели, но меня это мало волновало. Вернее, не волновало вовсе. Гораздо более важным был для меня тот факт, что я окончательно убедилась – возле пещер был именно он.
И он меня не узнал.
Значит, моё инкогнито не раскрыто.
И слава Богу!
Я волочила ноги в сторону дома и думала. Ну, убедилась я, что вчера у пещер был этот же самый директор, только с крысиной головой. Сегодня голова у него вполне нормальная, но я упорно видела перед собой и вчерашнюю. Она словно просвечивалась через обычную, человеческую голову, и видна, по-моему, была только мне.
Убедилась, и что дальше? Что всё это значит? Как им удаётся менять одну голову на другую? Зачем они попёрлись в пещеры? Что за тайны мадридского двора появились в нашем городе?
Крещенский холод во взгляде директора меня не волновал, а вот его крысиная голова, которая то появляется, то исчезает, – очень даже.
Но что предпринять?!
Что касается остальных крысоголовых, то…
К мэру мне так просто не подобраться. Это ясно. Кто двое других – вообще пока неизвестно. Короче, сплошной мрак. И даже в конце туннеля света не видно. Придётся брести, как ёжик в тумане, и даже хуже, потому что в тумане хоть что-то да разглядишь при большом желании, а во мраке – ничего не увидишь, сколько ни пялься.
Зачем я в этот мрак лезу – вопрос опять риторический. Подразумевается, что на него ответа нет и не будет, а глупая моя голова вполне может расстаться с плечами. За здорово живёшь. И без всякой пользы.
Понять я ничего не поняла, но зуд ощутила во всём теле сразу. И что прикажете?! Так с этим зудом и оставаться?!
Ну-у-у уж, дудки!
Работа у меня была не пыльная. Сидела в конторе, шуршала бумажками. Мелкий клерк в женском роде. Никуда особо не лезла. Для меня настоящая жизнь всегда была за пределами конторы.
Пенсия нагрянула как-то слишком быстро. Освободила от надоедливого сидения в родной конторе – спасибо ей! – и окончательно лишила меня тормозов. Теперь я могла пропадать в лесах и окрестностях чуть ли не круглые сутки, что я с радостью и делала.
Политикой я никогда не интересовалась, большими деньгами тоже. За каким они мне?! Свобода дороже.
И вот эту свободу у меня и отобрали. Разве могу я безбоязненно ходить везде и всюду, как раньше, если так и стоит перед глазами нюхающая воздух вокруг себя мерзкая крысиная морда?!
Бр-р-р!
Вот в чём дело, оказывается. Я собираюсь отстаивать свою свободу. И не только свою.
Как только я поняла, что никуда мне от этой проблемы не деться, в голове что-то щёлкнуло и разогнало тоску и мрак, на какие-то мгновения оккупировавшие моё сознание. Значит, решение принято правильное.
И выражается оно одним словом – борьба!
Я рванула домой, чтобы успеть посмотреть областные новости. Если двое – руководители, то ясно, что и оставшиеся не дворники. Уж слишком уверенно держатся. И пусть я терпеть не могу ящик, то бишь телевизор, я вполне могу увидеть в новостях кого-либо из крысоголовых и узнать их по голосам, жестам или просто почувствовать.
Я не ошиблась в своих способностях. Я их сначала почувствовала, а потом узнала. С разницей в секунду.
На моё счастье, в новостях показывали совещание, где руководители разных областных ведомств сидели за круглым столом и где перед каждым стояла табличка с фамилией и должностью.
Нет, не зря я побила все скоростные рекорды, когда мчалась домой на всех парах. Я узнала их сразу. В одно мгновение. И даже рассмеялась. Конечно! Как до меня сразу не дошло?! Ведь это так просто!
Один из них был директором банка. Это тот, кто хвастался, что его люди всё в городе скупают. Можно сразу было понять по одной этой фразе, кто говорит. Где деньги, как ни у банкиров?!
Другой, который принюхивался и прислушивался и чуть не раскрыл моё инкогнито, был начальником милиции. Вот уж точно человек (человек ли?) на своём месте. Вынюхает даже то, чего нет.
Впрочем, я там была, так что не стоит на него (хотелось сказать – на человека, но в последний момент спохватилась, всё-таки голова у него была крысиной) напраслину возводить. Вынюхал он всё правильно. Ему по должности положено знать, где что происходит.
Итак, что мы имеем?!
А имеем мы следующее.
Четыре наших городских шишки зачем-то лезут в пещеры, меняя при этом собственные головы на крысиные. Потом возвращаются обратно, и снова морда лица (как шутят в народе) на месте.
Вот такая странная метаморфоза…
И что это нам даёт?
А ни фига это нам не даёт, кроме головной боли.
Я по привычке впихнула палец в рот и вгрызлась в ноготь. Почувствовала боль в мизинце, оторвалась от любимого занятия, посмотрела на руку – опять изгрызла палец до крови!
«Что за мерзкая привычка, – вздохнула я, – чуть задумаюсь и сразу ногти грызть принимаюсь. Пора бы уже и отвыкнуть».
Но во время этой вредной процедуры ещё одно воспоминание всплыло: они ведь не о рыбалке говорили, не о шашлыках, а о делах вполне серьёзных. И тут возникает целый ряд вопросов. Зачем скупать всё жильё в городе? Что значит «всё под контролем»? Это выходит, что и меня они желают взять под свой контроль?
Ну, ну… Флаг вам в руки, ребятки… Посмотрим, как это у вас получится… Кроме меня самой ( и то плохо и далеко не всегда) никому никогда не удавалось взять меня под контроль. Я даже рассмеялась.
Хлопнула себя по лбу. Чего я маюсь, глупая?! Середина мая. Школа работает. Почему бы мне и не повертеться рядом. Сделаю вид, что внуков встречаю. Переоденусь, подгримируюсь и послежу за директором. Авось куда-нибудь он меня приведёт. Всё равно из всех – это самый доступный объект. К другим мне пока не подобраться, а к этому – вполне…
Чтобы не тратить время на голые размышления, а хоть как-нибудь, но начать действовать, я не стала откладывать в долгий ящик задуманное, хотя и не совсем понимала, как я осуществлю слежку и что это мне даст.
Ничего мне это не дало. Директор вышел из школы, сел в машину и был таков. Я растерянно поморгала ему вслед, посмотрела по сторонам и опять принялась грызть ногти, но вовремя одумалась. Грызи не грызи, а директор – тю-тю.
С досады я закрыла глаза и вдруг ясно увидела, что директор едет по направлению к дому. И дом увидела.
Пустой.
О проекте
О подписке