– Так что вы говорили, Оля? – спросила полная пожилая дама с большой бородавкой на щеке довольно молодую женщину, свою соседку.

– Человек в первый черед живет, чтобы жить, – с бесстрастной, почти механической интонацией банальностью ответила та.

Банальность эту она изрекла с таким видом, будто произнесла цитату, достойную занесения в анналы человеческой мудрости, которые станут путеводной нитью для многих следующих поколений людей.

На взгляд Ларисы, Ольга выглядела несколько помятой. Она была скромно и невыразительно одета, ее голову венчала короткая стрижка. Но самое приметное – ее лицо из-за одного косящего глаза практически не выражало никаких эмоций. Словом, серая мышка из разряда городских сумасшедших. Причем звание это подтверждалось вполне официально – это была та самая шизофреничка Оля, которая пригласила Эвелину Горскую посетить сборище в доме культуры.

– Так вот… Чтобы жить… – механическим голосом, лишь слегка обогащенным модуляциями, заимствованными у ведущих метеосводок, продолжала шизофреничка, – потом уже ради воспроизведения потомства. Поэтому в естественной технологии и сути наибольшее наслаждение возможно получить от центра. То есть от Царя Головы. Это даже сильнее, утонченнее и величественнее, чем секс.

Горская скептически скривилась, давая понять, что не может согласиться с тем, что говорит шизофреничка.

– Ну а у кого нет Царя Головы? – поинтересовалась в ответ пожилая дама.

– Понимаете, Римма Вячеславовна, я говорила о наивысшем наслаждении. Это станет возможно, только если встретишь родственную душу. Ну а насчет секса я вам тоже скажу… Сексуальные эмоции в момент оргазма и экстаза стоят по своей силе на втором месте.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся молодой брюнет напротив Ольги, с невероятной быстротой перемалывающий челюстями только что добытый им огромный кусок жареной свинины.

– Ну, Оля у нас знаток! Как ты можешь рассуждать об оргазме?! – неожиданно изменился он в лице. – Ты хоть раз испытывала физическое, а не эмоциональное возбуждение, солнышко мое?

Девушка посмотрела на озлобленно-насмешливый оскал парня страдальчески-непонимающим взглядом щенка, которого грубо ударили сапогом.

– Оля, да не обращайте внимания, продолжайте. А твои, Денис, неудачи на личном фронте никому не интересны, – повернула голову в сторону насмешника дама с бородавкой.

В голосе Оли прибавилось нервного напряжения, и оно равномерно распределилось на все произносимые ею звуки:

– Люди, у которых сильно развита душа, с одинаковой подсознательной технологией чувствуют друг к другу сильное родство. Вот мужественность мужчин или миловидность женщин имеют в своей основе силу воли и подсознательное подавление ощущений слабости. Ощущение собранности и намагниченности приятно и самому человеку, и окружающим.

– Я читал твою последнюю работу, – вдруг серьезно заявил жующий парень, которого называли Денисом.

– Да-а? – протянула в ответ Оля, и в ее глазах мелькнуло выражение, которое можно было расценить как проявление уважения.

– И хорошо запомнил: ты там писала, что для омоложения главного мозгового центра нужно принимать внешние электротоки под ушной раковиной силой от одного до полутора ампер, при напряжении двадцать вольт и мощности три герца. Причем ты, Оля, категорически не рекомендуешь доводить мощность до двенадцати герц. Скажи, ты опытным путем постигла эту истину? – Денис откровенно издевался.

– Денис! – укоризненно посмотрела на него Римма Вячеславовна.

– Я правда так писала. Он все правильно говорит, – слегка кивнула Оля.

Лариса обернулась к Эвелине, и голосом человека, который намерен вот-вот упасть в обморок, задышала ей в ухо:

– Куда ты меня привела? Невозможно больше все это слушать! Тем более я из физики помню, что мощность не измеряется в герцах!

Горская хохотнула и снисходительно посмотрела на подругу:

– Я же тебя привела сюда, чтобы развеять скуку. Они тут все со сдвигом, неужели не ясно? Но если ты не хочешь это слушать, давай походим по залу, потусуемся. Пойми, главные люди еще не прибыли, – успокаивала Горская.

– Ладно, – сквозь зубы согласилась Лариса. – Вот уж никогда бы не подумала, что моя подруга Эвелина будет слушать всю эту пургу.

А про себя подумала, что, похоже, Эвелине пора было определяться в личной жизни. То есть выйти замуж за солидного человека – а то что-то у нее крыша начинает ехать. В облике Эвелины, однако, не ощущалось никакой нервозности, напротив, она, казалось, чувствовала себя здесь вполне счастливой.

Они вместе спустились со сцены и пошли, прогуливаясь, по выложенному мозаикой полу, вдоль двойного ряда белых колонн. В нескольких местах уже образовались небольшие кружки из трех-четырех человек, они активно обсуждали какие-то проблемы. К одному из них решили присоединиться подруги.

Один человек говорил, другой стоял с низко опущенной головой и, казалось, с большим вниманием слушал, третий не скрывал своего веселья.

Худощавый, среднего роста, уже не первой молодости человек высказывался горячо. Он нервно вскидывал голову, акцентируя внимание слушателей на самых важных, по его разумению, моментах. Его прямые волосы, небрежно постриженные, резко взлетали и вновь падали, всякий раз заметно поддаваясь силе земного притяжения.

– Я приношу максимальную пользу! И по-своему спасаю страну от экономического, терминологического, морального и военного Апокалипсиса! – восклицал он. – Да, я разоблачаю инопланетное засилье на земле! Можете не удивляться! А ФСБ, ГРУ и прочие ЦРУ и Моссады не только мне ни грамма не помогли, но и пытаются меня потопить, как и многих других. Я лично ежедневно чувствую на себе давление с инопланетными целями, исходящими от председателя космического ЦРУ под прикрытием ФСБ…

Оратор говорил все это с непререкаемой силой убеждения, а брызги слюны изо рта свидетельствовали о том, что он находится в эмоциональном экстазе.

– Никак это он с Олей недавно поговорил, – весело засмеялся один из стоявших рядом и подмигнул подошедшим девушкам. – Не бойтесь, он не кусается!.. Подходите, послушайте.

Этот человек показался Ларисе знакомым. Но еще более она была удивлена, когда рядом с ним увидела своего хорошего приятеля, Андрея Патрушева. Он работал астрологом в одной из местных бульварных газет и давал частные консультации. Когда-то очень давно они с Андреем вместе учились в университете, только на разных факультетах.

– Да вы послушайте! – еще более горячился вещающий об инопланетном засилье мужчина. Он был явно ободрен присоединением к его аудитории двух еще довольно молодых женщин. – Инопланетная агентурная вертикаль намеренно приказала вбить клин между Президентом и левополучателями, чтобы остановить товаропроизводителей, бросить в дурдом просветителей, зажать вконец губернаторов, закрыть газеты про инопланетян, стравить с США и так далее, – продолжил он с удвоенной энергией.

– Здесь, похоже, все отягощены психопатологией, – шепнула Лариса на ухо подруге.

– Да, они е. нутые, – грубовато подтвердила догадку подруги Горская.

– Все? – хохотнула Котова.

– Подожди, главные события еще не начались, – предостерегающе подняла палец вверх Эвелина.

И Лариса нахмурилась – для нее увиденного и услышанного уже вполне хватало. Она пожалела, что рядом нет психолога Анатолия Курочкина – вот он бы сразу разложил все по полочкам, разъяснил бы, кто и каким заболеванием страдает, кому можно помочь, а кому – увы, уже нельзя. Вот ему бы здесь было действительно интересно, а Лариса уже начала скучать. И та скука, которая у нее была до посещения этого ДК, совсем не прошла, а, наоборот, даже усилилась. Котова вдруг почувствовала, что в зале этого заведения царит какая-то тяжкая атмосфера, которая физически вроде бы не ощутима, но на подсознание постоянно давит.

– Всем правит Досье! – вдруг раздался громкий голос Оли, который шарахнул по мыслям Ларисы о тяжелой атмосфере здешнего зала с новой мощью. – Это очень сильная организация, она ведет всех. А я не ведусь, поэтому у меня и проблемы, и жизнь складывается не так, как хотелось бы.

– Это как – ведет? – поинтересовалась Горская, повернув голову в сторону шизофренички.

– А так, – обернулась, уставившись на нее, Оля и удивляясь непонятливости Эвелины. – Путем западания по технике, путем клонирования… Я однажды проснулась оттого, что открылась дверь, и в комнату вошел мой муж.

– И что же?

– Дело в том, что мой муж лежал рядом, а вошел другой человек в образе моего мужа.

– А может быть, наоборот? Может быть, ты с любовником лежала? – осмелился пошутить Патрушев.

– Молодой человек! Что вы себе позволяете?! – В голосе Оли появились истерические нотки. – У меня тогда не было любовников, это просто организация решила меня наказать за то, что я не ведусь за ними. Естественно, был скандал, и муж ушел…

– А тот, другой муж, тоже ушел?

Оля посмотрела на психолога как на полного идиота.

– Я же говорю – муж ушел. Тот, другой, был совсем не муж, а просто с его лицом.

– Лучше расскажи, как ты росла, Оля, – попросила Римма Вячеславовна.

– Я росла очень необычно, – сказала Оля. – Дмитрий, дайте мне свою руку.

Она обратилась к крупному молодому человеку, стоявшему рядом с Андреем Патрушевым.

– Зачем? – удивился тот, которого назвали Дмитрием.

– Ну дайте, не бойтесь, я вас не убью…

Дмитрий пожал плечами и протянул Оле широкую ладонь.

– Ну вот, как я и думала, – удовлетворенно заметила Оля после минутного осмотра кисти. – Мне о вас мой дедушка рассказывал в свое время. У вас такая же кисть, как и у него.

– И что же? – вступил в разговор Патрушев.

– А то, что мой дедушка был совсем не мой дедушка, а тот, кого послало Досье. И он меня воспитывал. И рассказывал про многих людей, которые у меня будут в будущем. Вот про Дмитрия, в частности, рассказывал. У вас руки ненастоящие, Дима.

– Это как? – удивился тот.

– В лаборатории изготовили, – спокойно ответила Оля. – Такие опыты проводятся с сороковых годов, вы что, не знали?

– У нас сегодня в гостях будет интересный человек, – подала в этот момент голос Римма Вячеславовна, чтобы несколько разрядить обстановку, поскольку Олины высказывания становились все более неразумными.

– Да, экстрасенс Кирилл Аткарский, – пояснил сексуально озабоченный мальчик по имени Денис.

В этот момент Патрушев наконец признал в Ларисе свою давнюю знакомую и выразил огромную радость по поводу неожиданной встречи. Лариса тут же представила