Цитаты из книги «Чернобыльская молитва. Хроника будущего»

из знаний уцелело только знание о нашем незнании

Наша ментальность… Особый разговор… У нас на первом месте чувство. Это дает размах, дает высоту нашей жизни и в то же время губительно. А рациональный выбор для нас — всегда ущербный. Свои поступки проверяем сердцем, а не разумом.

Чернобылем человек замахнулся на все, на весь божественный мир, где, кроме человека, живут тысячи других существ, животных и растений.

Посмотрите, что сейчас творится! Развал. Безвластие. Дикий капитализм… Но… Прошлому вынесли приговор… Всей нашей жизни… Остался только Сталин… Архипелаг ГУЛАГ… А какие тогда были фильмы! Какие песни счастливые! Скажите: почему? Ответьте мне… Подумайте и ответьте… Почему сейчас таких фильмов нет? Таких песен нет? Человека надо поднять, воодушевить. Нужны идеалы… Тогда будет сильное государство. Колбаса не может быть идеалом, полный холодильник — не идеал. И мерседес — не идеал. Нужны сияющие идеалы! Они у нас были.

Не только власти обманывали нас, но мы сами не хотели знать правду. Где-то там… В глубине подсознания… Конечно, сейчас мы не хотим в этом себе признаться, нам больше нравится ругать Горбачева… Ругать коммунистов… Это они виноваты, а мы — хорошие. Мы — жертвы.

“Запомните! У нас нет ни врачей, ни учителей, ни ученых, ни журналистов, у нас у всех сейчас одна профессия — советский человек”.

Мы лишились бессмертия — вот что с нами случилось. Потеряно чувство вечности.

Приехали первые иностранные журналисты… Первая киногруппа… Они были в пластиковых комбинезонах, касках, резиновых бахилах, перчатках — и даже камера в специальном чехле. А сопровождала их наша девушка, переводчица. В летнем платье и босоножках…

Представьте себе железную дорогу, проложенную блистательными ин­же­не­ра­ми-пу­тей­ца­ми, мчится поезд, но на месте машинистов — вчерашние извозчики. Кучера. Это судьба России — путешествовать в двух культурах. Между атомом и лопатой.

Боялись не за здоровье людей, а за планы. Республиканские, союзные… Боялись высшего начальства. А те боялись тех, кто повыше, и так по цепочке до генсека.