Поскольку я регулярно осуществляю акты насилия по отношению к собственному телу (каждому известно ощущение дурноты во всем теле, сопровождающее переедание), то с телом я также диссоциируюсь, то есть пытаюсь существовать с ним на расстоянии. Я перестаю ощущать, что я ем, пью, я перестаю ощущать почти что бы то ни было, кроме сильной физической боли – или блаженного ничто. Наступает состояние отстраненности от собственных эмоций, сравнимое с тем, что испытывают люди, длительно принимающие сильные антидепрессанты. В подобном же состоянии находятся и дети, переживающие длительное физическое или сексуальное насилие в семье. Я здесь – но не совсем здесь, я присутствую – но могу ничего не чувствовать.