Новое появление базальтовой крепости здесь, над Генабакисом, стало для всех сюрпризом. И на этот раз исчезать она явно не собиралась. Шесть легионов колдунов тисте анди под командованием военачальника по имени Каладан Бруд спустились с Семени Луны и объединили силы с наемниками из Багровой гвардии. Вместе они принудили Пятую армию Малазанской империи к отступлению и оттеснили ее на восток вдоль равнины Рхиви. На долгих четыре года потрепанная Пятая армия завязла в Чернопсовом лесу, где ей пришлось раз за разом отбивать атаки Бруда и Багровой гвардии. Это противостояние грозило погубить малазанцев.

Причем Каладан Бруд и тисте анди явно не были единственными обитателями Семени Луны. Сам владыка цитадели, переместивший ее сюда и заключивший договор с могучими чародеями Крепи, пока еще так и не появлялся.

Рваная Снасть понимала, что в бою с такими противниками у отряда малазанских магов почти нет шансов. Неудивительно, что осада затянулась, и только сжигатели мостов упорно пытались подкопаться под древние стены города.

«Останься там, в небе, – как всегда, попросила она Семя Луны. – Крутись вокруг своей оси без конца, не дай запаху крови и крикам умирающих воцариться на этих землях. Задержись там, где ты есть».

Калот стоял рядом и ждал. Он ничего не говорил, понимая, что эта молчаливая мольба стала для нее своего рода ритуалом. Именно за это понимание, помимо всего прочего, Рваная Снасть и любила Калота. Как друга, разумеется. Ничего серьезного – просто любовь к другу и сослуживцу. Что тут такого страшного?

– Чувствую, Локон теряет терпение, – пробормотал наконец Калот.

Она вздохнула:

– Я тоже это чувствую. Именно поэтому и не спешу.

– Понимаю, но слишком задерживаться все равно не стоит. – Он коварно улыбнулся. – Невежливо.

– Гм, догадываюсь, о чем ты. Можно ведь натолкнуть их на определенные выводы, да?

– Ну, положим, особо подталкивать и не придется… Так или иначе, – его улыбка слегка поблекла, – нам пора.

Через несколько минут они добрались до штабного шатра. Одинокий пехотинец, который стоял на карауле у входа, нервно отдал им честь. Задержавшись, Рваная Снасть поймала его взгляд.

– Седьмой полк?

Стражник кивнул, отводя глаза.

– Так точно, чародейка. Третий взвод.

– То-то выглядишь знакомым. Передавай от меня привет Ржавому, своему сержанту. – Она подошла поближе. – Что-то витает в воздухе, да, солдат?

Он моргнул.

– Высоко в небе, чародейка. Выше не бывает.

Рваная Снасть взглянула на Калота, который, ожидая ее, тоже не входил в шатер.

Надув щеки, Калот скорчил рожу:

– Я прямо чую жуткий запах.

Женщина поморщилась. Она заметила, что из-под железного шлема стражника градом катится пот. Часовой мог неправильно истолковать слова мага, решив, будто тот намекает, что от него разит потом. Но не объяснять же парню, что имелось в виду.

– Спасибо за предупреждение, солдат.

– Всегда, пожалуйста, чародейка. Мы ведь не чужие люди и должны помогать друг другу, – проникновенно произнес караульный и снова отсалютовал, на этот раз резче и как будто с чувством.

«Вторая армия – осколок некогда блистательной гвардии покойного императора. А ведь там до сих пор меня помнят и считают чуть ли не членом семьи. Так почему же я всегда чувствую себя среди них такой чужой?»

Рваная Снасть отсалютовала ему в ответ.

Они вошли в шатер. Чародейка сразу почувствовала присутствие силы – то, что Калот называл «запахом». У него от этого слезились глаза, а у нее – начиналась мигрень. Рваная Снасть очень хорошо знала это конкретное проявление Силы: та была совершенно противоположна ее собственной, из-за чего голова болела еще сильнее.

Шатер был перегорожен пополам. В первой его части лампы лили сумрачный, дымный свет на дюжину деревянных стульев. На походном столике у стены стояли кувшин с разведенным водой вином и шесть потускневших кубков, на которых поблескивали капли влаги.

– Худов дух, Снасть, как же я все это ненавижу! – пробормотал Калот.

Когда ее глаза привыкли к полумраку, чародейка увидела в проеме, ведущем во вторую комнату, знакомую фигуру в длинных одеяниях. Склонившись над картами, человек оперся руками о большой стол Дуджека. Пурпурный плащ колыхался волнами, хотя сам его хозяин не шевелился.

– Только его тут не хватало, – прошептала Рваная Снасть.

– Ты прямо мои мысли читаешь, – ответил Калот, вытирая глаза.

– Как ты думаешь, – спросила колдунья, когда они заняли свои места, – он просто рисуется?

Калот ухмыльнулся:

– Наверняка. Высший маг императрицы не сумеет разобраться в военной карте, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

– А если от этого будут зависеть наши жизни? – раздался голос с ближайшего стула. – Сегодня всем придется хорошенько потрудиться.

Рваная Снасть хмуро посмотрела на сверхъестественную темноту, которой был окутан пустой стул.

– Ты ничем не лучше Тайскренна, Локон. И радуйся, что я на тебя не села.

Тускло блеснули желтые зубы, а потом появился и сам Локон, отменивший заклятие невидимости. Капельки пота выступили на покрытом шрамами лбу и выбритой макушке мага – ничего удивительного: Локон вспотел бы даже в ледяной бездне. Он чуть склонил голову набок, так что в его облике сейчас причудливым образом сочетались самодовольная отрешенность и откровенный вызов. Маленькие темные глазки вовсю буравили Рваную Снасть.

– Ты ведь еще не забыла, что значит трудиться? – Его ухмылка стала шире, а сплющенный кривой нос теперь казался совсем плоским. – Напоминаю: это то, чем ты занималась до того, как запрыгнула в постель к умнице Калоту. Прежде чем раскисла.

Рваная Снасть уже набрала полную грудь воздуха, дабы дать наглецу достойный ответ, но ее остановил неторопливый говорок Калота:

– А тебе одиноко, да, Локон? Верно ли говорят, будто маркитантки берут с тебя за интимные услуги двойную плату? – Он дернул рукой, словно отмахиваясь от неприятных мыслей. – Знаю, тебе не дает покоя то, что после гибели Нидариана в Моттском лесу Дуджек назначил командовать боевыми магами Рваную Снасть. Если тебе это не нравится – твоя беда. Но придется смириться: такова плата за двуличие.

Нагнувшись, Локон смахнул пылинку со своих атласных туфель, которые невероятным образом остались чистыми: просто удивительно, учитывая, какая грязь повсюду была в лагере.

– Слепая вера, дорогие мои соратники, – удел дураков…

Он не договорил, поскольку полог шатра откинулся и внутрь вошел верховный кулак, Дуджек Однорукий. На щеках его виднелись следы мыльной пены, оставшейся после утреннего бритья. Во все стороны начал распространяться аромат камфарной воды.

За прошедшие годы этот аромат стал очень много значить для Рваной Снасти. Он ассоциировался у колдуньи с безопасностью, стабильностью, здравомыслием. Дуджек Однорукий воплощал в себе все эти качества – и не только для нее, но и для всей армии, которая сражалась под его командованием. Когда Дуджек остановился в центре помещения и оглядел троих магов, Рваная Снасть чуть откинулась на спинку стула и, в свою очередь, посмотрела на верховного кулака из-под тяжелых век. Три года вынужденного безделья в затянувшейся осаде подействовали на стареющего военачальника как чудодейственное омолаживающее средство. Хотя ему уже исполнилось семьдесят девять, он выглядел, пожалуй, лет на пятьдесят. Серые глаза остро и твердо смотрели с худого загорелого лица. Дуджек держался очень прямо, так что казался выше своих пяти с половиной футов, носил простые кожаные доспехи, которые пот разукрасил не меньше, чем имперский пурпур. Культя левой руки чуть ниже плеча была перехвачена кожаными повязками. Под шагреневыми ремешками напанских сандалий виднелись волосатые, белые как мел икры.

Калот достал из рукава носовой платок и швырнул Дуджеку. Верховный кулак ловко поймал его.

– Опять? Проклятый брадобрей! – проворчал он, вытирая с лица пену. – Клянусь, он делает это нарочно! – Дуджек скомкал платок и бросил его на колени Калоту. – Итак, все здесь. Хорошо. Сперва обсудим текущие дела. Локон, ты успел поболтать с парнями внизу? Как там у них успехи?

Локон с трудом подавил зевок.

– Один сапер, по имени Скрипач, мне все показал. – Он сделал паузу, чтобы снять ниточку со своего парчового рукава, а потом встретился взглядом с Дуджеком. – Еще каких-нибудь шесть-семь лет, и они докопаются до городских стен.

– Это бессмысленная трата времени и сил, – сказала Рваная Снасть. – И я писала об этом в своем докладе. – Она покосилась на Дуджека. – Если, конечно, он вообще добрался до имперской канцелярии.

– Верблюд еще плывет, наверное, – заметил Калот.

Дуджек издал короткое бурчание – этот звук у него заменял смех.

– Ладно, маги, слушайте меня внимательно. На повестке дня два вопроса. – По его изборожденному шрамами лицу пробежала тень. – Первый: императрица прислала когтей. Они сейчас в городе, охотятся на чародеев Крепи.

Волна холода скользнула вверх по позвоночнику Рваной Снасти. Мало кто чувствовал себя комфортно, когда рядом вертелись когти. У этих имперских убийц – верной гвардии Ласин – имелись отточенные и отравленные клинки для всех и каждого, включая соотечественников.

Кажется, Калот подумал примерно то же самое, потому что резко выпрямился:

– Если когти объявились здесь еще по какой-то причине, то…

– Им сперва придется иметь дело со мной, – отрезал Дуджек и положил единственную руку на эфес своего длинного меча.

«Все это говорится не для нас, а для того, кто слушает там, в соседней комнате. Дуджек сразу заявляет человеку, который командует когтями, как все обстоит. Благослови тебя Шедунуль, верховный кулак».

– Они залягут на дно, – сказал Локон. – Они же маги, а не идиоты.

Рваная Снасть не сразу поняла, о чем он.

«Ах да. Конечно. Маги Крепи».

Дуджек оценивающе посмотрел на Локона, а потом кивнул.

– Пункт второй. Сегодня мы атакуем Семя Луны.

При этих словах высший маг Тайскренн, находившийся в соседней комнате, повернулся и медленно двинулся к присутствующим. Темное лицо под капюшоном проре́зала улыбка – мимолетная трещина среди безупречных черт гладкого лица. Впрочем, улыбка тут же пропала, и его неподвластная времени кожа снова разгладилась.

– Здравствуйте, коллеги, – произнес он с издевкой и в то же время угрожающе.

Локон фыркнул:

– Давай обойдемся без спектакля, Тайскренн, так всем будет лучше.

Не обращая внимания на слова Локона, высший маг продолжал:

– Присутствие Семени Луны переполнило чашу терпения императрицы…

Дуджек склонил голову набок и перебил его тихим, хриплым голосом:

– Императрица перепугана настолько, что готова нанести удар первой – причем ударить изо всех сил. Говори прямо, чародей. Перед тобой стоят твои передовые бойцы. Прояви хоть каплю уважения, Худ тебя дери.

Высший маг пожал плечами:

– Разумеется, верховный кулак. – Он обернулся к магам. – Ваш отряд, я и еще трое высших магов в течение ближайшего часа атакуем Семя Луны. Бо́льшая часть его обитателей отсутствует – погрязла в Северной кампании. Мы считаем, что владыка Семени Луны сейчас там один. Три года само присутствие базальтовой крепости удерживало нас. Сегодня утром, коллеги, мы проверим этого владыку Семени Луны в бою и узнаем, чего он стоит.

– Будем искренне надеяться, что до сих пор он блефовал, – добавил Дуджек, нахмурившись так, что морщины на лбу залегли еще глубже. – Вопросы?

– Как скоро я могу перевестись в другую армию? – спросил Калот.

Рваная Снасть откашлялась:

– Что мы знаем о правителе Семени Луны?

– Боюсь, очень мало, – прикрыв глаза, ответил Тайскренн. – Он тисте анди, это наверняка. Архимаг.

Локон наклонился вперед и демонстративно сплюнул под ноги Тайскренну:

– И это все, что тебе известно? А тебе не кажется, высший маг, что не мешало бы сперва собрать о противнике побольше информации?

Головная боль усилилась. Рваная Снасть поняла, что задержала дыхание, и медленно выдохнула, оценивая реакцию Тайскренна на слова Локона, который бросил ему вызов.

– Он архимаг, – повторил Тайскренн. – Возможно, самый могущественный чародей среди тисте анди. А тебе, любезный Локон, – добавил он чуть более низким голосом, – давно уже пора бросить свои замашки. Что за манера – плевать на пол? Ты не у себя в Семиградье.

Локон оскалился:

– Тисте анди – первые дети Тьмы. Ты ведь наверняка почувствовал, как дрожат магические Пути, Тайскренн? Вот и я тоже. Спроси Дуджека о том, какие донесения поступают с Северного фронта. Это же древняя магия – Куральд Галейн. Владыка Семени Луны – великий архимаг, и ты знаешь его имя не хуже меня.

– Ничего такого я не знаю, – огрызнулся высший маг, окончательно потеряв терпение. – Может, ты просветишь нас, Локон? А уж потом я непременно выясню, из каких источников ты почерпнул подобные сведения.

– Ага! – Локон подпрыгнул на стуле, и на его напрягшемся лице отразилась откровенная злоба. – Тайскренн мне угрожает. Дожили! Лучше ответь-ка мне на парочку вопросов: почему ты берешь с собой всего лишь трех высших магов? Не настолько же нас потрепали. Более того, почему мы не сделали этого еще два года назад?

Между Локоном и Тайскренном явно назревала ссора, однако их прервал Дуджек, который что-то невнятно проворчал себе под нос, после чего сказал:

– Положение отчаянное, чародеи. Северная кампания на грани краха. От Пятой армии почти ничего не осталось, и подкрепления они не получат до следующей весны. Суть в том, что владыка Семени Луны может в любой момент перекинуть свои силы обратно. Я не желаю посылать вас в бой против тисте анди и уж точно не хочу, чтобы Вторая армия оказалась в ловушке. Это плохая тактика, и, кем бы ни был этот Каладан Бруд, он уже показал, что способен заставить нас заплатить сполна за подобные ошибки.

– Каладан Бруд… – пробормотал Калот. – Клянусь, я уже где-то слышал это имя. Странно, что не вспомнил его раньше.

Рваная Снасть прищурилась и внимательно посмотрела на Тайскренна. Калот был прав: имя военачальника, который командовал тисте анди и Багровой гвардией, ей тоже казалось знакомым, но у него был привкус древности, будто оно пришло из старинных легенд – может, даже из какой-то эпической поэмы.

Тайскренн спокойно встретил ее взгляд, словно бы он все это предвидел и просчитал заранее.

– Дискуссия закрыта, – сказал он, обернувшись к остальным, – хватит уже бессмысленных споров. Императрица отдала приказ, и мы должны подчиниться.

Локон снова фыркнул:

– Если уж дошло до выкручивания рук, – он откинулся на спинку стула, по-прежнему вызывающе улыбаясь Тайскренну, – вспомни, как мы играли в кошки-мышки в Арене. От этого плана так и смердит тобой. Ты уже давно подыскивал такую возможность. – В его ухмылке прорезалась жестокость. – Кто же тогда остальные три высших мага? Дай угадаю…

– Довольно! – Тайскренн шагнул к Локону, который вдруг замер, только глаза блестели от возбуждения.

Свет ламп померк. Калот взял с коленей платок, чтобы вытереть со щек слезы.

«Вот же проклятая сила магии, у меня сейчас голова треснет».

– Ну хорошо, – прошептал Локон, – давай выложим карты на стол. Не сомневаюсь, что верховный кулак кое-что подозревает и будет только рад, если ты слегка прояснишь ситуацию. Говори прямо, дружище, не стесняйся.

Рваная Снасть взглянула на Дуджека. Лицо командира застыло, глаза пристально буравили Тайскренна. Он над чем-то серьезно размышлял.

Калот склонился к ней:

– Да что тут такое творится, Снасть?

– Понятия не имею, – прошептала она, – но явно становится все жарче.

Чародейка попыталась произнести это небрежно, хотя мысли ее сплелись в холодный узел страха. Локон служил империи дольше, чем она, – дольше, чем Калот. Он был среди тех колдунов, которые дрались против малазанцев в Семиградье, прежде чем пал Арен и святые фалах’ды разбежались, прежде чем ему предложили выбор – умереть или служить новым хозяевам. Локон вступил в ряды Второй армии в Пан’потсуне, – как и Дуджек, он был со старой гвардией, когда зашевелились змеи узурпации, в день, когда Дассем Ультор, первый меч империи, пал жертвой предательства и был зверски убит. Локон явно что-то знал. Но что?

– Ладно, – протянул Дуджек, – поболтали, и хватит. Пора приниматься за дело.

Рваная Снасть вздохнула. Старый Дуджек умеет вовремя сказать нужное слово. Она бросила взгляд на Однорукого. Чародейка хорошо знала его: не как друга, нет – у Дуджека не было друзей, – но в качестве лучшего военачальника империи. Если, как только что намекнул Локон, первый меч империи и впрямь пал жертвой предательства и если Тайскренн как-то в этом замешан…

«Мы – согнутая ветвь, – сказал как-то Калот о боевых магах. – И страшись, империя, того дня, когда она сломается. Призраки воинов Семиградья, побежденных, но непобедимых, взывают к мести…»

Тайскренн подал знак ей и другим колдунам. Рваная Снасть поднялась, за ней встал и Калот. Локон остался сидеть, прикрыв глаза, словно бы уснул. Калот обратился к Дуджеку:

– Так что насчет моего перевода?

– Позже, – проворчал верховный кулак. – Когда у тебя только одна рука, вся эта возня с бумажками превращается в сущий кошмар.

Он осмотрел свой отряд чародеев и уже собирался что-то добавить, но Калот заговорил первым:

– «Аномандарис».

Глаза Локона широко распахнулись и с неприкрытым наслаждением впились в Тайскренна.

– А-а-а, – проговорил он в тишине, которая последовала за единственным словом Калота. – Конечно. Значит, еще три высших мага? Всего три?

Рваная Снасть смотрела на бледное неподвижное лицо Дуджека.

– Так называется поэма, – тихо пояснила она. – Теперь и я вспомнила.

И продекламировала:

 
– Каладан Бруд, по прозвищу Воевода,
менгиру подобный и зиму несущий,
в кургане лежащий и горя не знающий…
 

Калот подхватил следующие строки:

 
– …ныне в гробнице, которая слов лишена,
Ну а в руках его, что наковальни крушили…
 

Рваная Снасть продолжила:

 
– …молот песни его —
живет он, не просыпаясь, так дайте всем знать
безмолвно – его не будите!
Его не будите.
 

Когда затихли эти слова, все в шатре уставились на Рваную Снасть.

– Кажется, он проснулся, – сказала чародейка, хотя во рту у нее пересохло. – «Аномандарис», эпическая поэма Рыбака Кельтата.

– Но эта поэма не о Каладане Бруде, – нахмурившись, проговорил Дуджек.

– Да, – согласилась колдунья. – Там по большей части рассказывается о его спутнике.

Локон медленно поднялся на ноги. Он шагнул к Тайскренну.

– Аномандер Рейк, властитель тисте анди, которые суть души Беззвездной Ночи. А сам Рейк – Грива Хаоса. Вот кто такой владыка Семени Луны, а ты выставляешь против него четырех высших магов и один отряд чародеев.

На гладком лице Тайскренна теперь поблескивали капельки пота.

– Тисте анди, – проговорил он ровным голосом, – не похожи на нас. Тебе они могут показаться непредсказуемыми, но это не так. Они просто другие. У них нет собственной цели. Они всего лишь переходят от одной человеческой трагедии к другой. Ты и правда думаешь, что Аномандер Рейк останется здесь и будет драться?

– А разве Каладан Бруд отступил? – огрызнулся Локон.

– Он не тисте анди, Локон. Он человек – с примесью крови баргастов, как поговаривают, но, так или иначе, в нем нет ни древней крови, ни верности ее обычаям.

– Ты рассчитываешь, что Рейк предаст чародеев Крепи – нарушит договор, который они заключили? – предположила Рваная Снасть.

– Риск не так велик, как может показаться, – ответил высший маг. – Беллурдан кое-что выяснил в Генабарисе, чародейка. Новые свитки «Блажи Готоса» нашлись в горах за Чернопсовым лесом. В них, среди прочего, есть рассуждения о тисте анди и других народах Древней эпохи. И вспомните: Семя Луны однажды уже отступило, вместо того чтобы принять открытый бой с Малазанской империей.

Волны ужаса прокатывались по всему телу Рваной Снасти, так что даже колени задрожали. Она снова села – походный стул тяжело застонал под нею.

– Ты обрекаешь нас на смерть, – сказала чародейка, – если ошибся в расчетах. И не только нас, высший маг, ты погубишь все войско Однорукого.

Тайскренн медленно повернулся спиной к Локону и остальным.

– Я лишь исполняю приказ императрицы Ласин, – бросил он через плечо. – Наши коллеги прибудут сюда по магическому Пути. Когда они окажутся здесь, обговорим детали. Это все.

Размашисто шагая, он вернулся в соседнюю комнату и принял прежнюю позу, застыв над столом с картами.

Дуджек словно бы за один миг вдруг постарел. Рваная Снасть быстро отвела от него взгляд, ей было слишком больно видеть в его глазах одиночество, за которым скрывалось подозрение.

«Ну и трусиха ты, подруга, – упрекнула она себя. – Самая настоящая трусиха!»

Наконец верховный кулак откашлялся.