Красные ястребы

Семь часов вечера. Деревня Виль.

Дождевая стена застлала всё поле боя, а грузные плотные облака скрыли солнце, набросив непроглядный мрак на место битвы. Данте смотрит через окно на то, как силы противника попытались устроить танковый прорыв, но вся их техника охвачена жарким пламенем и горит, раскрасив широкое поле кострищами. Приплюснутые танки серо-матового цвета, хлынув целой колонной на деревеньку, и встретились с десятком лазпушек, заградительный огонь которых преодолеть не смогли и теперь «кулак» Директории Коммун стоит в огне и не движется.

Данте из окна второго этажа бесстрастно наблюдает за происходящим. Пехота врага отчаянно пытается продолжить наступление, но она столкнулась с пулемётным и лазерным огнём, дождём миномётных залпов и взрывами артиллерийских снарядов. Отряд капитана, состоящий из последних, кто стоит на ногах, численностью в двадцать человек, отстреливает противника из треножного автоматического гранатомёта, заливая поле боя ливнем смертоносных снарядов.

Деревня, состоящая из десяти домов, расставленных вдоль дороги, стала местом обороны батальона от тысячи человек пехоты и полсотни танков из Директории Коммун, решивших прибрать к рукам город Раддон. Усталые и побитые, но не сломленные «Палачи» в сопровождении двадцати воинов из «Пурпурного креста» и отделения Комарова, закрепились в северных зданиях и обеспечили прикрытие от возможной атаки врага с севера. Данте, без чувств, смотрит, как уже битый час враг пытается их достать, но единственное, что он может, так это пытаться танковыми залпами и стрелковым огнём поразить цели, однако каждый оружейный «голос» Директории быстро умолкает, стоит ему «заговорить».

– Отделение «Теней», доложите обстановку. – Раздалось требование из рации Данте, и он тут же ответил.

– Господин Консул, мы продолжаем удерживать позиции. Противник осуществил попытку прорыва, но был остановлен и сейчас сдерживается.

– Что ж, продолжайте удерживать занятые позиции.

– А что с подкреплением, господин Консул? У нас боеприпас не бесконечный, да и такое ощущение, что на место одного убитого встают два новых врага.

– Этот вопрос решается. Конец связи.

Рация отключилась. Данте снова всмотрелся в поле боя и видит там лишь симфонию смерти. Солдаты, прячась у разбитых танков, пытаются начать наступление, но пулемётчики Рейха каждую попытку жестоко пресекают и пронзённые пулями тела устилают поле. Можно спокойно наблюдать за этим, если бы не мысль о том, что боеприпасы кончаются и если так дело продолжится, то пехота Директории просто задавит их.

– Эх, и вот за что мы душонки свои ложем тут? – неожиданно возмутился Яго, находясь в одной комнате с Данте. – Воевать против мракобесов и мелких царьков прошлого мира это одно, но вот на кой мы полезли бодаться с титанами, сила которых равна нашей силе? Эх, если бы не эта война я бы сейчас уже ужинал… а так, приходится терпеть всё это.

– Ради будущего, – тут же ответил Данте, не найдя лучшего ответа, продолжая смотреть на то, как лазерные лучи пушек рассекают пространство над полем. – Или ты хочешь, чтобы люди жили под пятой либшизы, как говорит Комаров, или на них висело ярмо коммун?

– Да в бездну это всё. Мне плевать на то, что говорит Комаров и его дружки. Чую я, у него свой интерес в этой сваре, да и ты на наш Рейх посмотри. А он чем лучше-то? Буквально неделю назад видел, как по приказу нашей церкви сожгли целый дом.

– И почему же?

– Потому что там была библиотека.

– Ах, вспомнил. Это же было хранилище всех книг еретических культов и «мистиков» Континентального Кризиса. Знаешь, я даже рад, что её предали огню.

– Да какая разница! Ты разве не видишь, что происходит с Рейхом? Мы все идём под диктат Канцлера… расстрелы, показательные суды, запрет верить, во что хочешь.

– А будто ты этого раньше и не видел. По-моему, Канцлер с этого и начинал. Яго, ты совсем память потерял? – усмехнулся Данте.

– Я надеялся, что когда всё наладится, Канцлер ослабит железную хватку, но всё получилось наоборот. Ох, не об этой жизни я думал.

– Может ты хотел бы вернуться в Сиракузы-Сан-Флорен нашей молодости? – Данте повернулся к Яго, и брат ощутил лёгкое осуждение в глазах брата, несмотря на то, что его очи скрыты за линзами маски. – Может, хочешь, чтобы весь мир прозябал в таком запустении?

Яго уже готовился раскрыть рот для ответа, но внезапно на второй этаж вбежал воин, громко доложив, и его голос разнёсся на всю пустую комнату, отразившись слабым эхом от белого потолка и такого же цвета стен:

– С севера! Враг наступает с севера!

– Тише, Вергилий, – потребовал Данте. – Доложи всё подробно.

– Господин капитан, элитные войска Директории Коммун обошли нас севера. Они разбили передовую роту десантников и приближаются к деревне.

Ноющее от боли плечо не позволило быстро схватиться за автомат, но всё же капитан подтащил к себе оружие и закинул его.

– Вперёд брат. На войну, – сдержанно ответил Данте. – Вергилий, передай мой приказ – пусть отряд готовится на улице к выходу. Готовность три минуты.

– Так точно, господин капитан.

– Нужно шумануть Дюпону и этому… Комарову.

– Я этим займусь, а ты иди готовь солдат, – сказал Данте и быстро прильнул к рации. – Дюпон, приём?

– На связи! – раздался бодрый голос.

– Принимай пост обороны. Мы выдвигаемся на север для остановки сил противника.

– Есть. Да поможет вам Бог!

– Комаров, – сменив канал, воззвал Данте. – Комаров, приём!

– Да, – послышалась грубая меланхоличная речь. – Комаров на связи.

– С севера наступает противник и у нас задача не пустить его в деревню. Ты с нами или останешься на обороне?

Спустя пару секунд молчания, пришёл ответ:

– Мы поддержим вас в контрнаступлении.

– Хорошо, жду вас на улице через четыре минуты. Конец связи.

Данте помедлил перед выходом, его рука воспоминаний одёрнула перед выходом и в памяти возникли образы семьи, картины того, что он может потерять. Там, за стеной здания рвутся наряды и гибнут люди, а его сознание унесено в далёкий град на семи холмах, где средь зелёных кущ Императорского Паркового Ансамбля он гулял с женой, наслаждаясь ароматом цветов и прохладой. Даже сейчас на мгновение аромат пороховой гари и вечерний жестокий хлад отступил перед воспоминаемыми чувствами.

– Ох, Сериль… – прошептал Данте.

Как бы он хотел сейчас быть в Великом Коринфе и гулять с семьёй, не видеть крови и смертей, не слышать громогласных барабанов войны, но таков приказ Канцлера, такова воля его родины и он должен её исполнить. Таков долг.

Он спустился на первый этаж и, минуя позиции стрелков Дюпона, скрипнув деревянной дверью, вышел на улицу, где его ждала приятная неожиданность. Через сгущающийся мрак, достаточный для того, чтобы не включить ночное видение, он разглядел два десятка солдат в серых шинелях с лёгкими бронежилетами. Они стоят возле чернобронных «палачей» и облачённых в цвета ночи воинов Комарова.

– Я младший сержант Франц Гэб.

– Франц Гэб, – вторит полушёпотом Данте. – Что вы тут делаете? Ваше место на передовой, младший сержант.

– Нас отправил майор вам в помощь. Он думает, что к нам движутся части десантного полка и вам понадобится помощь.

– И насколько они хороши, ваш майор не уточнил?

Внезапно раздалась пальба со стороны дороги, громкие звоны пальбы донеслись с криком, суть которого Данте понял, хотя речи людей Комарова не понимал:

– Контакт!

– Как они обошли системы обнаружения!? – раздался крик отчаяния.

– Не важно! Отстреливаться!

Явившись из тени, странные воины неведомой страны под жужжание необычных орудий, вошли в пламя битвы. В серой облегающей броне, полностью скрывающей тела, с алыми беретами на голове, ударил противник. В его руках слегка дёргаются тонкие серебристые автоматы с длинной обоймой, за которые держатся солдаты, посылая из узких дул иглообразные снаряды, что со страшным свистом рассекли воздух.

Данте пал в грязь, прямо у порога, спасаясь от вездесущего роя пуль. Солдат рядом с ним рухнул бездыханным телом на землю, и капитан увидел, что из его брони торчит четыре шипа, впившиеся в грудь.

Рейх ответил громогласными залпами, по юрким бойцам и серая броня треснула. Двое из пятнадцати десантников встретились с вихрем разрывных снарядов, и их панцири треснули, и серая поверхность раскрасилась алой кровью.

– Контрнаступаем! – приказывает Данте.

Капитан поймал на прицел десантника и завалил его градом пуль, тут же переведя автомат и засыпав смертоносными залпами противника. Яго с отделением отошёл в бок, скрывшись за зданиями, и ударил с фланга, давая солдатам Рейха и Комарова сыграть роль молота. Ощутив давление сбоку, десант не пошёл вперёд, дав провалиться удару во фланг.

– Проклятые умники! – выругался Яго, понимая, что его выманивают на открытое пространство дороги, где его изрешетят.

Сменив обойму и скрывшись за углом крайнего строения перед дорогой, он приказал держать позиции. Враг сместился в другую сторону, уйдя немного к линии фронта, но там, рискуя жизнями, по ним ударил Дюпон. Неслышно покинув дом, скрываясь за тишиной, они уподобились коварному удару кинжала. «Пурпурные кресты» сблизились с десантом и на близкой дистанции открыли огонь. Тяжёлые автоматы озарили пространство единым сверканием, и отделение десанта захлебнулось в крови и огне, пытаясь отойти.

– За Господа, Канцлера и Рейх! – прокричал Дюпон, переходя в наступление.

– Я благодарю вас, – сказал в рацию «Пурпурным крестам» Данте. – Но, пожалуйста, вернитесь на огневую позицию.

– Хорошо, – смирился Дюпон. – Да будет на то воля Его.

Данте махнул и повёл остатки воинства за собой, приказав им рассыпаться цепями, и тут же тридцать пять человек рассеялись возле дороги. По центру, по дороге, сзади тянутся люди Комарова, прикрывая тыл, а перед ними обычные солдаты. С правого фланга, ближе к линии фронта тянется отделение Данте, а с лева от дороги идут воины под командованием Яго.

– У них впереди мобильный штаб, – говорит Данте. – Мы должны его обнаружить и уничтожить.

– Ave Commune! – раздались впереди крики. – Да падёт смерть с небес на врагов народных!

Имперцы встретились с огневым сопротивлением и снова странные иглы растерзали пространство. Данте присел на колено и его автомат загрохотал, сея зёрна смерти, немедленно восходящие и приносящие ужасающие плоды. На выжженной земле, где даже трава стала практически золой, негде спрятаться и единственным укрытием становится броня. Не менее двадцати солдат преградили путь перед штабом.

– Нужно прорываться! – кричит Яго. – Эти засранцы нас долго не удержат!

Огромный вертолёт, под сенью лопастей которого расставлены ящики и контейнеры, обложенный мешками с песком и обрытый траншеями и укреплениями, стал оплотом Директории Коммун здесь. Тихие лазермёты открыли огонь, и пять сотен метров не стали непреодолимым расстоянием. Тонкие нити энергии сверкнули над полем и едва не задели одного из солдат императора.

– Нас прижимают!

Обычные солдаты из Армии Рейха попытались наступать по центру, но половина мгновенно усыпала землю мёртвыми телами, а оставшиеся легли на землю. Данте со своим отрядом обошёл врага и открыл огонь. Серые костюмы не выдержали и треснули, десантники стали умирать один за другим и бросились отступать.

– В атаку! – устало приказывает Данте. – Общими усилиями мы их задавим!

Вертолёт, ставший штабом, окопался и полтора десятков солдат его пытаются удержать. У Данте в строю восемь бойцов, у Яго столько же, от двух отделений осталось только пять человек, и только Комаров сохранил всю десятку.

– Нас вдвое больше! – самонадеянно заявляет Данте. – Мы их раздавим. Вперёд!

Орудия продолжают неустанно выть, и солдаты наступают, сближаясь с укреплённым вертолётом. Данте видит, очертание летательной машины – приплюснутый, но длинный, с двумя лопастями и крылами, под которыми покоятся автоматические орудия. Данте прилёг на пропаханную и смердящую гарью землю и через прицел разглядел корпус «лазермёта», и как только оружие оказалось на образе перекрестия, капитан залил его звенящей очередью. Стрелка отбросило назад, а пули разбили на металлолом «карающую руку» Директории.

Данте разглядел на вертолёте символ – алая звезда, внутри которой восемь чёрных стрел и это вызывало поток радости. Это знак штабной машины, внутри которой, по-видимому, сосредоточен центр наступления или даже может есть человек, отвечающий за командование.

– Наступаем! Это командный вертолёт. Накроем его и сорвём наступление Директории! – криком и взахлёб приказывает Данте.

– Ave Commune! да падёт смерть с небес на врагов народных! – пытаются поднять себе дух десантники.

Игло-пули оказались эффективным средством и ими уничтожены все обычные солдаты Армии Рейха, но Данте всё равно. Под его командой всего пол десятка бойцов, однако капитан окунулся в транс битвы и его манит единственная цель – уничтожить противника и выжить всеми силами при этом. Инициатива на его стороне, однако, чаша битвы поспешила качнуться в иную сторону:

– Мы вас покидаем, – посреди битвы, подобно грому посреди зимнего неба прозвучали слова Комарова.

Данте почувствовал, что его будто ударили мешком с мукой по голове. Нецензурная брань Яго, разливающаяся по эфиру бурной рекой, заглушена воем битвы, залпами орудий и агонией умирающих.

– Ты не можешь этого сделать, Комаров! – Доносится гневный крик Данте.

Капитан оборачивается, но не видит поддержки сзади, только спины уходящих солдат, которые бегом отходят к деревне.

– Нам поступил приказ от полковника. К городу Раддон движутся части Директории Коммун, и мы должны укрепиться.

– Если мы сейчас уничтожим штаб, наступления не будет! – захлёбываясь от гнева, кричит Данте.

– Таков приказ нашего полковника. Если не отступим, враг займёт Раддон. Мы отходим. Конец связи.

Данте почувствовал гнетущее и тоскливое ощущение одиночества, оставленности. Перед ним штаб, как лакомый кусок, желанный трофей, до которого какая-то сотня метров, но в то же время он бесконечно далёк. Расстояние между сторонами готово возгореться от количества пуль, оно сейчас освещено трассами и вспышками автоматов.

– Капитан! Нужно отходить! – кричит один из воинов Данте. – Контрнаступление захлебнулось!

Офицер смотрит вокруг себя и видит, что только его девять ратников остались в строю, сражаясь против десятка десантников. Кто-то сбоку вскрикнул от боли и мгновенно умолк. Восемь против десяти. Огромное количество мертвых, много раненных, чей вопль сильнее гула орудий и мало выживших, ведущих отчаянный бой.

– Нужно отходить!

Ещё один игольный снаряд достал имперца, пробив ему горло. Семь против десяти. В гневе Данте швыряет последнюю гранату, но она не долетает и взрывается прямо перед окопом, окатив грязью и кусками земли десант марая их чистую броню и ярость, чистый ревущий гнев охватил душу капитана. Он готов рвать волосы на голове, однако это не эффективно.

В этот момент в голове Данте промелькнула страшная, жуткая мысль, оказавшаяся на грани паники.

«Это конец крестового похода», – безумная дума заставила Данте опустить автомат. Впервые они встретились с врагом, с которым им не совладать. Бессильная злоба утихает, становясь тлением души, распаляя ноющее отчаяние. Перед ними десант – элитный полк Директории, а не оборванцы из городов, ставших могилой и кладбищем одновременно.

«Мы не справимся… это конец», – эта мысль стала результатом всего дня и Данте это понял. Либеральная Капиталистическая Республика была достойным врагом и существенно замедлила их наступление, но Директория, здесь и сейчас, стала непреодолимой преградой. Да, они у деревни отобьют её наступление, но и дальше не продвинутся, и начнётся позиционная война.

Данте увидел, что на фоне тёмного неба появились машины, ещё одни летательный аппараты, несущие в себе ещё десантников.

– Отходим! – отдал долгожданный приказ Данте, смотря на ладонь, сжимающую серебристый обитель дымовой завеси. – Забирайте раненных и отступаем! Нам не одолеть этих красных ястребов.