Жил был один Сказочник. Он был очень одинок. Жена давно умерла. Единственная дочка уехала в дальнюю страну с обжигающе жарким солнцем и пьянящим ароматом вызывающе красивых цветов. Он жил мечтой о встрече и копил деньги для путешествия.
Родной город, одетый в гранит и туман Сказочник наблюдал через залитые нудными дождями полукруглые мансардные, обрамленные витыми решетками окна. Память слабела. Уже как сквозь тусклое стекло вспоминалось дорогое лицо. Но образ родного человека приобретал все больше ясности и теплоты. Первые спотыкающиеся шаги, первая улыбка еще не слушающихся младенческих губ согревала старческое сердце. Сколько ему было лет, он уже и сам не помнил. Так как время бежало иначе, оно даже не бежало, оно существовало в бое часов с добродушным привидением. Чей маятник остановился уже давно.
Иногда задумавшись, он отражал слабые солнечные лучи северной столицы. И можно было увидеть щеку, покрытую, словно опадающими чешуйками воска. Мягкие морщины переходили в ветреную снежность волос. Ушные раковины, напитанные рассказами о морских странствиях, образовали длинные мочки магистра мальтийского ордена.
Был он завсегдатай блошиных рынков, букинистических магазинов, странных закоулков, куда старались не заглядывать добропорядочные горожане. Там он оставлял большую часть своих доходов. Израненные ширмы с тростниковыми вставками, заморские птицы на вышитых гладью пагодах. Авторские куклы из прошлого, причудливые существа с крыльями из мягкой шерсти и головой животного. Кованые сундуки, медная лампа для джина. Костюмерная достойная театра. Сколько лет он это собирал – уже и сам не помнил.
Времена серебряного века миновали. Но казалось дух поэзии жил в этих стенах. У сказочника была мечта, основать прибежище для творческого пространства, для сказки. Но он был очень и очень стар. Посетителей бывавших в его мастерской, если поставить в один ряд, друг за другом, прошло около ста тысяч. И не нашлось преемника.
Вот и сейчас приехала группа из знойного юга. Человек 15, шумных, говорливых, заполонивших сакральное пространство готовых брать и брать жизнелюбцев. Сказочник отдал все, что у него было, время своей жизни, историю своего сердца, понимание и приятие, помощь в преображении, и чуткость, бережность к гению внутри каждого. Истощенный, сидя в дубовом кресле позапрошлого столетия, время от времени проваливался в инобытийное пространство. Группа молчала. Она взяла все, но ничего не дала в ответ. Повисла тишина…
– холостой выстрел, – привычно сказал магистр.
Эпиграф к роману «Мне отмщение и Аз воздам». Тезисно освещает содержание романа и предупреждает, что происходит при нарушении духовных законов. В настоящей работе исследуя жизнь Анны Карениной и все происходящие с ней события, я буду опираться на экзистенциально – феноменологическое понимание переживаний, описанное английским психиатром Рональдом Лейнгом. В частности будет подробно освещаться концепции «узла» и «системы фантазии». А также такие формы межличностного взаимодействия как комплиментарная идентичность, подтверждение и неподтверждение, негласная договоренность и без выигрышная позиция.
Лев Николаевич Толстой благодаря своему таланту, подводит читателя к главной героине постепенно. Приоткрывая жизнь, мысли, надежды устремления ближайшего окружения Анны. Мы также не будем спешить, и пойдем вслед за Л. Н. Толстым.
Вначале показан брат Степан Аркадьевич Облонский в трудной для него ситуации, через которую нам видны его допущения и способ реагирования на конфликт.
– Да! Она не простит, и не может простить. И всего ужасней то, что виной я, а не виноват, в этом вся драма.
– Всему виной, эта глупая улыбка, ну что же делать, что же делать, – говорил с отчаяньем он и не находил ответа.
«Кроме общего ответа, который дает жизнь в самые сложные и неразрешимые вопросы. Ответ этот… надо жить потребностями дня, то есть забыться… Забыться сном уже нельзя… стало быть нужно забыться сном жизни. Там видно будет».
В вышеприведенных цитатах можно увидеть способы взаимодействия Облонского с реальностью. Про – является механизм уклонения от совершенного действия, который ставит Стива в безвыигрышную позицию, (виной я, а не виноват, в этом вся драма). Выйти из этой ситуации не представляется возможным для Степана Аркадьевича, ибо это обозначало бы принятие своей вины, и действия которые должны будут произойти после принятия решения. Что является слишком обременительным для него, любящего удовольствия и комфорт, которым пришлось бы поступиться, нарушить безмятежность. Обычный маневр – уклонение. Способ выйти из конфликта без принятия решения.
Более внимательный взгляд на Стиву, связан с родственным статусом последнего. Часто в семейной структуре заложен похожий способ межличностного взаимодействия, и механизм совладания с тяжелыми жизненными ситуациями.
Разговор Анны с Долли при прощании повторяет тот же паттерн.
– Ты знаешь, отчего Китти не приехала обедать? Она ревнует ко мне. Я испортила… я была причиной того, что этот бал был для нее мучением, а не радостью. Но право, право, я не виновата, или виновата немножко.
На девятнадцати первых страницах до появления Анны, все основные завязки романа свершились. Показан «узел», основные предписания и атрибуции, царящие в данном обществе. Если исходить из самого понимания «узла» Лейнга, каждый член которого не является автономной единицей, а имеет единую душу. Некто, устанавливающий и блюдущий правила, отторгал мятежников, после чего перешедшие в разряд изгоев погибали.
Правила высшего света. Это негласная договоренность. Таинственный некто диктующий правила и законы – высший свет.
Первый путь Анны к самоубийству это путь изгоя, решившего идти против правил света, но не обретшую собственную индивидуальную душу. В этом случае спасением было бы обретение собственной души, и смелость жить по другим законам, но это очень трудное поприще. Второй вариант – если бы одобрение на свободное сожительство дало бы светское общество и его яркие представители. Как таковой Вронский был не слишком значим, в роли спасителя. Ему это не по силам.
Второй путь анны к самоубийству можно соотнести с православным трактованием вовлечения в грех.
– прилог
– сочетание
– сложение
– пленение
– страсть
«Лицо Анны было особенно ласково и нежное, серые глаза смотрели внимательно, дружелюбно, будто она признавала его».
«Странное чувство: удовольствие и страха шевельнулось в сердце..»
«Его лицо было испуганным и пристыженным»
«Они чувствовали себя наедине в этой полной зале»
«На лице Вронского было выражение потерянности и покорности похоже на выражение умной собаки, когда она виновата».
«Всякое слово в разговоре с ней приобретало особое значение»
Путь выхода из этого омута – путь духовного трезвления, что Анне тоже не по силам.
Весь текст пронизан двойными посланиями. Уклонение – когда Анна притворяется что не влюблена, потом притворяется что перестала притворяться что влюблена, и вроде бы возвращается в первоначальную точку. Которая разделена тонкой, но непреодолимой стеной. Чем больше уклонений, тем больше путаницы, спираль, уходящая в бесконечность.
«Выход наружу через дверь, почему никто не пользуется этим способом?» Конфуций
«Выходя в окно, дверь можно не закрывать» А. Алексейчик
Соответственно выход через признание себе в первую очередь, потом смелость признаться другим. Таким человеком в окружении Карениной был Левин и Китти. Тот, кто мог бы показать путь, пример. И самое интересное то, что Анна предала Китти, через нее она могла бы и спастись.
С другой стороны именно благодаря предательству Анны, Китти получила возможность выйти на другой уровень. И она воспользовалась им.
Можно увидеть третий путь – социальный. Сужение круга социальных контактов. Как постепенно от нее отворачивались значимые люди. Оставляя ее в том полном отчаянье, по Кьеркегору, которое не понимает где находится.
Толстой гениально описывает состояние Анны в последние недели перед самоубийством. Полифония модальностей сна, фантазии, опыта, воспоминаний. Культивирование жалости к себе. Нагнетание, нет времени вздохнуть, остановиться. Победа даже страшной ценой: «Я так близка к ужасному несчастью и боюсь себя». « Но зная, что губит себя, не могла сдержаться, не могла покориться ему».
У меня возникает ощущение, что Анна провоцирует Вронского, выводит на одну ей нужную эмоцию, благодаря которой она успокоится и сделает то, что задумала. Приближение конца. Анна находится полностью в фантазии, так как находящийся в фантазии человек не воспринимает то, что находится в фантазии. Лишь благодаря части не входящей в фантазию, можно было понять где находишься.
«Он ненавидит меня, это ясно. Я хочу любви, а ее нет. Стало быть все кончено». «Одна мысль не оставляла ее, которая все разрешала. Да, умереть».
Переходы от мыслей о смерти, до невообразимой нежности и полного примирения. Раскачивание качелей. Эмоций требуется все больше, накал должен быть сильнее. Подозрительность. Анна была в сомнениях все ли кончено или еще возможно примирение. Состояние особого разобщения, в котором человек не способен увидеть реальную сторону вопроса. Нет точки опоры, т. к. чтобы понять позицию которую занимает человек в мире, нужно знать ощущение изначального положения в мире, с которым происходило его становления.
О проекте
О подписке