Что же касается дипломатии… Принципы этого князя целиком и полностью укладываются в нехитрый постулат: с волками жить – по-волчьи выть. Ему удалось добиться длительной и прочной благосклонности Золотой Орды, что само по себе было не простым делом. И вопрос заключался даже не в деньгах: все русские князья так или иначе «кланялись деньгами» ордынским ханам, в очень большой степени зависели от их расположения.

Кто приходился по нраву властителю, того он, не стесняясь ничем, мог назначить великим князем. Но в Орде, как вообще в азиатских деспотических государствах, милость властителя и доступ к нему покупались угождением и задариваньем близких к царю вельмож; и русский князь, искавший в Орде какой бы то ни было ханской милости, а тем более первенствующего сана, должен был достигать своей цели, во-первых, обещанием большого выхода (дани) хану, а во-вторых, подарками и подкупом разных лиц, имевших при ханском дворе влияние.

Так что в те времена титул великого князя мог купить любой, у кого было достаточно денег и не слишком много гордости. Тем не менее, при благоприятном раскладе титул великого князя мог и утвердиться в одной княжеской линии и сделаться фактически наследственным. При этом великий князь продолжал зависеть от произвола ордынских владык и должен был отдавать себе в этом трезвый отчет. Помимо этого, нужно было умело распоряжаться своим богатством, постоянно поддерживать дарами доброе расположение к себе влиятельных лиц в Орде и тем самым подготовить своему сыну и наследнику благоприятную почву для получения ярлыка на великое княжение. А такая преемственность почти автоматически делала «счастливое княжество» первым среди всех остальных.

Подло? Не более, чем все остальное, происходившее в те времена между многочисленными князьями и княжатами на Руси. Заметьте: спорные вопросы между русскими князьями решались татарами в Золотой Орде. Ханы, в зависимости от своих прихотей, решали: дать тому или иному князю ярлык на княжение и поддержать его или отказать и отдать на растерзание соотечественникам. Причем частенько это растерзание было буквальным. Знали ордынцы принцип «разделяй и властвуй» или нет, но пользовались они им весьма грамотно, а иногда даже виртуозно. Слишком независимых и сильных князей убирали руками других князей, даже не утруждая себя в большинстве случаев организацией набегов на Русь. Сами все привезут и сложат в ханском шатре к ногам хана.

За примерами далеко ходить не надо. В 1337 году главный противник московского князя, князь Александр Тверской покорился, наконец, хану и тем самым вернул себе тверское княжение. Но спустя два года князь Иван Данилович поехал в Орду с доносом на князя Александра, составленным, по-видимому, очень умело и убедительно. Александр Тверской получил приказ явиться к хану и отправился в Орду вместе со старшим сыном Фёдором. Оба были казнены «за измену».

Иван Калита, вернувшись из Орды, прежде всего приказал снять с тверской церкви Святого Спаса колокол и привезти его в Москву. Брат Александра Тверского, Константин, вновь был вынужден подчиниться. Вот так, не ведя никаких военных действий, интригами и символическими поступками московский князь взял верх над тверским. Дипломатический талант? Или – обычное везение? Ведь все могло обернуться совершенно иначе, не зря же на Руси с давних пор бытовала поговорка: «Доносчику – первый кнут».

Другой пример: город Владимир во времена Ивана Калиты уже почти потерял статус главного города Руси: князья, получавшие от хана ярлык на владимирское княжение, не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в прежних своих уделах.

Но главным в то время было то, что Орда, несмотря на все свое видимое могущество, уже пошатнулась, признаки разложения были отчетливо ощутимы. Уже на берегах Черного моря возникла другая Орда, Нагая, не желавшая признавать власти волжских ханов. Это было началом дальнейших отложений и распада монгольской монархии. В самой Волжской Орде достоинство хана перестало переходить по наследству и там все чаще происходили государственные перевороты с многочисленными жертвами.

История вообще – прелюбопытнейшая штука, точнее, не она сама, конечно, а то, как те или иные события толкуются потомками. Немецкие рыцари захватили современную Прибалтику давным-давно, когда татарские набеги на Русь еще не стали трагически-регулярными. Местное население находилось в таком положении, в какое русских не ставили даже в самые лихие времена распроклятого ига. Не существовало местной знати или правителей – все эсты, латы и литы были нищим и бессловесным быдлом, их даже в города не пускали. В полон не угоняли – это правда, но и только.

Вы слышали что-нибудь о немецком иге применительно к коренному населению Прибалтики? Лично мне не доводилось. А вот о татаро-монгольском – сколько угодно, с такими красочными подробностями, что только диву даешься, как они сохранились в памяти абсолютно порабощенных и раздавленных чужеземных гнетом людей.

Пока Орда была сильна единовластием, она могла диктовать свою волю не столько покоренным, сколько покорившимся ее воле русским князьям. Тем более, что те предпочитали выклянчивать и покупать свои «ярлыки» у «проклятых захватчиков», не гнушаясь при этом никакими средствами в борьбе с другими князьями. Должно было пройти несколько столетий кровавых и разорительных междуусобиц плюс естественное вырождение и ослабление власти Орды, чтобы из среды русских князей выдвинулся человек, способный собрать вокруг себя если не всех, то бОльшую часть русских князей.

Пока еще Орда была еще относительно сильна, власть великого князя могла утвердиться в одной княжеской ветви и в одной из русских земель, исключительно при посредстве этой ордынской силы, поскольку добровольного объединения под стягами какого-то князя от соотечественников ждать не приходилось. А получив «благословение» татар, следовало копить деньги, приращивать слабо защищенные земли соседей и ни в коем случае не давать им бегать ябедничать в ту же Орду.

Русские бояре, кстати, очень быстро смекнули, что хранить верность слабому князю по меньшей мере глупо и никак не вознаграждается. Наметилась тенденция перехода бояр «под боле сильную руку», причем они тянули за собой и людей, составлявших их дружину и получивших в эти времена название детей боярских. Вряд ли они понимали, что с падением Орды хана естественным путем заменит самый сильный и ловкий из князей, но Иван Данилович понял это, пожалуй, раньше всех остальных. И помимо неуклонного накапливания богатств и приращения земель к Московскому княжеству, приложил все силы, чтобы его великое княжение не «ушло с молотка» после его смерти, а досталось наследникам законным путем.

Пока еще подобного закона не существовало, его еще только предстояло принять. Начало XIV века было той роковой эпохой, когда был поставлен к разрешению вопрос: какая из княжеских линий выдвинется выше всех и какая русская земля со своим главным городом сделается средоточием русского мира и будет стягивать к себе разрозненные его части?

Одной из главных черт характера Ивана Даниловича была гибкость в отношениях с людьми и настойчивость в достижении поставленной цели. Он очень часто ездил в Орду с «дружескими визитами» и, естественно, богатыми дарами, ничего при этом не выпрашивая у хана, и вскоре добился его полного расположения и доверия. Поэтому в то время когда другие русские земли время от времени подвергались внезапным и опустошительным ордынским набегам, владения князя Московского оставались спокойными, их население и благосостояние неуклонно росли.

Иван Данилович сам собирал со своих земель дань для Орды, подавляя при этом народное недовольство быстро и жестко, но уж, конечно, не так, как это делали татары с непокорным народом. Так же стремительно и жестко московский князь расправлялся со своими политическими противниками – другими русскими князьями, которые не смогли обзавестись столь сильным покровителем, как Орда.

Смело можно говорить о том, что Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель Севера Руси (Тверь, Псков, Новгород). Он к тому же сумел накопить огромные суммы, которые использовал для покупки земель в чужих княжествах и владениях. Его внук Дмитрий Иванович Донской в своей духовной грамоте сообщил, что Иван Калита купил Углич, Галич Мерский и Белоозеро.

Кроме того, Иван Данилович покупал и выменивал села в разных местах: около Костромы, Владимира, Ростова и даже в Новгородской земле, пренебрегая законом, запрещавшим князьям покупать там земли. Более того, он заводил в Новгородской земле слободы, населял их своими людьми, и распространял таким образом свою власть в этих землях де-факто.

При этом Иван Данилович не забывал и о духовном возвеличивании Московского княжества. Помимо строительства храмов, монастырей и украшения Кремля (о чем говорилось выше), он приказал написать так называемое «Сийское евангелие», сохранившееся и по сей день в архивах Академии Наук. Сделано это было в качестве вклада в монастырскую библиотеку. Содержащаяся в конце рукописи памятная запись указывает на её заказчика – «написано быс (ть) си Еуа (н) г (ели) е въ граде Москове поведением княжим..»

Евангелие написано на пергаменте и, содержит 216 ненумерованных листов. Текст написан в два столбца по 24 строки. На полях имеются приписки, выполненные уставной скорописью. Рукопись сохранилась в полном объеме, за исключением первого листа Евангелие заключено в простой переплёт, обтянутый пергаменом, без каких-либо украшений.

К моменту смерти – а скончался Иван Данилович в весьма почтенном для того времени возрасте шестидесяти пяти лет – Великий князь Московский оставил богатую казну, почти вдвое увеличенное Московское княжество. И десять детей от двух браков – пятерых сыновей и столько же дочерей. Один сын – Даниил – правда, умер в раннем возрасте, но Симеон, Иван, Андрей и Владимир пережили своего отца, который был погребен в Архангельском соборе Кремля в начале апреля 1341 года.

Но за год до смерти успел организовать поход на Смоленск против князя Ивана Александровича, вступившего в союз с Гедемином и, главное, отказавшегося платить дань Орде. Порядок был наведен не столько с помощью ордынских войск, сколько при активном участии дружины рязанского князя, который предпочитал дружбу с набиравшей силы Москвою традиционным распрям.

Сразу после смерти Ивана Даниловича почти все русские князья рванулись в Орду к хану Узбеку, надеясь получить вожделенный ярлык на великое княжение. Желание это было тем более острым, что при жизни Московский князь сумел «обидеть» едва ли не всех своих коллег: кого материально, а кого и физической расправой. Немудрено, что все князья Владимирской Руси, не желая наследника Калиты – Симеона Ивановича, – едва ли не впервые объединились в стремлении добыть ярлык на великое княжение князю Константину Суздальскому. Хан обещал «подумать».

Через несколько месяцев этих раздумий хан выдал ярлык… Симеону, по которому «вси князи Русскии под руце его даны». А Симеон прежде всего заключил договор с… родными братьями «бысть им за один до живота и безобидно владеть каждому своим». И лишь аосле этого, обезопасив тылы, Симеон венчался шапкой Мономаха во владимирском Успенском соборе на великое княжение.

Симеон явно унаследовал дипломатические таланты отца: когда обеспокоенный усилением Москвы великий князь литовский Ольгерд, занявший престол после борьбы между братьями Гедиминовичами, отправил брата Кориата в Золотую Орду с просьбой послать войско против Москвы, новому хану Джанибеку была послана из Москвы «ябеда»:

«Ольгерд опустошил твои улусы и вывел их в плен; теперь то же хочет сделать и с нами, твоим верным улусом, после чего, разбогатевши, вооружится и на тебя самого…»

Хан Джанибек, уже безнадежно погрязший во внутренних разборках Орды, ничтоже сумняшесе, выдал Кориата Симеону «головою», что заставило Ольгерда просить мира у московского князя.

Уже овдовевший к тому времени Симеон женился вторично на дочери Александра Михайловича Тверского и даже поддержал претензии его сына Всеволода на тверское княжение. Объяснялось это просто: прямого наследника у Московского князя пока не было, ибо все его дети умирали в младенчестве, и Симеону нужно было обеспечить непрерывность правления и политики своего отца.

Увы, этим планам не суждено было сбыться. Симеон умер от «моровой язвы» (великой эпидемии чумы) в 1353 году. От той же болезни погибли два его малолетних сына и младший брат Андрей.

Московский, а затем и владимирский престол перешёл к младшему брату Симеона, Ивану по прозвищу Красный, отцу Дмитрия, который впоследствии вошел в Историю под именем Дмитрия Донского.

Но это уже совсем другая история…