Цитаты из книг автора «Светлана Комарова»

Мы, дети, в целом нереалистичны в своих представлениях о том, что наши матери могли и должны были сделать для нас. Мы ждем безупречной работы предустановленной программы, а рождаемся у живых женщин

И вот где-то в недрах этих детоцентричных времен возникает миф о всепоглощающей материнской любви, как замещение красивой картинкой факта безразличия к отпрыскам. Как возникло, кто ж теперь вспомнит, видимо засвербело натянуть святую материнскую любовь на сонмы младенцев, орущих у грудей кормилиц. Маловероятно, что свербело у крестьян. Там, где человек приближен к природному и где пятнадцать детей, сенокосы, корова и вечная беременность, свербеть не будет. Но где-то там в веках нам сказали, что всякая мать любит своего ребенка больше всего на свете. И мы, дети, сели ждать всепоглощающей материнской любви. Одни дождались, другие нет. Те, что не дождались, часто винят себя в том, что не чувствуют любви к матери. Чувствуют. Чувствуют настолько остро, что невозможность удовлетворить сосущий голод по недополученному приводит к внутреннему отказу и расколу. Я потеряла надежду это получить и отвергла потребность в любви вместе с той, что лишила меня надежды. Отщепенец, изнывающий по материнской любви, находится за высоким внутренним забором без права голоса. Если он заговорит, станет невыносимо. Пусть лучше сидит молча.

Слова о безграничной материнской любви повсюду, но если покрутить головой и посмотреть, что вокруг, многие ли из наших знакомых могут сказать, что их отношения с матерью им нравятся? 83 % опрошенных россиян в 2006 году и всего 7 % голландцев считают, что жизнь женщины полноценна только тогда, когда у нее есть дети. Если это действительно так, и полноценность жизни наступает с рождением ребенка, где 83 % наших знакомых, имеющих удовлетворяющие отношения с их матерями? Материнской любви нередко попросту нет. Материнская любовь часто становится отравой. Мать убеждена, что ее действия продиктованы любовью, а для ребенка она становится ядом. Оба чувствуют себя отверженными, делают друг друга несчастными и не могут этого изменить.

я – женщина, я женственна и в своей силе, и в своей слабости, и в своих успехах, и в своих поражениях, мне не нужно идти мужскими дорогами, у меня есть женская, я знаю, как по ней идти. Похоже, что великая Богиня, изгнанная из нашего мира, продолжает ждать и хранить своих дочерей. Какими бы ни были наши матери, что бы ни происходило с нами, мы связаны друг с другом невесомыми невидимыми нитями. Когда мать не передала своей дочери связь с великим природным началом, дочь вынуждена сама искать ее. Когда связь с женским не восстановлена, женщина приходит к серебряному возрасту со словами «я прожила не свою жизнь».

Нормы устанавливают сильные. Слабые их исполняют.

Сегодня норма – ходить в кино, триста лет назад – ходить на казни, завтра будет что-то еще. Нормы устанавливают сильные. Слабые их исполняют.

Показать щиколотку во времена Пушкина было серьезным заявлением о намерениях и намеком о нарушении регламента в миссионерской позе. Показать колено всего сто лет назад значило окончательно испортить себе репутацию. Колени демонстрировали балеринки и проститутки – плюс-минус одно и то же.

домашним девочкам не даются власть, секс и деньги.

Те, кто не верит, с трудом сдерживая зависть и удивление, говорят: «Ведьма!»

Плотину срывает накопившаяся вода, а не тоненький слабый ручеек.