Глава 1
Тролли среди нас

Тургеневская девушка

– Я удалилась из соцсетей, – моя знакомая Марина с опаской посмотрела на телефон, как будто он мог сам, без воли хозяйки, включить Фейсбук, Инстаграм и ВКонтакте.

– Зачем?

– Не могу больше. Как только начинаю читать комментарии, сразу расстраиваюсь. Там столько негатива!

Марина – девушка тончайшей душевной организации, такие, как она, вздрагивают даже при слове «дурак». Комментарии в соцсетях (написанные, кстати, не под ее постами) часто доводят ее до слез. Ей кажется, что мир медленно, но верно рушится, а вежливость из нормы жизни уже перешла в краснокнижный разряд. Она говорит, что соцсети вытаскивают из человека худшее, что в нем есть, и что она никогда, ни в коем случае не позволит своим детям заводить аккаунты в виртуальном мире.

В соцсетях действительно много троллинга. И тролли действительно могут достать едкими комментариями.

Есть лишь один нюанс. Тролли не порождение Интернета, и Интернет не порождение троллей. Тролли существовали всегда, а Интернет лишь сделал их более заметными.

– Но в жизни я не встречаю их так часто! – восклицает Марина.

И, кстати, она права.

Интеллигентная девушка Марина живет не то чтобы в башне из слоновой кости, но в весьма рафинированной среде: она работает в «очаге культуры» (еще из тех старых очагов, где нецензурная лексика – это моветон, а не лихость), она посещает театры и концерты классической музыки и даже общественным транспортом пользуется крайне редко: квартира в центре города дает ей преимущество шаговой доступности музеев, выставок и прочих культурных объектов.

И в то же время Марина заблуждается – ровно настолько же, насколько она права.

Как определение понятия может помочь в споре?

Львиная доля споров возникает из-за того, что люди перед началом словесной битвы не договариваются, что они планируют иметь в виду под тем или иным понятием.

Однажды на занятиях по логике мои студенты-журналисты до хрипоты спорили, входит ли множество «дед» в множество «отец»?

– Входит! – кричали одни.

– Вы что, с ума сошли? Пересекается, но целиком не входит! – не менее азартно кричали другие, готовые покрутить пальцем у виска.

И я вдруг поняла, в чем дело.

– Ребята, стоп! – хлопнула в ладоши. – Ну-ка, объясните, что для вас означает понятие «дед».

– Любой дед – это отец, – сказали студенты из первой группы. – Если у человека есть внуки, значит, у него точно есть (или были) дети!

– С чего вдруг? – возмутились ребята из второй группы. – Представьте, идет по улице старенький мужчина с палочкой. Как мы его назовем? Дедушка. А у него, может, не то что детей и внуков, жены никогда не было!

– Ребята, это моя ошибка, – пришлось извиниться мне. – Я должна была сначала дать вам возможность договориться о значении понятия «дед». Кого мы считаем дедом: любого пожилого мужчину? Или мужчину, у которого есть дети и внуки (и не важно, что этому мужчине, например, всего 45 лет)? Мы не определили содержание понятия – и начали спорить на пустом месте.

В интернет-битвах такое встречается сплошь и рядом: люди ругаются друг с другом до виртуальной крови, не отдавая себе отчет в том, что, по сути, каждый из них спорит о своей «картинке».

А между тем, нужно было всего-навсего сказать в самом начале: «Послушайте, а давайте определимся с понятиями. Что вы имеете в виду, когда говорите „счастливая семья“? Что для вас феминизм? А понятие „троллинг“, на ваш взгляд, – это что?»

Кстати, вы можете попробовать применить этот прием в споре – даже если горячая дискуссия не прекратится, то накал борьбы как минимум снизится с зашкаливающего до приемлемого.

Итак, чтобы нам не начинать спор с самых первых страниц книги, давайте определимся, что такое троллинг. Благо, понятие это довольно новое, в энциклопедиях прочно не закрепившееся – а значит, мы имеем полное право дать ему такое определение, какое будет звучать пусть не академично, но зато понятно.

✓ Когда кто-то из поста в пост приходит на вашу страницу и пишет вам комментарии, которые вас задевают, – это троллинг.

✓ Когда кто-то в ответ на ваш пост «сегодня прекрасная погода» пишет «ты сволочь!» – это троллинг.

✓ Когда кто-то оскорбляет ваших родных или друзей, зная, что эти люди для вас важны, – это троллинг.

✓ Когда кто-то выводит вас из себя подколами и ехидными шуточками – это троллинг.

✓ И когда кто-то в своих постах пишет, что у вас нет ни ума, ни таланта, ни способностей, ни чести, ни совести, – это тоже троллинг.

Словом, когда вы прочитали чей-то комментарий и вам после этого хочется то ли вымыть руки с мылом, то ли тошнота начинает подступать, это означает, что вы нарвались на тролля.

А что, если автор «сам виноват»?

Конечно, самые справедливые читатели тут же возразят: «А если у гипотетических „нас“ действительно нет ума, чести и совести? И если в комментариях гипотетическим „нам“ говорят об этом напрямую – разве это троллинг? Это раскрытие глаз на горькую правду».

Да, это тоже троллинг. Потому что гипотетические «мы», выкладывая свой пост (пусть и лишенный ума, чести и совести), не спрашивали совета. Гипотетические «мы» не просили измерять наши моральные качества и интеллектуальные способности.

Поэтому комментарий «ты сволочь и дурак» – это всегда оскорбление. А вот комментарий: «На мой взгляд, в вашем рассуждении есть ошибка» – уже не троллинг. Он вроде бы о том же самом, но не оскорбителен. Впрочем, о магии комментариев мы поговорим в 9-й главе.

Главное же в том, что мы воспринимаем мир, пропуская его через себя. Мы сами для себя – система мер и весов. Комментарий, который одному человеку покажется забавным, другого может сильно ранить. И автор комментария для кого-то будет остроумным парнем, а для другого – троллем.

Я писала книгу так, чтобы каждый читатель, пользуясь изложенными в ней технологиями, мог избавить себя от комментариев, которые его ранят. Подчеркну: мы не можем избавить человечество от троллей. Но мы можем свести их воздействие на себя до минимума.

Давайте считать, что тролль – это любой человек, чьи комментарии или посты в соцсетях нас обижают и не дают спать ночами. А троллология – это ненаука о том, как жить в Интернете и не нарываться на троллей.

Кстати, определив троллологию как ненауку, я автоматически отвела от себя шквал гневных комментариев формата: «Да как вы смеете называть наукой свою простенькую теорию!» Нет, друзья. Троллология – это ненаука. Именно так, в одно слово.

Конечно же тролли существовали всегда – точно так же, как всегда существовала плохая погода.

Каждый из нас знает определение «хам трамвайный» – так называют людей, которые любят покричать не только в общественном транспорте, но и во всех «местах общего пользования», откуда, в случае чего, можно быстро ретироваться.

Каждый из нас хоть раз в жизни ловил спиной: «Ты смотри, какая шалава!» или «Ишь, идет, неуч!» – брошенное бабушками у подъезда. Пожалуй, только нынешние двадцатилетние не застали культуру «приподъездных посиделок»: в моем детстве не существовало ни одного подъезда без бабушек, а некоторые женщины, кажется, даже считали дни до пенсии – чтобы наконец-то получить возможность легально сесть на лавочку и обсудить любую проходящую мимо человеческую особь.

И у каждого из нас в семейной летописи (устной или письменной – не важно) есть история о каком-нибудь прадедушке или прабабушке из серии «затравили». Кто-то после такого «затравили» выходил замуж за нелюбимого человека, кто-то уезжал с насиженных мест, а кто-то и вовсе накладывал на себя руки. Троллинг не так безобиден, как может показаться на первый взгляд.

Почему троллинг особенно опасен для подростков?

– О, Мотька пришел, – хохот прозвучал даже раньше, чем Матвей протиснулся в дверь. – Мотька чумной!

Матвей кисло улыбнулся, как бы соглашаясь: да, чумной. Такой уж уродился, не бейте.

Его, кстати, не били. Просто в техническом кружке, куда Матвея определили родители, все ребята были на пару лет старше. Матвей учился в шестом классе, а они – в восьмом. И плюс среди ребят были две девочки. И плюс – красавицы. И плюс – каждая из девочек знала о том, что она хороша.

Тестостерон бодрил кровь восьмиклассников и заставлял измываться над Матвеем. Все, что могло поставить в противовес их воспитание, – «уговорить» не распускать руки. Поэтому Матвея троллили словами. Называли «чумным» и «дебилом». Ржали над малейшим его проколом. И даже когда никаких проколов не было – все равно ржали.

Девочки хихикали и одаривали особо остроумных одобрительными кивками: поощряли к дальнейшим действиям.

Матвей не сопротивлялся. Он был не «альфа-самец» – скорее спокойный, не склонный к истерикам интроверт. В обычной жизни таких, как Матвей, не троллят: они дают слишком мало «отзыва», чтобы тролли могли насытиться результатами своей «работы».

Но тут вариантов не было: мальчикам нужно повыпендриваться перед девочками, а Матвей – новенький и младший. На ком упражняться? На нем. А чтобы совесть не мучала (ну нормальный же парень, чего к нему цепляться?), парни убедили сами себя, что Матвей – дебил.

– Эй, Моть, ты хоть правило буравчика-то знаешь?

– А?

– Ну я ж говорю: дебил!

Матвей ушел из кружка через три месяца. Сказал маме: «Не хочу, и все. Не пойду больше. Разочаровался в технике». Мама не смогла переубедить – и слава богу.

Где был руководитель кружка? Где-то был. Наверное, в буравчиках.

Это один из самых легких случаев троллинга. Обычно подростки жалят больнее. Настолько больно, что порой раны не затягиваются на протяжении всей жизни.

А между тем, подростковый троллинг был всегда – с тех самых пор, как человек разумный вообще научился говорить. Он принимал разные формы – от боев «стенка на стенку» до едких комментариев в соцсетях, но существовал практически в каждом поколении. Так, может, и не обращать на него внимания? Может, пережить подростковую агрессию как ветрянку – все равно же перебесятся, вырастут, будут нормальными людьми?

Нет.

Если уж продолжать аналогию с ветрянкой – мы не просто констатируем факт ее наличия. Мы лечим ее и изолируем заболевшего ребенка. Более того: сегодня делают от ветрянки прививки, чтобы ребенок в принципе ею не заболел.

Я очень надеюсь, что эта книга станет для вас и ваших детей прививкой от интернет-троллинга. Или как минимум – лекарством, которое поможет максимально быстро нейтрализовать токсичное воздействие троллей. Еще раз повторю: не обольщайтесь – мы не сможем переделать ни одного тролля. Но мы можем выстроить наше общение так, чтобы тролли не интересовались нами и чтобы нас не слишком задевали их комментарии (даже если таковые появятся).

#задание 1

✓ Подумайте, какие комментарии в соцсетях сильнее всего выбивают вас из колеи? Они связаны с какой-то темой? Или вас расстраивает не столько тема, сколько стиль изложения? А может быть, вас вымораживает нецензурная лексика? Или интонация покровительства?

✓ Постарайтесь максимально точно ответить: каков ваш персональный «триггер» и к какой эмоциональной реакции он вас приводит?

✓ Не бойтесь пользоваться глаголами, которые кажутся вроде бы неакадемичными – такими как «вымораживает» или «бомбит». Сейчас ваша задача – сформулировать свое состояние максимально четко. А академичность может и подождать.

Глава 2
Почему нам больно от троллинга?

Проект, о котором никто не узнал

– Нет. Мы сделаем проект, но в соцсетях про него рассказывать не будем, – Олег, владелец небольшого, но крепкого бизнеса, положил руку на папку с проектом.

– Но ведь нам же нужен пиар, – его сотрудница Ира вздрогнула от неожиданности, – ведь мы же для того и платим за иппотерапию, чтобы…

– Мы платим за иппотерапию, чтобы дети с ДЦП могли заниматься на лошадях, – оборвал ее Олег.

Оборвал резко – Ира не могла припомнить случая, чтобы ее энергичный и доброжелательный шеф был так бесцеремонен.

Проект «Лошадь в помощь» был идеей Иры. Ее сын занимался конным спортом, и Ирина знала, что помимо обычных детей (мамы ребят «с особенностями» называли таких детей «нормотипичными») «на лошадок» привозят деток с ДЦП и синдромом Дауна. Оказалось, конный спорт отлично помогает почувствовать свое тело и «прокачать» спящие мышцы. Но далеко не у всех родителей были средства на то, чтобы платить еще и за иппотерапию.

Ирина предложила своему шефу: «А давайте мы за счет фирмы оплатим занятия троих детей – у родителей совсем нет денег». Шеф внезапно согласился. Казалось бы, отличная возможность заодно и попиариться, тем более что мамы и папы мальчишек (все трое были мальчиками) вовсе не против, чтобы Олег рассказал об их детях и иппотерапии в соцсетях.

Он и рассказывал, кстати.

А потом вдруг резко – нет!