– Вот что, морячок, ты мне тут вола не крути. По части пудрить мозги мы и сами с усами. Говори толком. А то как барышня на Приморском, которая и дам, и не дам. Или дам, но не вам…

Тарасов не обиделся. Даже лысину протирать не стал. Только фуражку чуток на затылок сбил.

– Не кипятись, браток. Я в общем-то как раз собирался командиру группы изложить суть, но если у вас принято всем коллективом батьку бить, то могу и общий доклад сделать.

– Капитан Малышев – мой заместитель, – представил Андрея Корнеев. – Так что ты почти угадал. Впрочем, если интересно, то в разведке чинами не козыряют. На маскхалате погон нет.

– Принято. Тогда присаживайтесь рядком, поговорим ладком… – капитан-лейтенант устало опустился на землю прямо там, где стоял. – И это, братишки… прибауткам да поговоркам моим не удивляйтесь. В курсантскую бытность имел несчастье два месяца на одном из северных островов открытия навигации ждать. А из книг там только сборник пословиц имелся. Так что все наши хлопцы заучили его наизусть не хуже Устава.

Разведчики с пониманием кивнули, но комментировать не стали. Не до того.

– Сами понимаете, я не уполномочен посвящать никого в детали операции, но учитывая тот факт, что без вас и десантирования не было бы… – Тарасов вынул из планшета карту. – Ситуация следующая. Штаб фронта разработал операцию «Этажерка». Этап первый – захват маяка и высадка десанта морской пехоты с целью создания и удержания плацдарма. Этим мы и занимаемся.

Моряк развернул карту и, подсвечивая себе карманным фонариком, стал водить по ней пальцем.

– В нашем районе расположены полки румынской 5-й кавалерийской дивизии. Общей численностью примерно семь тысяч сабель. Вот здесь, здесь и здесь… Артиллерийский полк распределен поэскадронно и придан полкам. А здесь квартирует тяжелый эскадрон. У них помимо штатного вооружения дополнительно двенадцать станковых пулеметов, шестнадцать 60-миллиметровых минометов и четыре 75-миллиметровых пушки. Но они порт прикрывают и сюда дольше других добираться будут. Только когда остальные увязнут. Так что место высадки не с потолка выбрано.

Пока было все понятно, и дополнительных вопросов не возникло.

– Проблема, товарищи офицеры, в другом. На самом деле никакого морского десанта не будет. Мы должны только видимость подготовки к нему создать. А на самом деле атаковать будут парашютисты. Вот здесь… – палец Тарасова переместился чуть западнее. – В семи километрах от нас имеется аэродром, на котором базируется 18-я эскадрилья истребителей-разведчиков IAR-37 из состава второй бомбардировочной флотилии. По данным разведки…

Тут капитан-лейтенант сделал паузу, вопросительно глядя на Корнеева. Мол, а не от вас ли, хлопцы, получены эти самые данные? Но подполковник хранил непроницаемое лицо, и морпех, многозначительно помолчав, продолжил:

– В связи с началом ремонта и плановым перебазированием эскадрильи аэродром остался почти без охраны. И парашютисты, которые на мине подорвались, как раз должны были захватить аэродром и обеспечить высадку 47-й авиадесантной бригады особого назначения.

– Парашютистам теперь для высадки аэродром нужен? – хмыкнул Малышев. – Вот бы Олег удивился.

– Чтобы принять планеры и транспортные самолеты. С одними СВТ и ППД много не навоюешь. А Ил-25М два Т-27 или один Т-26 в воздух поднимает. А эскадрилья ТБ-3 почти батальон плавающих Т-38 доставит. Против румынских рошиоров и каларашей^[3] лучше и не надо.

– Сеня, что ты нам прописные истины талдычишь, – остановил лекцию Корнеев. – Мы начали с того, что остались без связи и у тебя имеется идея, как данное положение исправить.

– Согласен. Но без предисловия не получилось бы. Нам всем нужна связь. Ближайшая рация на аэродроме. Я предлагаю вашей группе взять с собой моего радиста и выполнить задачу парашютистов, пока я тут буду румын сковывать. Для усиления выделю своих разведчиков. В обороне они без надобности, а хлопцы боевые. Каждый пятерых стоит. Особенно главный старшина Кушнир. Кстати, Николай, ты же одессит, должен был о нем слышать. В тридцать седьмом году он стал чемпионом Черноморского флота в полутяжелом весе.

– Кушнир? Владимир? – уточнил Корнеев.

– Он самый…

– Слышал, конечно… Жаль, Васи Купченко с нами нет. Он бы точно такому знакомству обрадовался…

Тарасов тактично смолчал. Глядя на посуровевшие лица, моряку не понадобилось уточнять, где сейчас отсутствующий товарищ.

– Да, – поддержал командира Малышев. – Вася был бы рад. И мы их заочно познакомим. После дела…

– Согласен. Ну, что ж, Сеня, если и остальные твои разведчики не хуже, то так и быть, отберем у румын рацию. А заодно и аэродром захватим. Чтоб два раза туды-сюды не бегать.

– Веселые вы хлопцы, как я погляжу, – одобрительно кивнул Тарасов.

– Ты еще не видел нас веселыми, – хмыкнул Корнеев. – А теперь свети на карту, капитан-лейтенант. Обсудим детали.

* * *

Две минуты шагом, две минуты трусцой. Две шагом, две трусцой…

Понятное дело, никто не отслеживал по хронометру каждую секунду. Просто ведущий колонну, как наиболее подготовленный в спортивном плане, главный старшина Кушнир считал в уме до ста пятидесяти и разводил руки в стороны. Группа переходила на шаг. Еще «сто пятьдесят» – правая рука поднята вверх, и все побежали. Двигаясь таким смешанным темпом можно бежать довольно долго, уставая как от ходьбы, а расстояние преодолевая вдвое большее.

На курсах переподготовки в «Смерше» инструктор рассказывал, что есть еще один метод, придуманный то ли пастухами оленей, то ли североамериканскими индейцами, который позволяет бежать без остановок по нескольку часов кряду. В этом случае бегун скорее совершает короткие прыжки, отталкиваясь одной ногой, а вес тела перенося на другую. Через некоторое время работа ног меняется. Но для этого необходима хорошая физическая подготовка и определенные навыки. А в группе Корнеева помимо давненько вышедшего из легкоатлетического возраста старшины Телегина еще и пара летчиков в наличии. А рожденный летать, как известно…

У Корнеева даже мысль мелькнула оставить летчиков с моряками, но Кузьмич уперся категорически. Мол, если судьба нас сюда вместе забросила, то и выбираться надо не поодиночке.

– Ты, командир, не сомневайся и за нами не оглядывайся… Не потеряемся, – заверил он подполковника. – И на месте будем вовремя. Подумай лучше о том, что не просто так у нас в группе оказались летчики, а практически первое задание, с которым мы здесь столкнулись, – захват аэродрома.

На том и порешили. Прав был Кузьмич. Как и Андрей Малышев со своей «машинной» теорией. Что-то не срасталось…

Во-первых, слишком жарко. Юг югом, а середина сентября такой погодой редко балует. Во-вторых, световой день, судя по сереющему на востоке небу, явно на пару-тройку часов длиннее, чем даже в самом начале осени. В-третьих, авиадесантные части еще в тридцать восьмом году были переименованы в воздушно-десантные. Это он с училища помнит. А главное – форма у морских пехотинцев, особенно офицеров, старого образца. Со стоячими воротничками и петлицами.

Правда, тут как раз можно найти разумное объяснение. Десант как разведка боем – вот и надели старое обмундирование. Как весь сорок третий год многие пехотные офицеры рисовали звездочки на погонах химическим карандашом, поскольку приказ вышел, а знаки различия завозили не на каждый участок фронта. Особенно когда началось наступление…

В общем, до полного прояснения ситуации с боевыми товарищами расставаться действительно не стоило.

Николай даже часть агрегата из лаборатории «Аненербе» решил прихватить с собой. Пожертвовали только «золотым запасом». Как ни крути, а уж слишком тяжелый. Не дотащить. Пришлось золотишко оставить Тарасову, чем вызвали у капитан-лейтенанта еще больше удивления – касаемо сути задания, которое группа «Призрак» выполняла во вражеском тылу. Но и на этот раз обошлось без вопросов. Понимал моряк: если бы разведчики имели право, сами бы рассказали.

Старшина развел руки, и колонна перешла на шаг.

– Слышь, командир… – Малышеву, похоже, не давали покоя те же сомнения. – Я не понял, а чего у нашего морского старшины все еще треугольники на петлицах? И если наши наступают по всем фронтам, то почему румыны так беспечны? Где линия обороны? Почему здесь одни кавалерийские полки, да еще и расквартированные по населенным пунктам? Словно в мирное время.

– А сам ты что по этому поводу думаешь?

– Извини, Коля, – Малышев поправил автомат, словно ему нужно было еще несколько секунд, чтобы принять окончательное решение. – Надоело думать… Разреши действовать?

– Появилась идея?

– Нет, но есть много вопросов и огромное желание получить ответы. – Малышев ускорил шаг и поравнялся со старшиной. – Слышь, Володя… Мы тут слегка с календаря сбились. Не подскажешь, какой нынче день? Вторник или уже среда?

– Шутите, товарищ капитан… – Кушнир ухмыльнулся. – Небось, тоже считаете, что если боксер, то память отбита…

– И мысли не держал. У нас, чтоб ты знал, старшина в группе тоже боксер был. И тоже полутяж. Чемпион Харьковского военного округа. Василий Купченко. Может, слышал?

– Купченко? Нет, не приходилось. Я с Нечипоруком Иваном знаком. Он тоже из Харькова. Спрошу при случае. А что с Василием?

– Погиб старший лейтенант. Недавно… Вечная ему память. Пацана немецкого пожалел и подставился, а у щенка рука не дрогнула. М-да… А мы так замотались, что даже помянуть на девятый день забыли. Вернее, забыли, когда он был… Поэтому и спрашиваю.

– Давно в тылу?

– Без малого почти месяц…

– Тогда понятно, – кивнул главный старшина. – Мы как-то на шлюпке неделю в море дрейфовали. А думали – дней двенадцать… В общем, товарищ капитан, на дворе пятница, восемнадцатое июля. Это я уже сделал поправку на сегодняшнее утро.

Похоже, у старшины все в порядке было не только с памятью. Разговаривая, он еще и считать не забывал. Потому что, ответив Малышеву, еще дважды кивнул головой и поднял руку, давая группе знак, что пора перейти на бег.

Чуть замешкавшись, Андрей снова выровнялся с Корнеевым.

– Слышал? – переспросил почему-то шепотом.

– Не глухой… Хотя, если честно, ушам своим не верю. Был сентябрь – стал июль. Осталось только год выяснить. А то, может, и не сорок четвертый нынче? Впрочем, если бои на румынской территории, то раньше никак не выходит. Ведь на границу с Румынией только в этом году в конце марта вышли.

– Это да… С годом не должно быть расхождения. Но в целом ты убедился, что я прав?

– К сожалению…

– Не понял?

– А ты подумай. Если сейчас июль, то где мы должны находиться? Помнишь, чем занимались в ста километрах западнее Львова?

– Так я и не забывал. Ну и что из этого следует?

– А то, что если мы сейчас выйдем на связь от своего имени, нам никто не поверит. Даже Михаил Иванович. Понимаешь? Это раз. А два – если мы этот июль уже прожили однажды и никакой радиограммы «из будущего» тогда не получали, значит, и теперь ее не отправим…

– Погибнем, что ли? – Андрей насупил брови и тут же снова улыбнулся. – Подожди, Коля. Так это мы что, типа бессмертными стали? Убьют или нет, а мы все равно живые. Там, в предыдущем времени. Вернее, уже в будущем…

– Не знаю… Но лучше не проверять.

– И то верно, – согласился Малышев. – Будем жить, командир. Подумать только – июль… Это значит, что и Машенька моя…

Главный старшина раскинул руки и сделал ими круговое движение, что означало: «Группа, на месте, стой!» Потом поднял сжатую в кулак левую руку на уровень головы: «Внимание. Вызываю командира!»

Впрочем, все эти сигналы дополнительных разъяснений не требовали. В приближающемся рассвете была хорошо видна темнеющая впереди гора. Группа прибыла на место. Именно там – на срезанной, как буханка хлеба, вершине – располагался румынский аэродром.

Отсюда, с востока, обветренная морскими штормами гора осыпалась и вздымалась круто вверх, как стена неприступной крепости. Зато с противоположной, как утверждала карта, она сбегала в долину покато. Что позволяло выезжать наверх даже тяжелогруженым машинам. И съезжать, к примеру, легким советским танкам – тоже…