Полдень.
Утро давно минуло и солнце во всём своём величии сияет в зените, одаряя валенвудские земли ласковым тропическим теплом, дарующим чарующую погоду. В лицо дует теплый, не жаркий, мягкий и спокойный ветер, обволакивая лик и заставляя трепыхаться каждую волосинку на голове. Жара практически не ощущается, её почти нет, разве только гнетущая теплота едва даёт знать о том, что юг, ибо старанием морских ветров, воздух не становится горячим и сухим. Листья деревьев спокойно шелестят, одаривая пространство изумительным звучанием лестного шороха, словно бы это музыка, звучание живой природы, которое так дорого всем босмерам. Всё спокойно и не предвещает ничего особенного.
Город абсолютно тих, лишь могли встретиться пара людей или эльфов без дела слоняющихся по немногочисленным улочкам небольшого селения. Но в основном в городе ни души, все его жители, то ли работали, кто-то пил в местной таверне, ставшей после поместья управителя центром жизни, а некоторые отдыхали дома.
Невысокие ворота остаются позади юноши, облачённого в куртку из кожи и он, минует небольшую защитную стену – чистый декор, не способный защитить от разумного нападения. Обшарпанные, изъятые временем ворота остаются за спиной молодого высокого эльфа, который медленной походкой выходит под своды лесной чащобы. Отовсюду слышится стрекотание птиц и доносится щебетание экзотических пернатых, создающих причудливую лесную симфонию.
Нефритовые глаза на подтянутом лице обращаются обратно, в сторону города, лежащего подле высоких лесов. Парень чувствует некую тяжесть, странный груз, повисший на душе и омрачавший столь солнечный день.
– Боги, дайте мне сил, – слабый голос срывается с уст и Азариэль снова хотел бы взмолится божествам, только его прошения всегда отдавались на алтарь нечто холодного, несуществующего.
Кандидату в неофиты Ордена тяжко покидать эти спокойные места. Такого бремени не было даже, когда он выходил из дома сирот, не было, когда он и дом продавал, но сейчас тяжёлые цепи печали ложатся на шею. Хоть он здесь провёл не столь много времени в своей жизни, но здесь прошло его раннее детство, первые шаги им сделаны были тоже здесь, и слово первое в этом городке парнем было сказано. Место, где началась его жизнь, тяжким грузом воспоминаний давит на душу молодого эльфа и уход ложится тяжким бременем на сердце юноши.
– О Акатош, – взмолился Азариэль, наивно полагая, что боги ему помогут. – Сколько времени утекло… милосердная Мара, даруй мне покой. Талос, укрепи душу мою, Зеннитар, дай мудрости.
Но, решив скинуть пелену уныния и подумав о будущей жизни, о новых, как он грезил, великих свершениях, и о том, что он уже стал кандидатом в ряды Ордена, Азариэль попытался унять горечь расставания с родным местом. Юноша истинно думает, что его ждёт новая жизнь, полная славных и прекрасных моментов и с собой он должен брать не печаль и апатию, а рвение к необычному пути. Он устремляет взгляд в тень лесной чащобы и холод печали его чуть отпускает, уступая место манящему зову из прекрасного будущего.
Взглянув на городок с уже практически сокрытой в закромах сердца печалью, он пошёл прочь от него, оставив за плечами и своё раннее детство и тех немногих знакомых в этом городке, которые ему помогали встать на ноги.
«Теперь всё будет по-новому» – Твердит Азариэль себе, наставляя на славное путешествие.
Его путь пролегает через лес к лазурному берегу океана Падомейк. Юноша, оставив город позади, начал идти по старому пути, ведущим сквозь лесную чащу к полусгнившей и давно заброшенной пристани, у которой стоит не менее развалившаяся лодка, что доставит его южнее материка – на остров где и располагается Цитадель столь славного и полускрытого Ордена.
Он начинает путь в полном одиночестве, как в древних сказаниях о забытых странниках, в одиночке прошедших все дороги в Тамриэле и изведавших его уголки. Юноша один вступил на старую дорогу, и никого в этот момент рядом с ним не было, даже самых близких знакомых, которых тоже зачислили в кандидаты Ордена.
Но прежде чем углубится под своды огромного леса, парень свернул направо от дорожки и направился в приземистое одноэтажное здание, скрытое под тенями от крон деревьев. Сколоченная из старых досок постройка темна и не покрашена, едва покосилась, чем вызывает впечатление, что тут старая заброшка. Но это не так, поскольку у старой двери прибита покошенная и исчернённая косыми царапинами вывеска, на которой написано «Старый Великан».
Ладонь Азариэля коснулась двери, и со скрипом кусок старого скайримского дуба со скрипом отворился, давая гостю войти вовнутрь. Сразу же с порога нос парня пленили ароматы жаренного мяса вкупе с нотками душистого хмеля, кружащие голову. Эльф пошёл дальше, проходя через порог и ступая аккуратно по ступеням. Он бросил взгляд налево и увидел парочку местных пьянчуг, усевшихся за грубыми пошатанными столами и стульями, которые после нехитрой работы проводят досуг и пропивают заработанное. Свечи и факелы, хаотично расставленные по всему помещению, вечером создают томную атмосферу заведения, но сейчас освещение исходит от солнечных лучей, пробивающихся через узкие окна слева.
– «Старый Великан», ты никогда не меняешься, – с легко проскользнувшей улыбкой сказал юноша.
Двери этого всегда были открыты для всех, и он готов был принять любого, будь то усталого путника, рабочего после тяжёлого труда или алчного наёмника, ищущего временный приют.
Местный бард, голосистый лесной орк в пышно-выцветших одеждах, горланит во всё горло, испытывая струны лютни на крепость и вот он снова поёт:
– Песня о паладине, – прохрипел полупьяный менестрель и запел:
Коли же буден труден, жесток и горек мой путь,
Коли же лютует на тропе разбойник иль монстр лесной –
Не убоюсь я дороги своей, уйдёт из души ужаса суть,
Не знаком мне страх, покуда святость со мной!
Грозный ветер будет мне нипочём, и беды минуют меня,
Доселе я верен доброму делу и слову святому.
Служителя нечисти, бандита иль монстра лихого примет земля,
Когда встречусь я ними и предам мечу золотому.
В строках песни, рождённой из мелодичного хрипа орка, Азариэль нашёл особое вдохновение. Ему кажется, что эти строки именно про него и его славное дело. Он молча смакует каждое слово песни, рисуя великолепные картины того, как сложится его жизнь в Ордене.
– Ну, здорова, Азариэл! – торжественный возглас вернул юношу из размышлений в таверну.
Взгляд очей юноши метнулся вправо, и он увидел человека, прокричавшего радостно его имя. Это высокий лысоватый нордлинг с широким округлым лицом, нацепивший на себя старый фартук из плотной ткани. Его серая рубашка покрыта пятнами алкоголя и жира, брюки почти не сходятся на большом животе, взращенном на пиве. Голубые глаза, исполненные добродушием, смотрят на юношу, а широкие ладони распростёрлись в стремлениях заключить парня в объятиях.
– Приветствую, Ульфрик! – Отсалютовал с улыбкой альтмер и позволил себя обнять мужчине; несмотря на высокий рост эльфа этот нордлинг оказался намного выше, и юноша чуть было не утонул в его тёплых объятиях.
– Ты как, в порядке? Не забыл того, что тебе было говорено?
Приятное чувство объяло душу Азариэля и ему вновь тягостно прощаться с домом. Ну как можно бросить всё, если тут такие друзья, которые могут его поддержать, могут помочь.
– Да, – отступил Азариэль и вышел из-за барной стойки, встав напротив владельца таверны, – всё помню, что ты говорил. Остерегаться «Сынов» и не вступать с ними в конфликт.
– И то верно. Только осторожничай, а то тех аспидов как тараканов развелось.
Азариэль положил ладонь на барную тряпку, давай её подбрасывать над деревянной поверхностью, забавляя себя и попутно разбавляя тишину вопросом:
– Что ты можешь мне рассказать?
– Всё, что душеньке угодно-то. От новостей в имперской политике до последних сплетней в городишке-то.
– И какие изменения в политической обстановке?
– Да ничего особенного-то. Ох, а ты слышал, что собираются на север швырнуть два отделения? Мне наш начальник стражи шепнул.
– У нас и так воинов не хватает на борьбу с лестной чумой, а они ещё у нас солдат забирают. Скоро нас всех тут перебьют недобитки лесные, – выпалил Азариэль с мрачным лицом, хлопнув по столу. – Ну ладно, хватит о них разговора. Ты не знаешь, когда мои ушли?
– Да конечно знаю-то, – потирая стакан, стал отвечать корчмарь, – они отправились ещё утром. Только вот меня вопрос изводит – что ж ты с ними не пошёл?
– А я покупателя ждал. Вчера у таверны его представитель сказал, что всё тот объявится днём и поэтому…
– Полно, – поднял руку трактирщик, остановив Азариэля, – понимаю. Как там, кстати, новый Имперский Управитель? Не слишком тиранит-то?
– Ты же лучше знаешь. Я не особо погружён в вопросы денег. Да и первый налог кто за меня заплатил? Сам помнишь, без твоей помощи мне тяжко пришлось бы.
– Да-а-а, беда с тобой-то. Ну, тогда с тебя прилично взяли. Вот же шельмец. Крохобор!
– Странно это слышать от старого легионера, – усмехнулся Азариэль, сев за стул у стойки. – А как же служебные годы и лояльность?
– Ой, – отмахнулся Ульфрик, – что с этой лояльности-то? Ну, служил в легионе, так знаешь, сколько я повидал таких кровососов, которые за септим удавятся?
– Верю-верю. Много.
– Но ладно, чего зашёл? Собрался всё-таки в Орден? Знаешь, и это правильно, – Ульфрик скрылся под стойкой и поднялся вновь с двумя коричневыми рюмками и бутылкой, внутри которой болталась мутная жидкость. – Вот станешь рыцарем или кем там… да произведёшь эту чуму лестную. Народ честной только спасибо тебе скажет.
– Согласен, – прошептал Азариэль смотря на то, как Ульфрик разливает в глиняные чарки мутную жидкость.
– Ну, – протянул Ульфрик парню рюмку, – помянем-то твоего отца, Наафара. Хороший был мужик.
Азариэль поднял вместе с корчмарём чарку и поднёс её к губам. По горлу потекла тёплая, но не обжигающая жидкость, отразившаяся душевной лёгкостью и ощущением свободы.
– Что это?
– Вино из Скингарда. Только вчера привезли, – Ульфрик вытер большой палец о живот и снова заговорил. – Вот жалко твоего отца. Всегда готов был помочь, однажды меня выручил, когда была эта чёртова проверка. Эх, думал точно трактир отберут бюрократы поганые, но Наафар выручил.
– Да-а… я к сожалению, его почти не помню.
– Ну, ничего, – тяжёлая ладонь Ульфрика легла на плечо Азариэля. – Он сейчас в лучшем мире. Храни его Аркей, но нам нужно думать о живых.
– Это точно.
– Как там дедушка Рафаль? Пережил твой отъезд… он же тебя ещё малого помнил, и полдетства с тобой просидел. Ох, как он радовался, когда ты вернулся из дома сирот-то, как-радовался-то!
– Всё в порядке. Он даже подкинул мне денег на дорогу вместе с напутствием: «Не спусти жизнь в отходное место, как первое Нордское Королевство – могущество».
– Ох, и тонко же подтрунивает наш дед… не каждый-то поймёт. Ты кстати, как сам? Готов отправляться?
– Ух, – с грустью вздохнул юноша и его лик сделался мрачнее пасмурного неба. – Трудно конечно, тут и Рафаль и ты, да и ещё пара знакомых найдётся. Но что поделать? Такова жизнь и все мы рано или поздно должны решиться на поступок, который изменит нашу жизнь. Потом всё будет нормально.
– Э-э-э, только не думай, что всё будет так легко. Тебя ждёт трудная жизненная дорога.
– Это я понимаю, – склонил в кивке голову Азариэль, – кстати, а ты не видел Аквилу? Мы договорились с ней встретиться у тебя.
– Она ушла утром, вместе с остальными. Я их видел-то и могу точно сказать – она отчалила.
Азариэль ощутил лёгкий укол обиды у сердца. Его бросило и в жар, и в холод одновременно, а в груди почувствовалось некое давление. Обида, замешанная на унынии. Его, несомненно, опечалила эта новость, ведь он её так давно ждал и хотел, чтобы они вместе пошли к Цитадели. Но больше всего его пугает мысль о том, что она может встретить кого-нибудь из «Сынов Леса», хотя эта дорога под усиленным патрулем и редко на ней можно увидеть даже лесных тварей, нежели разбойничье отребье.
– Да ладно тебе, – пихнул по плечу Азариэля корчмарь, – и какой резон в том, что она твоя хорошая знакомая? Ну, подумаешь, она первая, кто с тобою сдружилась? Всё будет в порядке, она же под присмотром вашего рыцаря. А он стоит десяток лесных скотин. Так что всё в порядке.
Угрюмой улыбкой ответил Азариэль и с его уст сошли медленные слова, как у охваченного меланхолией эльфа:
– Я понимаю. Но всё-таки… я знал её ещё до того, как меня забрали в дом для сирот. Она первая, кто меня встретил.
– Да полно тебе будет. Ничего смертельного не случилось-то. Вот когда я на службе попал в окружение маркартских ричменов, этих кровожадных оборванцев, вот тогда самое-то было так грустить как ты.
Слова не дошли до ушей Азариэля, потерялись средь бури мыслей, и корчмарь опустился вновь под барную стойку и вновь разогнулся, держась на этот раз за спину, ворчливо приговаривая:
– Ох-о-ох, моя бедная спина. Старость не радость.
Эльфийский взор привлёк длинный вытянутый свёрток, и юноша незамедлительно спросил:
– Что это?
– Знаешь, ты парень хороший, умный, смелый, – грубым голосом говорит владелец таверны, и тёплое ощущение от похвалы берёт дух юноши. – Я хочу отдать тебе оружие. Мне оно не зачем, но тебе точно понадобится-то. – Завидев грядущий протест гостя, корчмарь строго, но с лёгкой толикой веселья упредил. – Так, и не думай отказаться от него. Это, как там его… от чистого нордского сердца тебе.
Буквально пара лёгких движений рукой и перед юношей лежит длинный вытянутый предмет, покрытый немногочленными пятнами ржавчины и в свете солнца едва поблёскивающий.
– Э-э-это клинок? Древний артефакт? – Азариэль тут же метнулся к оружию, став его пристально разглядывать.
– Можно и так сказать.
Перед глазами друзей лежит сверкающий, почти отчищенный от ржавчины полуторный клинок строго прямой формы, с крупным фальшлезвием, отчего меч чем-то становился похож на фальшион, но и сохраняет черты палаша. По-видимому, это была попытка совместить суровый стиль древних нордов с дизайном хартлендских эльфов. Азариэль коснулся лезвия, и странный кусачий холод до боли впился в его пальцы сию секунду, пробежав по руке больнейшим морозом.
– Ай! – потряс тут же ладонью юноши, оттянув руку от лезвия.
На навершии клинка сияет камень, напоминавший старый фиолетовый аметист весьма грубой работы, будто его несуразно били тесаком. Но камень странно сверкает, как будто из него шёл эфемерный, потусторонний свет. Лезвие клинка покрыто странной и непонятной гравировке, изображавший растительный орнамент, вкупе с чем-то холодным и зимним, как метель.
– А откуда у тебя этот меч? – Азариэль поднял взгляд на грубое лицо корчмаря. – Такой клинок может быть только работы северных народов древности. Не из кургана ты ли его утащил? – подкалывая, прозвучал вопрос.
– Почему сразу утащил-то? – Ульфрик оглянулся и полушёпотом продолжил. – Мёртвым оружие ни к чему. Я его просто нашёл. Позаимствовал у далёких предков, храни Талос их души.
– Так как всё было?
– В своё время я служил в славном имперском легионе, и проходили они свою службу в самой северной провинции – в Скайриме.
Ульфрик поведал Азариэлю, что их отправили в ночной патруль по границам донстарского холда, блюсти порядок и выискивать бандитские лагеря, что могли близко расположиться к городу, ожидая момента, когда можно будет поживиться и в патруле они наткнулись на древнюю нордскую крипту. Она не была столь огромна как Саартал или Лабиринтиан. Это было низкое куполообразное возвышение над землей с дверцей у входа. Так как один из сослуживцев смог вскрыть дверь в крипту они проникли в старую и древнюю гробницу. В крипте ничего не оказалось, похоже, это была обычная гробница, приспособленная для не богатых особ или же маленький семейный курган. Солдаты там нашли всего несколько вещей, вещей домашнего быта. Но в одном из сундуков, будущий корчмарь сумел найти этот клинок. Когда он достал его из сундука меч был запылённым, старым и покрытым ржавчиной, но этот камень всё так, же эфемерно и мистически светился, по словам Ульфрика.
– А сослуживцы? – вопросил Азариэль посреди рассказа.
– А они что? Нашли значит-то всякой меди в виде колец да браслетов. А у меня был тот самый меч. Не пофартило им тогда с имуществом – разве что пара серебряных монет чего-то стоили.
– И что было дальше? – заинтересовался Азариэль, положив подбородок на ладонь и упарившись локтём в барную стойку.
– А что дальше?! – Ульфрик развёл ладони в стороны. – Полный капец дальше, вот что! Представь себе, когда ночью в старых руинах, где пахнет как в отходнике, слышится кряхтение и топот. А затем ещё и появляется житель гробницы, у-у-х, страшный как сморщенный зад, а глаза пылают синим пламенем.
– Другр!?
– Да, и вот этот другор кинулся на нас, размахивая топором. Мы его кромсали в капусту, а ему пофигу! Он на нас пёр как пьяный тролль, и думали, что всё, конец нам. Хонрику даже руку эта сволочась рассекла.
– И как же вы его победили.
– Кочан отрубили. И тварь рухнула. У-ух, не хотел бы я больше встретиться-то с этой сволочью.
Рассказ заворожил Азариэля и даже вдохнул в него часть солдатского романтизма, не осквернённого военной хозяйственной рутиной. Он никогда не встречался ни с кем в настоящем бою и тем более с жуткими созданиями Тамриэля. Верх его боевого опыта составляли постановочные сражения на деревянных мечах, устраиваемые стражей.
– Держи, этот клинок теперь твой, – протянув меч, вымолвил корчмарь.
Юноша не стал отказываться от такого подарка, лишь поблагодарил своего знакомого.
– Я рад принять подарок, честно. Такое оружие… я не забуду этого. – Выдержав паузу, Азариэль решил попросить ещё кое-что. – Можно какой-нибудь еды? С собой. Я просто не знаю, как всё может сложиться.
– Конечно. Хлеба и сыра, думаю достаточно. – Заворачивая в платок еду, согласился трактирщик и подал свёрток парню.
– Спасибо тебе огромное, за доброту, – еда тут же оказалась заброшена в сумку. – Храни тебя Акатош. Прощай.
– Эн-нет, – Ульфрик вышел из-за барной стойки и крикнул куда-то в противоположную часть зала. – Мортифайнэ, посмотришь-то за «Великаном»? Я скоро ворочусь.
– Хорошо! – с поднятой кружкой послышался ответ от какого-то местного высшего эльфа, в старых поношенных одеждах чёрного цвета, помогающего Ульфрику в трактире.
– Ты куда? – поинтересовался Азариэль.
– Провожу тебя. А то боязно мне, – прихватив старый железный топор, с лезвием в форме полумесяца, местами покрытый оранжевыми пятнами, Ульфрик покинул «Великана» вместе с парнем.
Сразу за трактиром лежит лишь глухой лес и старая, практически заросшая тропа, через которую и лежит его путь. Юноша, войдя в зелёную чащобу, представленную растительной стеной, всё дальше шёл в лес по старому пути, медленно пробираясь сквозь дебри. Под сводами старого леса несколько боязно и страшно, но Азариэль без страха, со щекотливым ощущением неизвестности встал на неведомую стезю, которая постепенно пропадает в лесной чащобе.
– Спасибо тебе, Ульфрик, – говорит Азариэль, входя в прохладные объятия леса. – Мне приятно, что ты решил помочь.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке