Пошли разговоры о вскрытии. Я сказал, что не хочу, чтобы его проводили, и желаю, чтобы тело жены пробыло со мной ночь в нашем номере в отеле. Полицейский позвонил администратору, тот был не против, и своему начальнику, который не позволил оставить мне тело. Когда я стал настаивать на своем, полицейский сказал мне, что ничего не может сделать: по закону мертвое тело принадлежит государству. У меня больше не осталось энергии на сопротивление. Но полицейскому удалось найти врача, который жил в соседнем городе и мог провести вскрытие прямо на следующий день, а не в течение трех дней, как сделал бы официально уполномоченный врач.

Через некоторое время за Мирой прибыл катафалк. Тело вытащили из кузова, положили в пластиковый мешок и разместили в машине. Мне сказали, что ее увезут в больницу, находящуюся где-то в 70 километрах отсюда, на ночь оставят в морге, а потом отвезут еще на 120 километров дальше в Ричардс-Бей, где и будет проводиться вскрытие. Я сказал, что хочу поехать с ними.

Я последовал за катафалком на арендованной машине и попросил их подождать рядом с воротами отеля, откуда думал забрать несколько вещей, в том числе iPad жены. Я хотел включить для нее музыку. Хотел, чтобы ее отбытие было красивым и праздничным, а не таким примитивным и невзрачным. Теперь я чувствовал себя ужасно от того, что не мог устроить красивую церемонию в честь ухода моей возлюбленной из этого мира. Все выглядело таким простецким и грубым.

Катафалк подождал меня, и затем мы отправились дальше. По пути мы остановились, чтобы заправить бак и попить кофе… Для меня это было просто невыносимо. Хотелось снова увидеть тело Миры, и я умолял их отправиться в путь, что они в итоге и сделали. Я ехал с ними все 70 км по проселочным дорогам. И все время, что я вел машину вслед за катафалком, я кричал, кричал, кричал.

Примерно через час мы прибыли в больницу. Мешок с телом Миры разгрузили, но я попросил дать мне снова увидеть ее перед тем, как она окажется в холодильнике. Пакет открыли. Я начал говорить с ней: опять сказал ей, что это всего лишь тело и не стоит тревожиться, обращаясь не только к ней, но и к самому себе. Я включил праздничные песни на iPad и положил его рядом с головой жены в пластиковом мешке, прежде чем тело погрузили в холодильник.

Я остался ждать снаружи: станцевал для нее и не прекращал говорить с ней. Я стоял там около двух часов. Охранник морга сжалился надо мной и спросил, хочу ли я снова ее увидеть. Конечно, я хотел. Он открыл холодильник и вытащил носилки. Музыка больше не играла: скорее всего, iPad сел из-за холода, поэтому я решил не включать его снова.

Наконец мой разум заработал. Мне требовалось рассказать многим людям о случившемся. Я разрывался между желанием остаться с Мирой и необходимостью спланировать все, что нужно организовать. Наконец я сказал жене, что мне придется ее покинуть и что я вернусь на следующий день.

Я чувствовал огромную вину из-за того, что не смог спасти ее, из-за того, что не получалось разместить ее тело в более красивой обстановке и что я не мог все время быть рядом с ней. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным, потому что даже не мог создать для нее праздничную атмосферу. У меня было такое ощущение, будто худшее, что только могло произойти, случилось в самом неподходящем для этого месте. Почему моя любимая покинула свое тело именно в этот момент, именно в этом месте?

У меня ушел целый час, чтобы вернуться обратно в наш отель в заливе Сордвана. К тому времени наступил вечер. Администратор отеля ждал меня и сказал, что я могу воспользоваться его офисом для своих дел. Я был очень ему благодарен, потому что общий интернет был слишком плохим и нестабильным. Но связь в его кабинете оказалась не лучше. Skype не работал, потому что сигнал был слишком слабым. Я попытался воспользоваться своим немецким телефоном, но деньги на счете закончились после нескольких звонков, а чтобы его пополнить, мне опять был нужен интернет. Сплошные сложности.

Я попытался найти номера брата Миры и ее друзей из Японии – никто не ответил. Мне удалось найти номер японской пары, тоже друзей, которые почти не говорили по-английски. Я сказал им по телефону, что Мира покинула этот мир, и попросил их позвонить ее брату, а если у них нет его номера, то сообщить другому другу, который смог бы ему все рассказать. Я отыскал номера горячих линий посольств Германии и Японии и вышел с ними на связь. К счастью, можно было пользоваться местным телефоном.

Я планировал забрать тело Миры в Индию и кремировать ее там, в месте, которое она любила и где можно было провести настоящую церемонию.

Я разослал электронные письма по всему свету и попытался позвонить в Индию. Потом написал следующий пост об уходе Миры в соцсетях:

Милые друзья,

Моя бесконечно любимая Мира сегодня утром покинула этот мир. Я все еще нахожусь в шоке и пока не могу сообщить подробности. Просто прошу вас помедитировать и попрощаться с ней так, как она этого заслуживает. Мира была так полна любви ко всем! Провести с ней 25 лет – настоящий подарок для меня. Я попытаюсь привезти ее в Пуну для прощального празднества, если это будет возможно.

Лети высоко, любовь всей моей жизни. По тебе буду скучать не только я, но и тысячи других людей. Лишь твое тело покидает нас – твои танцы, картины, смех и любовь останутся с нами навечно.

Новости начали распространяться как пожар еще до этой моей публикации. Я допоздна просидел за компьютером, а надо было упаковать два наших больших чемодана. Администратор отеля рассказал, как добраться до города, где на следующее утро должно было пройти вскрытие. Также он снял для меня номер в ближайшей гостинице (но позже я обнаружил, что она находилась в 200 километрах от нужного места!)

Я вернулся обратно в наш номер, чтобы собрать вещи. Я все делал будто в трансе. Тело тряслось от холода, хотя ночь была теплой. Я так замерз, что пришлось принять горячую ванну. Сборы чемодана Миры казались чем-то сюрреалистичным. Я был измотан и после прилег, но, конечно же, не мог уснуть. Несколько раз мне удалось задремать, но как только мой разум вспоминал, где находится и что произошло, я мгновенно просыпался и чувствовал, как быстро бьется сердце.

На следующий день

Я не спал бо́льшую часть ночи. Чувствовал себя так, словно теперь живу в кошмарном сне и мечтаю проснуться. Было сложно выбраться из кровати навстречу реальности, но, опять же, я знал, что хочу снова оказаться рядом с телом Миры и как можно быстрее.

Пока я загружал машину (было раннее утро), ко мне подбежала девушка из магазина товаров для дайвинга. Она обняла меня и расплакалась. Эта девушка дала мне одну из вещей Миры, а я отдал ей свой все еще мокрый водолазный костюм, сказав, что она может оставить его себе, потому что я покончил с дайвингом. Эта девушка была единственным членом дайвинговой компании, которого я увидел в тот день, и единственным человеком, который на тот момент разделил немного моей боли и помог проплакаться. В целом я все еще находился в трансе и не чувствовал связи с реальностью.

Загрузив машину, я резко сдал назад и врезался в бульдозер, припаркованный позади. Бампер сильно повредился, но мне было решительно все равно. Я сдал номер, и началась моя двухсоткилометровая поездка в Ричардс-Бей – маленький городок, где должно было пройти вскрытие. Я следовал письменным инструкциям от администратора отеля, весь путь занял около 2,5 – 3 часов. Причем нужное место все равно было сложно найти, а я жутко торопился, потому что хотел предотвратить проведение этой процедуры.

Наконец я нашел здание и врача. Тело Миры уже прибыло, и мне позволили его увидеть. Врач начал задавать вопросы. Я рассказал ему все, что произошло, и мне очень хотелось, чтобы он объяснил, как так вышло и почему у нас не получилось вернуть мою жену к жизни. Врач был немногословен и настоял на том, что ему нужно провести вскрытие, а у меня нет никаких законных прав на то, чтобы его предотвратить. И я сдался. Доктор сказал, что им потребуется вскрыть ее грудную клетку, но потом они зашьют ее обратно. Я не хотел, чтобы кто-либо касался тела моей жены и уж тем более вскрывал его. Я погрузился в себя и получил послание: надо отпустить, Мира в порядке.

Врач предложил мне найти похоронное бюро. В посольстве тоже успели дать несколько фамилий, но ни один из предложенных похоронных агентов не жил в Ричардс-Бее, поэтому я согласился воспользоваться рекомендацией доктора. Агент прибыл достаточно быстро, еще до того, как закончилось вскрытие.

Врач вышел ко мне и сообщил, что они не нашли никаких проблем в теле Миры. «Она была очень здоровой женщиной», – сказал он. Причиной смерти назвали утопление, но при этом врач не мог сказать, почему именно это произошло. Все мои вопросы остались без ответа.

Теперь предстояла бумажная волокита. Сначала похоронный агент проводил меня в свой офис, и его ассистент сопроводил меня по разным правительственным учреждениям, где надо было подписывать бумаги и сдавать отпечатки пальцев. Сидеть и ждать в каждом из этих офисов было похоже на пытку. Все, чего мне хотелось – быть рядом с телом Миры. Но окружающие настояли на том, чтобы я быстро закончил со всеми документами, иначе на вывоз тела из страны уйдет много времени.

Позвонили из посольства Японии: с ними связался брат Миры. Очень добрый и заботливый человек из представительства смог быстро собрать все необходимые бумаги от японской стороны. Я получил множество смс, писем и сообщений в соцсетях. Еще стало ясно, что невозможно увезти тело Миры в Индию, поэтому предстояло понять, как правильно поступить и где все же стоит провести кремацию.

К полудню я вернулся с ассистентом в похоронное бюро. Агент уже успел доставить тело жены из помещения для вскрытия, и я наконец-то мог провести с ней немного времени. Ее водолазный костюм сняли, я омыл ее тело, волосы и лицо мылом и теплой водой, расчесал ее и одел в платье, которое привез с собой – я купил его для Миры, когда мы были в Дубае. Ей платье очень понравилось, но она не успела его поносить. Я накрыл жену красивой шелковой шалью, которую купил во время последней поездки в Китай. Лицо Миры выглядело расслабленным и умиротворенным. Я попросил похоронного агента и его ассистента дать мне посидеть так какое-то время с ней наедине.

Я заговорил с Мирой – ее присутствие было ощутимым. У меня возникло чувство, что с ней все в порядке, что, возможно, она даже испытывала блаженство. Но при этом казалось, что Мира смотрит на меня с некоторым беспокойством. Она волновалась обо мне. Я сказал ей не переживать, пообещал, что справлюсь и она может продолжать свое путешествие. Сказал, как сильно ее люблю и как хочу всем сердцем, чтобы у нее все было хорошо. Она находилась рядом со мной все это время. Я вышел из шокового состояния, и теперь слезы неконтролируемо катились по щекам. С этого момента они могли пойти в любое время и в любом месте, словно неожиданный водопад, сопровождающийся громкими всхлипами.

Вернулся похоронный агент. Он хотел обсудить кремацию, выбрать гроб и так далее. Я неохотно дал им поместить тело Миры обратно в холодильник. Пришло бесчисленное количество сообщений из самых разных уголков мира: меня уведомили, что ни тело Миры, ни ее прах невозможно привезти в Индию, а также о скорейшей кремации. «Окей, – подумал я, – значит, не Индия. Может, тогда она бы предпочла Японию?» Я поговорил с представителем японского посольства, и мы решили увезти тело Миры на ее родину так быстро, как только получится. Похоронный агент попытался ускорить процесс и заставил меня заполнить все бумаги в кратчайшие сроки, пригрозив, что иначе у него не получится увезти тело жены в Японию раньше следующей недели.

Мой разум терзали мысли о том, что делать и где проводить кремацию. Было сложно решать такие важные вопросы в одиночку. Правильно ли я поступал? Я попытался помедитировать и почувствовать, что предпочла бы Мира – все-таки Япония.

Много возни с документами, много телефонных звонков.

Я получил сообщение от подруги с Майорки, которая предложила приехать ко мне в Южную Африку, более того – она уже посмотрела, какими рейсами лететь. Я был тронут до глубины души и написал, что заберу ее из аэропорта в Дурбане.

День близился к вечеру, мне требовался отдых. Именно тогда я и узнал, что администратор забронировал гостиницу в двухстах километрах отсюда, но от нее было ближе ехать до Дурбана. Я попросил похоронного агента дать мне адрес хорошей гостиницы в городе. Потребовалось ехать на окраину, но я смог найти ее после непродолжительных поисков.

Заселившись в номер, я потратил еще немного времени на то, чтобы связаться с людьми, поговорить с посольством и с братом Миры, который отличался практичностью и с готовностью вызвался помочь. Я поговорил с друзьями по Skype, почитал комментарии в соцсетях, которые помогли проплакаться.

Потом меня снова атаковали сильные приступы вины. Вся моя жизнь остановилась, ничего больше не имело смысла. Я сидел в тишине, разговаривал с Мирой, плакал, принимал горячую ванну. Я даже что-то съел, сказав себе: «Если не поешь, твое тело развалится».

Потом мне просто хотелось сидеть, сидеть, сидеть и раствориться в медитации. Я впал в состояние пребывания вне своей личности: словно разум и тело были отдельно от меня. Посреди всей моей агонии это стало почти благословением.

Следующую ночь я тоже провел без сна: перед моими глазами продолжали стоять образы того несчастного случая. Я зажег свечу и надел цепочку Миры с подвеской из мрамора, которую с тех пор почти не снимаю. Несмотря на то, что моя энергетическая и нервная системы находились в состоянии повышенной готовности, организм каким-то образом отдохнул. Все, чего мне хотелось, – снова увидеть тело жены, провести с ней как можно больше времени и принести ей цветов, что мне пока не удавалось сделать.

Следующий день

Я не стал завтракать: рано утром сдал номер и спросил, где можно поменять деньги. Еще хотелось найти цветочный магазин. Мне посоветовали быть осторожнее в этой части города, потому что район был небезопасным.