– И голова у вас не кружится?

– Трисей! – украдкой Геопод попытался наступить герою на ногу, но с таким же успехом он мог пытаться попинать слона.

– Нет. Мы выпили не так уж и много. А с какой целью ваше судно идет на Мин, капитан Геофоб?

– В гости.

– По делу, – хором ответили иолкцы.

– Откуда вы, мореплаватели? – вдруг отчего-то встревожился Ирак.

– Из Иолка, – нехотя ответил Трисей, настороженно вглядываясь в лицо любопытного пассажира. – А что?

Лицо любопытного пассажира посерело, потом побледнело, затем позеленело, да таким и решило, видимо, пока остаться.

– Из Иолка!!! Если вы действительно из Иолка, то на Мине у вас может быть только одно дело…

– Какое? – заинтересовался Иванушка.

– И боги забрали у вас двух человек…

– Какое дело?

– И тут появились мы…

– Да какое же дело, Ирак?!

– Минозавр!!! – выкрикнул юноша, и если бы Иван не ухватил его за ноги, в мгновение ока перемахнул бы за борт.

– Ирак, ты куда? Кто такой Минозавр? Кто это? – тряс нового знакомого за тунику Иванушка, стараясь добиться от него ответа. – Что происходит? Да скажи же ты!

Но Ирак не отзывался. Глаза его остановились, лицо приняло довольно-туповатое выражение, и с блуждающей полуулыбкой он лениво опустился на палубу.

– Ирак, что с тобой? Ему плохо? – испуганно взглянул на Геофоба царевич.

И тут у него закружилась голова.

Остальное происходило как во сне.

Вместе с остальными иолкцами – девушками и юношами в черных хитонах, общим числом четырнадцать – Ивана и Ирака вывели на берег, где их встретили суровые бородатые люди в доспехах. Они забрали у Трисея меч, чему Иванушка вяло удивился – ему казалось, что проще у предводителя иолкцев было отобрать его руку или ногу… Потом по живому коридору из странно одетых молчаливых людей под звуки заунывной музыки их повели куда-то, где перед каменной статуей сурового мужчины долго окуривали чем-то чихательным и обрызгивали чем-то красным и теплым, что взяли из только что убитого быка… Наверное, это была кровь… Иолкцы, все, кроме Трисея, отчего-то плакали и причитали… И кроме Ирака… Наверное, потому, что он не иолкец… Потом статуя ожила, подошла к ним и что-то начала говорить… А может, это просто был похожий на нее человек… Смешно… Человек, похожий на свою статую… Или статуя, похожая на своего человека?.. Трисей, набычившись и скрестив руки на груди, стоял и слушал человека-статую, хотя Иванушке было чрезвычайно удивительно, почему он его не ударит, ведь ему этого так хотелось, это же было видно разоруженным… безоружным… невооруженным… глазом. Потом, когда всё это царевичу слегка поднадоело, всех их, подталкивая остриями копий, бородатые солдаты в шлемах со щетками^[3] погнали куда-то дальше… Куда – какая разница… Ему и тут было неплохо… И там будет тоже хорошо… И чего только эти слезоточивые иолкские парни и девчата так расстраиваются? Смешно… Вот, например, когда они с Трисеем проходили мимо одной очень красивой местной девушки в розовом балахоне, она совсем не плакала… А даже украдкой сунула герою большой клубок, шепнув: «Привяжи конец в лабиринте – он тебя выведет!»… Значит, они идут в лабиринт. Смешно… Как конец, если его привязать, может куда-то вывести? И конец чего?.. А у них в Лукоморье на ярмарку тоже приезжал лабиринт… Вместе с комнатой смеха… У нее перед входом было написано что-то вроде: «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива»… А еще там наездник разгонялся и скакал по верхней половинке громадного деревянного шара… И не падал… Хотя так все этого ждали. Смешно… А еще приезжали…

Вдруг раздался страшный рев – как будто прайд голодных львов наткнулся на стадо бешеных буйволов – перекрываемый визгом и воплями обезумевших иолкцев и боевым кличем Трисея, который тоже не всякое тренированное ухо выдержит. Какофония вырвала Иванушку из плена воспоминаний и пинком швырнула прямо в объятия мрачной действительности. Мрачной в прямом смысле этого слова – за то время, пока царевич предавался ностальгии, их группа успела попасть из душного светлого храма в душное темное подземелье. Редкие факелы в подставках в виде зубастых пастей на стенах скорее делали тьму более густой, чем разгоняли ее. «И очень жаль», – подумал царевич, когда прямо на них из-за угла выскочило какое-то страшилище, и Трисей начал с ним бороться. – «Потому что плохо видно».

Бестолковые иолкцы разбежались, кто куда, и только они с Ираком остались, чтобы поболеть за наших. Не известно, за кого болел Ирак, но Иван меланхоличным мычанием подбадривал Минозавра – как явно проигрывающую сторону. И когда Трисей, поведя могучими плечами, со смачным хрустом крутанул вокруг своей оси ушасто-рогатую голову незадачливого чудовища, в недобрый для себя час оказавшегося в темных закоулках этого затхлого погреба, Иванушка, как триллиарды болельщиков побежденных команд, махнул рукой, плюнул, и повернул домой, сожалея о потраченном впустую времени.

– Эй, постой! – кто-то окликнул его, а когда он не посчитал нужным отозваться – ухватил за плечо. – Стой, чужестранец! Ты, ванадец, иди сюда – стой рядом с ним!

Обернувшись, Иван увидел рядом с собою глупо улыбающегося Ирака. Наверное, его команда выиграла… И пускай… Может, если они тут подольше постоят, появится еще какое-нибудь уродище вроде этого, и тогда мы еще посмотрим, кто кого…

А вот и остальные иолкцы начали собираться… И все смеются. Те, которые не плачут… И что сейчас? Ага, это же аттракцион такой, вспомнил… Лабиринт называется. И сейчас Трисей будет нас отсюда выводить. А после этого мы, наверное, пойдем на качели… Что это он такое говорит?.. Хм, никогда бы не подумал… Хитер… До такого, наверное, даже сам Волк бы не додумался… Волк… Волк. Волк? Волк! Волк!!! Волк… Волк… Кстати, а где Волк?.. Жалко – пропустил самое интересное… И кто бы мог подумать, что если конец нити, свернутой в клубок, привязать к поясу туники где-то в дебрях лабиринта – эге, это ведь лабиринт – я про него сегодня уже где-то слышал!.. – так вот, тогда остальной клубок сможет вывести заблудившихся на улицу… Это, наверное, волшебный клубок, как у королевича Елисея на странице восемьсот шестнадцатой, когда он заплутал в расколдованном замке… или в заколдованном?.. Нет, в расколдованном – я помню, что он оказался в прекрасном замке с садом с ручейками, деревьями, бабочками, похожими на цветы и цветами, похожими на бабочек, с белыми и розовыми стенами… И птичками… Тоже похожими на что-то… Может, на рыбок… И узнал он, что этот замок давным-давно заколдовал какой-то маг… И сумел расколдовать его… И встал перед ним черный город ужаса с подземельями пыток и казней… И заблудился он там, и погиб бы от голода… Интересно, почему от голода, там же народу всякого полно было… и тварей… Ведь что-то же они ели… когда не жрали друг друга? А-а… Наверное, стенания истязаемых отбивали ему аппетит… Но дала ему молодая ведьма молоток… Нет, колобок… Или клубок… О чем это я?.. Смешно… Кажется, мы мимо туши этого Ментозавра уже в четвертый раз проходим. Или я что-то пропустил, и эти Мегазавры разные? Значит, счет – четыре-ноль?.. А эти иолкцы снова льют слезы… Значит, они потеряли несколько Трисеев тоже? Остался один… Вон он… Играет в футбол своим клубком. Смешно… Все его ждут, пока он поведет их на карусели, или хотя бы в беспроигрышный тир, а он тут играет… И ругается… Наверное, потому что больше никто с ним поиграть не хочет. Наверное, если бы со мной никто играть не хотел, я бы тоже стал ругаться. Только не так, как он… Я не все слова такие знаю… Ну ладно. Если никто не хочет – придется мне. Эй! Трисей! Трисей, пас давай, пас!!!..

Иванушка, покачиваясь из стороны в сторону, как лунатик, подбежал к клубку, брошенному на пол разгневанным героем, попытался пнуть, промахнулся, покачнулся, взмахнул беспомощно руками и шлепнулся сам, ударившись головой об стену.

Перед глазами все поплыло, закрутилось, желудок моментально изверг свое содержимое кому-то на ноги, а сознание, вероятно смущенное таким поворотом событий, поспешило тут же покинуть его до лучших времен, сделав вид, что они не знакомы.

Может быть, лучшие времена наконец-то настали, потому что Ивановы глаза медленно приоткрылись.

Одновременно с тусклой картинкой включили и звук. И запах.

– ГДЕ Я?!

Как будто плотная отупляющая пелена спала с головы Иванушки. Мгновенно все события, обрушившиеся на него с утра, ворвались, вспыхнули у него в мозгу, опалив испуганно отшатнувшееся сознание, тут же пожалевшее о своем преждевременном возвращении. Как кусочки разрезной картинки встали осколки происшедшего на место, и увиденное ошарашило и шокировало слегка запоздавшего на свидание с реальностью царевича.

«Ешеньки-моешеньки, как сказал бы Сергий», – медленно схватился Иван за звенящую голову. – «Где же я теперь его найду…»

К чести его сказать, сомнений в том, что его земляк остался в живых, у него даже не возникало. Отрок Сергий стал для Иванушки действующим лицом самой первой и самой нерушимой аксиомы. Даже если погибнет мир, говорилось в ней, то рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, из-под его обломков выберется ухмыляющийся Волк и спросит бананов в шоколаде.

А искать унесенного ветром Волка надо было незамедлительно – ведь на то, чтобы найти и доставить золотое яблоко Филомеи, у них было совсем немного времени! О том же, чтобы покинуть Стеллу без друга, хоть с целой корзиной этих яблок, речи не шло. Пусть даже если все королевства в мире и все их престолонаследники провалятся сквозь землю.

– …выбраться?

– Похоже, мы окончательно заблудились!

– Наверное, попался неисправный клубок…

– Неисправные мозги…

– Если ты такой умный…

– Не надо драться, юноши!..

– Ум… мник… на!.. шел!.. ся!!!..

– А-а-а!..

– Трисей, разними же их!..

– Так что ты там говорил про мои мозги, а?..

– Трисей!!!

– А-а-а-а-а-а-а!!!..

Даже Иванушке стало понятно, что в пяти шагах от него происходит что-то не то.

Он попытался подняться, и со второго захода преуспел. Голова, правда, еще слегка кружилась, но уже не от зелья, которым их опоили на корабле.

– Что случилось? – обратился он в никуда, не надеясь получить ответ, просто для того, чтобы снова услышать звук своего голоса. – Что мы тут делаем?

– Я… учу… этого… пижона… Геноцида… обращаться… ко мне… с уважением! – неожиданно для царевича отозвался Трисей, не отрываясь от заявленной деятельности.

– Уй!.. Ай!.. Ой!.. – подтвердил тот.

– Мы заблудились… – в несколько голосов обреченно вздохнули остальные.

– Совсем?

– …нет, наполовину!.. Ауй!..

Иван на мгновение задумался, и тут же лицо его просветлело. Настолько, что если бы просветление это выражалось в киловаттах, то его хватило бы для освещения пары вечерних игр на самом большом стадионе.

Здесь он был как у себя дома. Этот способ выбраться из любого места самого непроходимого и запутанного лабиринта описывался на странице тысяча шестьсот тридцать восемь «Приключений лукоморских витязей», когда королевич Елисей черной магией маниакального карлика – владельца бриллиантовых копей – забрасывается в самый центр подземного огненного лабиринта на летающем острове Коморро. И, самое важное, этот способ уже был однажды опробован Иванушкой на практике – в том самом ярмарочном лабиринте, куда они с матушкой зашли, не дождавшись сопровождающего, и где благополучно умудрились потеряться уже через три минуты. Тогда спасение царицы Ефросиньи заработало ему дополнительный урок стрельбы из лука в неделю, но, увы ненадолго – до первой занозы в пальце…

Иван мотнул головой, отгоняя невесть откуда взявшуюся ностальгию, и заявил:

– Я выведу вас отсюда. Следуйте за мной.

– Что, еще один умник? – оторвался от лупцевания Геноцида и ревниво прищурился Трисей.

– А ты откуда знаешь дорогу?

– Даже Трисей не смог найти обратный путь!

– Даже волшебный клубок не помог!

– Ты что – был тут раньше, что ли, а?

– Еще за тобой будем семь часов сейчас ходить!

– Нет уж!

– И так с ног валимся!..

– Повезло Минозавру – раз, и все!

– Что ты сказал?..

– А-а-а-а-а!!!..

Царевич вздохнул и закатил глаза. Кажется, полноценно общаться с этими людьми, не вызывая лавины дурацких вопросов, можно было только одним методом. Интересно, что бы сделал на его месте Волк?.. Конечно, без сомнения, использовал бы этот метод.

– Боги Мирра меня поведут! – сурово изрек он. – Кто сомневается в воле богов, поднимите руки!

Двенадцать пар рук синхронно спрятались за спины. Только Ирак остался стоять, покачиваясь и блаженно улыбаясь.

– Вперед! – воззвал царевич. – И да ведут нас боги Мирра!

И все дружною толпою устремились за ним.

Часа через четыре уставшие иолкцы уже во всю ставили под сомнение не только его компетенцию как проводника воли богов, но и существование самих богов, божественного провидения и Мирра вообще, и всего остального окружавшего их когда-то мира – в частности. Некий Платос выдвинул философскую теорию, нашедшую горячую поддержку в массах, о том, что окружающая реальность субъективна, и является лишь отражением нашего представления о ней, то есть, пока мы думаем, что мы в лабиринте – мы будем в лабиринте. Но стоит нам прилечь отдохнуть, и к нам придет иной сон, более приятный, и мы окажемся где-нибудь на берегу моря, или во фруктовом саду, или в тенистом лесу.

Откровенно говоря, Иван-царевич с удовольствием и сам стал бы приверженцем этой теории, потому что ноги под ним заплетались и подкашивались, тонко намекая, что день был у них сегодня трудный – но не успел. В лицо ему внезапно пахнул соленый ночной ветер.

Еще несколько десятков торопливых шагов – и вместо пропитанного клаустрофобией склепа лабиринта восторженных иолкцев^[4] встретила бесконечным звездным объятием ласковая старушка-ночь.

– Трисей!..

На могучую грудь слегка смущенного героя откуда ни возьмись упала девица. При свете факела царевич узнал ту девушку из храма, которая украдкой передала Трисею клубок.

Нижняя челюсть Иванушки с грохотом упала на песок, – «Вот это красавица!!!»

– Ты жив, Трисей! И мой клубок с тобой! Он все-таки помог тебе выбраться! О, Боги Мирра, слава вам, слава! Но почему ты привязал нить так далеко от входа? Я уже начинала беспокоиться – уж не случилось ли с тобой чего… А что с Минозавром? Ты победил его? Пойдем скорее на корабль – а не то мой отец хватится меня, и если он узнает, что я помогла тебе выбраться из этого ужасного лабиринта, то он меня убьет на месте! Хвала богам, что сейчас ночь!..

– Так значит… Так нитку… Значит, надо было…

И Трисей в свою очередь возблагодарил богов, что сейчас ночь, и что не видно ни цвета, ни выражения его лица.

– Так значит, ты хотела спасти нас, о незнакомая дева? – только и смог произнести сконфуженный герой.

– Да, конечно, Трисей, спасти тебя! Как только я тебя увидела – сразу поняла, что если ты умрешь – то я тоже умру! А зовут меня Адриана, и я дочь царя Мина. Ну что же ты молчишь? Я из-за тебя так рисковала!

Трисей, мучительно нахмурясь, совершил умственное усилие, достойное героя, и через минуту выдал:

– Царевна?

– Да!

– Согласишься ли ты войти в дом моего отца моей молодой невестой?

– Ну право же, я не знаю… Твое предложение так неожиданно… Так внезапно… Мне надо подумать…

Могучие плечи Трисея колыхнулись.

– Ну если ты не хочешь…

– Я уже подумала! Я согласна! Пойдем скорее на твой корабль!

– Скорее, друзья! – обняв тонкий стан царевны Адрианы, взмахнул рукой Трисей. – Капитан Геофоб ждет нас!