9

Линой посмотрел с улыбкой на хозяина фабрики, с которым они планировали заключить выгодную сделку. Сейчас он с сыновьями сидел в роскошно-вычурном кабинете генерального директора. Обстановка комнаты буквально кричала о своей дороговизне. Мебель из редких пород дерева, кожаные диваны и кресла. Линою было наплевать на расточительность хозяина кабинета, главное, что они пришли к соглашению.

– Ну, что ж, господа, я доволен вашим предложением. Завтра к обеду подготовят контракт и мы сможем его подписать. Предлагаю обед в ресторане, – с воодушевление произнёс фабрикант.

– Согласен, совместим деловой обед с подписанием бумаг. Я надеюсь, уважаемый Вардан, завтра не нужно присутствие обоих моих сыновей? Достаточно будет меня и первого заместителя? Элану нужно вернуться домой, – улыбнулся Линой.

– Конечно, если нужно, то пусть едет. Я приеду в ресторан отеля к часу дня.

– Хорошо. С вашего позволения, я закажу к этому времени еду. Ваши пожелания по меню?

– На ваше усмотрение, уважаемый Линой.

– Тогда до завтра, – Линой поднялся с кресла.

Элан недоумённо посмотрел на отца, потом попрощался с будущим партнёром по бизнесу и ушёл вместе со всеми. Он молчал, пока не подошли к своему автомобилю. Они с братом и отцом приехали на одной машине, так как планировалось, что и уедут вместе.

– Я не пойму, пап, ты действительно собрался меня домой отправить? Но зачем? – спросил Элан, залезая в салон.

– Тревожно мне что-то, Элан. Твой рассказ о том, что ты видел Зарият гуляющей ночью на улице, насторожил меня. Я понимаю, что не запрещено гулять в пределах двора, когда не спится… Но я и сам стал замечать странное поведение дочери. Она ходит и глупо улыбается иногда, а глаза так и блестят. Телефон из рук не выпускает. Недавно Дилара призналась, что девочка выспрашивала подробности о первой брачной ночи. Я списал это на то, что она повзрослела совсем. Ни для кого не секрет, что в женщине бушуют гормоны, как и в мужчине. Подсознательно ей хочется плотских утех, хоть она о них не знает ничего. Я решил поскорее найти ей мужа. После твоего сегодняшнего рассказа, Элан, мне стало не по себе. Сейчас приедем в гостиницу, и ты сразу поедешь домой. Твои вещи мы привезём завтра на такси. Как только будешь дома, сразу проверь комнату Зарият.

– Отец, ты думаешь, дойдёт до страшного? Всевышний, помоги нам, – нервно сказал Оянг.

– Не хочу об этом думать, Оянг. Она моя дочь, и думать плохо о ней я не могу. Но сердце тревожится. Ты видел, как она отреагировала на вести о сватовстве? Такое ощущение… Впрочем, не хочу накликать беду. Элан как раз будет дома ночью, ещё и внезапно, что, несомненно, хорошо.

– Я всё сделаю, пап, не переживай. Будем молиться, чтобы Всевышний смилостивился над нами, – Элан достал золотую цепочку и поцеловал звезду на ней.

– Будем молиться, сынок. Если всё дома хорошо, то скажешь Ефро Чирсою, пусть с субботу его отец приходит свататься. Ты прав, Оянг, Зарият нужна железная рука в ежовой рукавице. Если Зарият не отзовётся на твой голос у двери, заходи в комнату без стеснения, Элан.

Элан так и сделал, как говорил отец. Он приехал домой и как только припарковал машину под навесом, быстрым шагом пошёл в дом. Подойдя к комнате сестры, он несколько раз постучал и окликнул её. Никто не отозвался. Тогда Элан открыл дверь и включил свет. Кровать Зарият была расстелена, но её самой в комнате не было. Элан кинулся в уборную и дёрнул ручку. Дверь подалась легко, но в помещении даже свет не горел.

– Всевышний, что натворила эта девочка?! – прорычал мужчина.

Элан знал, что сестра не ляжет спать в другой комнате и не пойдёт в другую уборную. Мелькнула мысль, что ей снова не спится, и она гуляет во дворе. Мужчина вылетел пулей из дома и оббежал каждый уголок двора – Зарият нигде не было. «Нужно рассуждать логически. В переднюю калитку она бы не вышла. На противоположной стороне дороги стоят особняки. Она бы побоялась, что её кто-то увидит. А вот сзади дома пустырь, да и калиткой за кустами роз пользуемся редко», – Элан подошёл к розам.

Он присел на корточки, спрятавшись за кустами, и стал ждать. Ожидание долго не продлилось. Калитка еле слышно открылась и закрылась, и потом из-за кустов появилась девушка.

– Вот ты где шляешься, сестрёнка?! – Элан поднялся в полный рост.

– Элан?! – взвизгнула она испуганно, прикрывая рот рукой.

Мужчина знал, что ночью крики разносит по округе сильнее. Нельзя было кричать сейчас. Соседи могли что-то да услышать. Он схватил Зарият за руку и поволок.

– В дом, живо! Там разбираться будем! – шикнул он.

Элан втащил её в холл и отпустил. Зарият потёрла локоть, на котором остались следы пальцев брата.

– А теперь скажи мне, сестрёнка, где ты была? – почти вежливо спросил он, но голос не давал сомневаться, что брат в гневе.

– А ты сам не видел?! На улице! – крикнула Зарият.

– Где ты была и с кем?! Отвечай, шваль, где и с кем?! – заорал брат, подходя ближе.

– Хочешь знать?! Хорошо! Я была с любимым человеком! Да, мы любим друг друга! Мы встречаемся ночью, тайком, уже давно! Всё, доволен?! – крикнула Зарият.

Элан не выдержал. Она такое сотворила, да ещё и смеет кричать на него?! Он размахнулся и ударил её по лицу.

– Шлюха! Ты сейчас должна на коленях ползать и прощения просить! Какое право ты имеешь кричать на меня?! Опозорила всю нашу семью! Если вас видели соседи, то отец будет вынужден пойти в суд! Тебе поставят клеймо на лбу!

– Элан, что за крики?! – наперебой закричали спускающиеся по лестнице Дилара и Киара.

– Что случилось, мама? Отец послал меня проверить Зарият. Приехать домой неожиданно. Я недавно видел, как она гуляла ночью во дворе. И что я вижу? Зарият дома нет. Она пришла с улицы через заднюю калитку. Утверждает, что была с мужчиной, – ответил раздражённо Элан.

– Всевышний! Линой меня убьёт! – вскрикнула Дилара.

– Успокойся, мама, в этом нет твоей вины. Она встречается с ним уже давно. Мы все её проглядели. Скажи мне, Зарият, кто это?

– Нет. Я скажу только одно: мы любим друг друга! Его отец отказался свататься из-за конфликта с нашей семьёй. Но я не пойду замуж за другого. Я не буду терпеть ласки незнакомого мужчины. Любимый рассказал мне всё о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Я уговорила его переспать со мной прямо в машине. Я не девственница! А теперь можете меня убить! Я всё равно хотела перерезать себе горло перед свадьбой. Да, Элан, я с ним переспала, но, знаешь, это было сладко, – произнесла девушка, а по щекам потекли слёзы: она знала, что теперь ей достанется.

Элан схватил её за косу и наклонив голову назад, заорал:

– Кто этот ублюдок?! Говори кто, и я отрублю ему руки за то, что он посмел к тебе прикоснуться! – кричал Элан так, что девушку трясло от страха. – Мама, проверь её. Я отойду и отвернусь.

Элан подошёл к окну и вцепился в подоконник. Руки так и чесались найти этого подонка и забить насмерть.

– Платье подними! – услышал он голос матери, а потом взволнованный крик. – Элан, она без нижнего белья, а на бёдрах кровь. Всевышний, за что нам такое наказание?!

Элан вцепился в подоконник сильнее, даже пальцы побелели. Сейчас стоило успокоиться. Он не может бить сестру. Отец на семейном совете решит её участь. Вдруг в голове всплыли слова Зарият, что отец отказал парню в сватовстве из-за вражды. Он знал, что у них давняя неприязнь только с семьёй Юнэль. «Саяр Юнэль?! Вот оно что! Отец бы никогда её не отдал в дом Юнэлей. Но где они познакомились?.. Свадьба! Зарият ходила на свадьбу».

Элан обернулся и подошёл к сестре. Та уже заметно подрастеряла свой гонор. Она стояла и дрожала, голова опущена, из глаз бегут слёзы. Мать стояла рядом и тоже плакала. Невестка с ошарашенным видом сидела на ступеньке лестницы.

– Я догадался, кто это. Мы враждуем только с одной семьёй. Это был Саяр Юнэль, ведь так? – вкрадчивым голосом спросил Элан.

Девушка подняла полные ужаса и мольбы глаза.

– Не трогай его, пожалуйста. Я сама виновата. Я сама так захотела.

– А он что, сдержаться не мог?! Или он подстилка у твоих ног, что пошёл у тебя на поводу?! В любом случае, вашу участь решит отец! А если узнают соседи, они заставят нас отказаться от тебя. Никто не будет жить рядом со швалью. Тебе выбьют клеймо шлюхи и отпустят с миром. Не захочешь сдохнуть от голода, будешь позволять себя трахать в борделе за еду и хлеб, а он придёт к тебе как клиент. Думаешь, после того, что вы натворили, отец вас поженит? Мечтай дальше, шалава, может, в следующей жизни Всевышний смилостивится и соединит вас. А теперь идём. Мне надоело с тобой разговаривать.

Элан схватил её за косу и поволок в подвал. Его не заботило, что она кричала, как ей больно, что чуть не упала на лестнице. Его не трогали её слёзы. Он был зол. Она была для него недостойной швалью. Открыв дверь пустой комнаты, Элан толкнул её с такой силой, что она упала.

– Здесь будешь сидеть до приезда отца. Он решит, что с тобой делать, – произнёс строго.

Зарият посмотрела снизу на злобное лицо брата. Подняться с прохладного бетонного пола не было сил.

– А если я в туалет захочу? – спросила она, захлебываясь слезами.

Послышался скрежет. Элан пододвинул ногой железное ведро к проёму двери. В следующую секунду девушка увидела, как он с силой пнул его. Ведро больно ударило в бедро.

– Туалет для шлюхи подан, – криво усмехнулся он.

– Элан, ты не можешь так! Она твоя сестра. Пусть спит в своей комнате. Я побуду с ней, – в дверном проёме появилась мать.

– Пока старшие уехали, я в доме решаю всё! Она будет здесь до приезда отца. Не давать ей ни есть, ни пить. Путь привыкает к своей участи. Кто её пожалеет, будет наказан. Я вынесу это на семейный суд. Иди спать, мама.

Зарият с ужасом смотрела, как захлопывается дверь, а потом щелкает замок. Она знала, что её ждёт, когда всё вскроется, но не думала, что это произойдёт так быстро. Больше всего она волновалась не за себя, а за двух любимых людей. Элан обещал Саяру руки отрубить. Если он это сделает, то его будут судить, а Саяр останется калекой.

– Всевышний, не допусти этого, умоляю тебя. Это я виновата, только я. Пусть брат успокоится и никто не пострадает, – заплакала она.

10

Лия была рада, что мачеха попросила её научиться готовить местные блюда. Хотя бы было, чем заняться. Девушка не привыкла слоняться без дела. В школе оставалось немного свободного времени, поэтому сейчас безделье казалось в тягость. К тому же Аша была доброй женщиной. Она окружала теплом и заботой, словно родная бабушка. С Теей Лия тоже познакомилась. Это оказалась сорокапятилетняя женщина ничем не примечательной внешности, худая и длинная, словно палка. Тея выстирала и отгладила всю её одежду, потом аккуратно развесила в шкафу и разложила в комоде.

Помогая Аше с обедом, Лия глянула в окно. Оказалось, мачеха тоже не валялась у телевизора целыми днями. Девушка увидела её на улице. Малика пропалывала грядки с цветами. Лия перевела взгляд на кухарку и попросила рассказать, как та вышла замуж. Ей всегда были интересны обычаи разных стран.

Словоохотливая Аша улыбнулась, вспоминая покойного супруга, и начала рассказывать. Ведь в её жизни всё было солнечно и тепло. Она вышла замуж по большой любви.

Лия заслушалась и даже по-хорошему позавидовала женщине. Она познала счастье с любимым мужчиной. «А что ждёт меня, если папа захочет выдать замуж по местным обычаям? Но я ведь могу не согласиться? Могу или нет?» Хотелось спросить об этом у кого-то, но Лия поняла, что Аша, возможно, не знает ответа, а то, что может сказать Малика, почему-то грезилось приговором суда.

Малика продолжала наставлять её, рассказывая об острове, но свадебных обычаев они не касались. Пока шло объяснение общих правил поведения: за столом, на улице, в гостях. Малика рассказывала и про другие обычаи, с которыми можно столкнуться.

Оказалось, образование тут неравное. Девочек и мальчиков учат в разных школах. У девушек образование проще, с уклоном на умение управляться с домашними делами. Работать на компьютере их не учат. Пользоваться смартфонами и интернетом не разрешают. Мальчиков, наоборот, готовят к поступлению в институты и получению профессии. Местные больницы – это одно здание, но разделённое на две половины, с двумя разными входами. На женской половине врачи и другой персонал – нанятые иностранки. Палаты все отдельные. Посещение больной разрешено только женщинам. Если приходит муж, то больная, закрыв лицо, выходит на улицу. В тяжёлых случаях его пропускают в палату.

Было много всего сказано. Лия с трудом уместила эту информацию у себя в голове. Она не представляла, как это всё запомнить. Жизнь в Европе и на острове отличалась как огонь и вода. Откровенно говоря, жить на Альхайхоре ей вовсе не хотелось. Лия вздрогнула от этих мыслей. На душе с самого утра было неспокойно. Брат вышел к столу с таким потерянным видом, будто для него во дворе собственного дома приготовили виселицу. Отец спросил, в чём дело, но Саяр отделался фразой, что у него болит голова. Потом мужчины уехали на работу, а в сердце девушки поселилась тревога.

Обедала Лия, как и в прошлый раз, вдвоём с мачехой. Та недовольно сверлила её взглядом время от времени. Девушка подумала, что неплохо было бы пообедать на кухне вместе с Ашей и Теей.

– Тётя Малика, могу я немного почитать? У вас есть книги?

– На втором этаже кабинет твоего отца. Там стоят книги Саяра. Я провожу, – буркнула мачеха.

Кабинет отца оказался весьма скромен. Лия думала, что богатые люди любят роскошную и дорогую мебель. Но отец не был расточительным. Разумеется, интерьер был не дешёвый, но и не вычурно-дорогой. Одна полка стеллажа была забита книгами. Тут, в основном, были приключения таких классиков, как Жюль Верн или Фенимор Купер. Хотя, нашлись и современные авторы. Лия отыскала несколько книг о Гарри Потере. Она смотрела фильм, но читать книгу уже не хотелось, поэтому она взяла себе повесть Купера. С большим удовольствием она бы прочла любовный роман, но большинство мужчин ими не интересуются. Ей ещё повезло, что брат читал книги на английском языке.

– Я пойду к себе, тётя Малика, – тихо сказала девушка, выходя из кабинета.

– Как хочешь. Я пойду подремлю. Что-то спать хочется, – вздохнула женщина.

Лия и сама зевнула, подумав, что это погода виновата. Перед обедом небо стремительно посерело и сплошной стеной хлынул дождь.

«Может, и я подремлю. На улицу всё равно не выйдешь, пока ливень не закончится», – подумала она, ложась на свою кровать.

***

Элан смотрел на дождь за окном. Нервы были напряжены настолько, что он даже от завтрака отказался. Выпил чашку кофе, глядя на то, как мама и невестка ковыряются ложкой в своих тарелках. В офис мужчина не поехал. Утром он сообщил отцу, какая в их доме беда, а тот, в свою очередь, приказал сидеть дома и ждать их приезда. Отец сказал, что они с Оянгом не станут задерживаться. Как только подпишут контракт, сразу на такси уедут домой. Перед обедом Элан заглянул в подвал. Сестра сидела, прислонившись к стене. Лицо заплаканное, кончик носа и глаза покраснели.

– Ты же не тронул его, Элан? – дрожащими губами спросила она.

Мужчина развернулся, не удосужившись ответить.

– Пожалуйста, Элан, скажи, что ты его не тронул?! – умоляющим голосом крикнула она.

– Он жив… Пока жив, – глухо выдавил из себя он и ушёл.

Сейчас Элан немного остыл, и слёзы сестры было видеть больно. Кое-как пообедав, он ушёл к себе.

В комнату постучали. Элан вышел за порог.

– Что-то хотела, мама? – спросил строго.

– Элан, разреши хотя бы воды ей отнести. Пожалуйста, сынок, будь милостив к ней, – умоляюще произнесла женщина.

– Милостив?! Она была с нами милостива?! Она знала, что если всё вскроется, наша семья встанет на колени перед всем городом, и всё равно она пошла на это! Думаешь, когда приедет отец, он её пощадит?!

– Элан, я не прошу много. Хотя бы воды. Линой ещё не скоро приедет, – мать вытерла слёзы платком.

– О-о-о, мама, только не плачь. Сам отнесу, – рыкнул он и пошёл на кухню.

Зарият была рада тому, что брат одумался и не стал вредить Саяру. Но что будет дальше, представлялось сущим кошмаром. Она знала, на что идёт, но теперь затея не казалась такой уж хорошей. Брат заверил, что отец всё равно не поженит их с Саяром.

Неожиданно дверь открылась. Снова зашёл Элан.

– Отец приедет через три часа. Они уже в пути. Мама упросила принести тебе воды. Готовься предстать перед семейным судом, – брат поставил бутылку минеральной воды на пол и ушёл.

Зарият подошла и, подняв бутылку, жадно отпила из неё. Она жалела, что у неё нет телефона, а значит, с Саяром никак не связаться. Перед уходом к любимому она оставила телефон на тумбочке. «Всё равно бы Элан отобрал его, так какая теперь разница. Три часа. Целых три часа пытки ожиданием. Когда нечем заняться, время тянется так медленно».

Линой, как ураган, влетел в дом. Он закричал, призывая сына на первый этаж. На крик спустились все домочадцы. Слуг сегодня не было. Элан утром дал им выходной, отправив домой. Никто не должен был узнать о проблемах в семье.

– Доброго времени, – поздоровался Элан.

– Вот оно-то как раз и недоброе, – буркнул Линой, зло глянув на жену.

Мужчина сел в кресло, на другом расположился Оянг. Элан встал напротив и по просьбе отца, рассказал, как всё было, в тех подробностях, которые не скажешь по телефону.

– Я объявляю семейный суд. Приведи её, Элан, – хмуро приказал Линой.

Женщины уселись на диван у окна, а Линой встал со своего места.

Через минуту появились Элан и заплаканная девушка. Отец даже здороваться с ней не стал.

– На колени, Зарият! – громко скомандовал он.

Девушка встала на колени, а Элан сел в свободное кресло.

– Ты обвиняешься в том, что уподобилась швали и позволила себе переспать с мужчиной до свадьбы. Тебе понятны мои обвинения? – ледяным голосом спросил Линой.

– Да, папа, – тихо сказала Зарият, опустив голову.

– Говори громче. Ты согласна, что виновата, Зарият?

– Да, папа!

– Кто хочет сказать в её оправдание или обвинение, говорите.

– Она виновата, Линой, я прошу для неё наказание. Но, будь милосерден, не заявляй никуда. Пусть это останется в кругу семьи, – всхлипнула Дилара.

– Ты соображаешь, что говоришь?! А если её соседи видели хоть раз?! Если они только и ждут удобного момента, чтобы заявить, что в нашем доме живёт шлюха! Кто ещё хочет сказать?!

– Она виновата, отец. Но мы не можем поставить ей клеймо. Я не отделился. У моих детей не будет пары. Кто захочет связывать себя с опозоренной семьёй? Элан ещё не женился. Он тоже останется без семьи. Я прошу к ней снисхождения, папа, – нервно сказал Оянг.

– Хорошо, она получит снисхождение. Двадцать ударов ремнём по спине. Только что я теперь отвечу предполагаемым женихам? Если бы она вышла замуж, я бы отвертелся. Сказал бы, что был третий претендент, которому я и отдал свою дочь.