– Думаю, мы видели, как отливают новые пушки, – так же как в прошлый раз мы, как выяснилось позже, видели отливку пушки в 1894 году, когда астрономы в Ницце и Ликской обсерватории заметили аномальное свечение на поверхности Марса. В тот раз у них была одна пушка. Сейчас их десять. По крайней мере столько палило на наших глазах. Они расположены вдоль всего экватора. Дым, образовавшийся в результате выстрелов, – огромный синяк, расплывшийся по лицу планеты, – затруднил дальнейшее наблюдение. Тем не менее нам удалось нанести расположение пушек на схему каналов, созданную Скиапарелли. Возможно, вы знаете, что каналы – колоссальные сооружения, некоторые из них тянутся на тысячи миль. И они сходятся по три, четыре или пять, с геометрической точностью, в «узлы», как их называет Лоуэлл, или «оазисы». Самый крупный из них – Solis Lacus, озеро Солнца, что-то вроде нервного центра всей планеты, откуда, я полагаю, можно добраться в любую точку. Но есть и другие – перекресток Харона, Керавнский залив, Кианейский родник…

Филип как промышленник заметил:

– Эти пересечения транспортных артерий могут быть населенными пунктами или центрами производства. А если вам нужно построить межпланетную пушку…

Кук кивнул:

– Вы сделаете это именно там. Верно. Десять пушек вместо одной. В последний раз выстрелов было десять…

– На этот раз их было сто, Берт. По десять из каждой пушки. В тот раз – флотилия, теперь – настоящий флот. Или, скорее, два флота; кажется, они разделяются в космосе на две группы по пятьдесят или около того…

– Погодите, – сказала я. – А что насчет противостояния? Зачем лететь сейчас, за четыре года до следующего сближения?

Признаю – в моем голосе звучала обида. Как и все люди в те дни, я всматривалась в небо во время каждого противостояния с Марсом, даже если он отстоял далеко от Земли. Но я знала, что до следующей возможной атаки еще несколько лет. Только не сейчас! Это нечестно! Такой была моя реакция – не самая разумная.

Зато Уолтер был само благоразумие – в своем роде.

– В прошлый раз они прилетали в 1907 году, за два года до максимального сближения. Возможно, они задумывали еще одну попытку в 1909-м и даже после, но отказались от этой идеи. Нельзя точно сказать, что они не усовершенствовали свои технологии, чтобы совершать высадки и в менее привлекательных условиях, – почему нет?

– Я бы сказал, что, с военной точки зрения, новое вторжение не очень осмысленно, – заметил Эрик. – В конце концов, первая попытка окончилась провалом. Марсиане не смогли выдержать непривычное атмосферное давление, непривычную гравитацию, наши бактерии уничтожили их – вместе с их красной травой. Это с самого начала было безнадежное предприятие.

– Но это была всего лишь разведывательная миссия, – прошептал Уолтер. – Надо же с чего-то начинать. Когда Колумб приплыл в Америку, он думал, что это Азия! Представьте, как трудно наблюдать за Землей. По отношению к Марсу это внутренняя планета, как и Венера для Земли, – то есть расположенная ближе к Солнцу. Перед тем как запускать первый цилиндр, они наверняка почти ничего не знали о нашей планете. Но что-то все-таки знали. Помните, с какой частотой палила та огромная пушка? Всего было десять выстрелов, каждый сделан в полночь по Гринвичскому времени, и каждый цилиндр тоже приземлился в полночь. Но сутки на Марсе длиннее, чем на Земле – они продолжаются примерно двадцать четыре с половиной часа, – и по местному времени цилиндры запускались не в полночь. Так что расписание – из символических или каких-то других соображений – было тщательно рассчитано не с учетом марсианского времени…

– …а с учетом земного, – подхватил Иден. – Даже расписание запусков! Никогда об этом не задумывался.

– Никто не задумывался – до меня. Что до всего остального – подумайте, насколько сильно отличается наша Земля от их мира, как много они должны были узнать – и как быстро! Их моря очень мелкие и покрывают едва ли треть планеты; наши глубокие океаны занимают в два раза больше места. Поэтому наши основные транспортные пути пролегают по морям, а на Марсе – наверняка проходят по суше.

– Тогда неудивительно, что их повергли в смятение наши корабли, – сказал Фрэнк. – Близ Тиллингхема я видел, как они дивились таранному миноносцу. А что до наших бактерий и вирусов? Очевидно, они тоже были им в новинку.

– Еще один пробел в их знаниях, да. Я предполагаю, что в далеком прошлом они уничтожили целые микроскопические континенты таких созданий – возможно, пока перестраивали собственные тела. Так что они попросту забыли о подобной опасности – так, например, образованный римлянин удивился бы, если бы на городской улице в Италии второго века на него накинулся волк. Но они на собственном горьком опыте усвоили урок – и в следующий раз подготовятся.

Кук подался вперед.

– Но ведь тут встает вопрос информирования. Вопрос связи и коммуникации. Любой солдат об этом знает. Все марсиане, которые прилетели сюда, мертвы. Как они в таком случае могли передать обратно на Марс сведения о боевых кораблях и микробах?

– Я пояснял это в своих мемуарах, – напряженно ответил Уолтер. – Я наблюдал за жизнью марсиан ближе, чем кто-либо, – да, я по-прежнему настаиваю на этом, майор Иден! И я до сих пор убежден: их способность действовать совместно, не обмениваясь ни единым словом – а я видел это своими глазами, – свидетельствует о своего рода телепатии. О прямой связи между сознаниями. Разве это не логично? Марсиане отказались от своих тел, оставив чистый разум. И если один марсианин мог мысленно переговариваться с другим через яму в Англии…

Кук потер подбородок.

– …то почему бы им не переговариваться через космическое пространство?

Филип, который по праву считался самым здравомыслящим среди нас, расхохотался.

– Бросьте, это все выдумки.

– Мысль о воинах с Марса тоже когда-то казалась выдумкой, – с сожалением сказал Уолтер.

– Но если это так, – поинтересовался Эрик, – зачем тогда нужны знаки, метки на поверхности планет?

– Не вижу никаких противоречий, – сказал Кук. – Военные суда по-прежнему ходят под флагами, хотя моряки теперь переговариваются по радио, а не машут флажками, как во времена Нельсона.

– Или, может быть, – сказал Эрик с неуверенной усмешкой, – это знак для юпитериан. Который сообщает им: держитесь подальше!

– Или наоборот, – прошептал Уолтер. – О чем я и пытаюсь сказать…

Во время рассуждений о марсианской телепатии и прочих экзотических вещах я то и дело поглядывала на Кэролайн, бывшую жену Уолтера, к которой так никто и не обратился с самого начала разговора. Она сидела ссутулившись, и на лице ее застыла безжизненная маска – выражающая скорее не горечь, а смирение.

– Что ж, – сказал Кук, – по крайней мере, на этот раз мы будем готовы – если успеем вооружиться до того, как они вылезут из своих цилиндров, и сможем предсказать место их падения.

– Но не факт, что они будут приземляться в какой-то четкой последовательности, – сказал Уолтер. – Хотя их будут сдерживать требования геометрии.

Это его замечание, касающееся знаков, тогда меня озадачило – но в итоге выяснилось, что оно и есть ключ ко всему, о чем я напишу позднее.

– Однако мы знаем, – продолжил Уолтер, – что даже в прошлый раз цилиндры не просто так падали с неба. Они должны были замедлить ход, чтобы не разбиться о землю, как происходит с многими метеоритами. Многие очевидцы говорят, что падение сопровождалось зелеными вспышками, – я сам это видел. Циолковский и прочие полагают, что в цилиндры был встроен некий двигатель, возможно реактивный, который снижал их скорость и задавал нужную траекторию.

– Скверно, если так, – тихо сказал Кук. – Значит, даже зная даты запуска, мы все равно ничего не можем предсказать. Они могут приземлиться где угодно и когда угодно.

– Именно так, – подтвердил Уолтер. – И хотя они выпускали по десять цилиндров за ночь, ничто не мешает им объединиться по пути. Нам остается только ждать. Сейчас существует сеть телескопов, наблюдающих за небом – в обстановке строжайшей секретности. В лучшем случае мы узнаем обо всем за несколько часов. – Он вздохнул. – Но для меня их цель очевидна, и я изложил свою идею властям максимально убедительно. Марсиане должны вернуться в Англию.

Мы встретили эту мрачную, но до странности правдоподобную весть в гробовой тишине. Я думала, что была к этому готова, – я ведь видела марсианина на Примроуз-хилл! Но даже я была в шоке.

Эрик сказал:

– Уолтер, я не подвергаю сомнению ваши рассуждения, но все равно вас не понимаю. Как я понял из ваших объяснений, в прошлый раз они прилетели в Британию, потому что Лондон – крупнейший город, видимый с Марса. И, как вы предположили, если марсиане считали нас единой цивилизацией – каковой, возможно, являются они сами, – для них было логично явиться в столицу мира и таким образом обезглавить все человечество. Ладно. Они ведь могут приземлиться где угодно. Но почему опять в Англии?

– Из-за того, что я видел в Шеппертоне. Я думал, Берт, вы тоже это видели. Когда пушки Марвина сбили боевую машину и сражение было окончено, остальные марсиане вернулись за ней и унесли ее обратно в Хорселл, в яму. Знаете, очень просто рассуждать о марсианах как о злобных существах, лишенных всяких представлений о морали. Но мы не должны оценивать их мораль по тому, как они ведут себя с нами, потому что для них мы просто вредители – или в лучшем случае скот. Но мы должны оценивать их по тому, как они ведут себя друг с другом. Они общаются, они сотрудничают – и возвращаются друг за другом. Вот поэтому они и вернутся в Англию. За своими павшими.

Я с содроганием подумала о заспиртованном марсианине, который был выставлен в холле Музея естественной истории в Кенсингтоне.

Наконец Филип сказал:

– Так вот зачем ты нам позвонил.

– Я осознаю, что некоторые из вас – например, Джули – приехали сюда из мест, где они были бы в относительной безопасности.

– Ничего страшного. Вы правильно поступили, Уолтер, – сказала я так твердо, как только могла. В голове у меня уже складывался план. Я собиралась позвонить своей невестке, с которой я в прошлый раз бежала от марсиан…

Эрик взглянул на Кука.

– Думаю, я отправлюсь в свой старый полк, в Инкерманские казармы. А вы, Берт?

Кук сощурился.

– Знаете, если марсиане снова явятся, я-то в курсе, где я буду.

– А я переправлю жену и сына в безопасное место – спасибо за предупреждение, Уолтер, – сказал Фрэнк. – Но что до меня – если марсиане все-таки прилетят, меня призовет долг. Как врача и как солдата Фирда.

– Ну конечно, призовет, – сухо отозвалась я.

Уолтер прошептал:

– И… Кэролайн?

Она подняла голову.

– Что, ты обо мне вспомнил?

– Я всегда о тебе помню. Ты ведь знаешь… тогда, раньше, я думал, что ты пропала…

– Послушай, Уолтер…

– Филип?

– Я здесь, – отозвался тот.

– Я прошу тебя позаботиться о ней, как и в тот раз…

– Какой же ты идиот, Уолтер! – Кэролайн перехватила телефон и крикнула в него: – Чертов идиот!

И с размаху бросила трубку.

Марина Оджилви взяла ее за руку.

Филип покачал головой.

– Ты права, он идиот. И вечно говорит обиняками. И таким он был всегда. Но вот что мне интересно: быть может, на самом деле он сказал все это – не считая невнятицы про Юпитер – затем, чтобы помочь тебе?

Я осторожно добавила:

– Он любит тебя. И всегда любил.

– Я знаю, – холодно сказала Кэролайн. – Я читала об этом в его книге.