В кромешной темноте вдруг вспыхнул яркий свет, и тело гигантского минотавра очутилось перед нами. У зверя были корпус и ноги мускулистого мужчины с кожей песочного цвета. Вместо ступней у него были раздвоенные копыта, из-под которых при каждом шаге сыпались искры, и голова быка с темными рогами, тянувшимися до самого потолка. Из ноздрей, которые он устрашающе раздувал, торчало кольцо размером с кулак. Позади него Тедди и три других тролля вышли из темноты и начали теснить людей, словно испуганных цыплят. С помощью старомодных копий тролли заставляли мучеников проходить к минотавру по имени Сократ, который убрал микрофон ото рта и достал свой iPad. Прищурившись, он начал мрачно зачитывать список недавно зарегистрированных заключенных с их преступлениями. Обычно дилетанты при виде него обделывались от страха, но я знала, что он просто забыл свои очки. Не в первый раз. После того как Сократ одаривал заключенного критикующим взглядом, он направлял его, в зависимости от тяжести совершенного им преступления, в ту или иную камеру пыток. Так как эта процедура могла продолжаться вечно, особенно если этот рогатый вол забыл свои очки, я терпеливо ждала, пока заключенных, наматывающих сопли на кулак, не распределили по комнатам. Они скоро поймут, что большинству из них достались общественные работы. Мой отец считал этот подход очень действенным, ведь это экономило расходы на персонал и куда быстрее наставляло плохие черты характера на правильный путь, чем стягивание скальпа с костей. Как по мне, чистить туалеты в аду куда хуже любой пытки. Вы когда-нибудь видели кучу, которую оставляет после себя минотавр?

Очередной пузырь из жвачки лопнул у моего рта. Через полчаса я сама стояла перед минотавром и с ухмылкой смотрела на него.

– Это что еще было? «Выстраивайтесь в очередь и не толкайтесь, потому что я терпеть не могу беспорядок»? Очень устрашающе. Может, еще пушистыми кроликами проклятых забросаешь? – поддразнила я тюремщика.

Он выдохнул, опустил iPad и уставился на меня веселыми сверкающими глазами.

– Во имя Аваддона, Ворриор! Весь этот плач ужасно действует мне на нервы. Они ведь здесь не без причины. И эта проклятая техника в конце концов сведет меня с ума! Почему мне постоянно приходится его обновлять?

Он снова поднял iPad и провел по экрану толстыми пальцами.

– Знаешь, девочка, было гораздо проще, когда нам не нужно было вести все в цифровом формате для бухгалтерии. А если Аид еще хоть раз пришлет мне видео щенят, которые падают головами в миску, я уволюсь!

– Мой папочка присылает тебе видео с собачками? – захихикала я, пока минотавр смотрел на iPad так, будто был готов его съесть.

– Непрерывно! – огрызнулся он. – И что значит этот ваш ЛОЛ? Люминесцентная обворожительная лопата? Я просто не понимаю, что он от меня хочет. Ну, да будет так. А что ты делаешь тут внизу? – Минотавр поднял свою гигантскую бровь и включил свет в комнате.

Ослепленная, я заморгала. Мои очки немного сползли и заставили мир сиять слишком яркими красками.

– Ты что, с ума сошел? Не смотри на меня! – испуганно выпалила я, натягивая капюшон на лицо, пока свет не перестал на него падать. Я быстро поправила очки.

– Извини, принцесса! И все же почему ты тут, внизу? Разве ты не должна быть в Олимпе? – пробормотал он, скорчив строгую мину и скрестив руки на волосатой груди.

– Ну, что до этого… – Слегка смутившись, я сунула руки в карманы и подняла плечи. – Судя по всему, я обидела фурию… и забыла пропуск. Ну, ты знаешь, все как обычно.

Ноздри минотавра снова раздулись, и, чтобы он не решил читать мне нотации, я быстро сменила тему:

– Да все равно. Не будем о моей социальной недееспособности. Почему здесь все работает только на аварийном питании? Снаружи свет тоже не включается. Это что, снова ущерб, нанесенный пикси? В тоннеле их целая куча, а один из туалетов выглядит так, будто гигантский слизень устроил там вечеринку. Кроме того, там теперь огромная дыра в двери.

Минотавр заворчал, сбитый с толку быстрой сменой темы.

– Дыра в двери?

– Да, притом достаточно большая, – подтвердила я.

– И как это произошло?

– Да одна душа взбесилась.

– Ага… И как это понимать?

– Не обязательно это понимать. Но если увидишь гигантскую душу в плохом расположении духа, не пытайся вытащить ее из унитаза с помощью туалетного ершика.

– Все ясно.

Мы с ним пошли по правому коридору мимо вестибюля. Слабый свет неоновых ламп упрямо рассеивал темноту сантиметр за сантиметром, освещая нескольких проносящихся мимо пикси. Ой, папе это точно не понравится. Недавний ущерб, нанесенный мелкими грызунами, был оценен в несколько миллионов.

– Почему здесь так темно? – продолжила я.

Сократ хмыкнул. Он мог вести целые беседы с помощью это звука, надо было различать хмыканья по категориям «я раздражен», «я голоден» и «ты мне нравишься». Сейчас это было что-то вроде «мне не по себе».

– Так было приказано! Твой пап… эмм… в смысле, мой босс вчера отключил электричество в некоторых местах Подземного мира. Нам пришлось снова вернуться к факелам и аварийному электропитанию, как сто лет назад. Я уже и забыл, как они воняют.

– А почему он отдал такой приказ? – удивленно спросила я.

Аду тяжело давался переход к достижениям двадцать первого века. И тем не менее существенные преимущества электричества смогли убедить даже моего четырехтысячелетнего отца.

– Произошло несколько неприятных вещей. Я не очень много об этом знаю, но босса это очень разозлило. Даже я испугался его вида. – Его взгляд помрачнел, и он покачал головой, словно пытаясь избавиться от нескольких неприятных воспоминаний. – Я, кстати, подумываю о том, чтобы изменить свою приветственную речь. Я уже чертовы триста лет говорю одно и то же! Уже и сам это слышать не могу.

– Речь и вправду немного избита, – согласилась я, потирая затылок. С тех пор как эта душа ударила меня током, мой череп гудел.

Бык радостно мне улыбнулся и почесал свою волосатую грудь.

– Я тоже так подумал! Если у тебя есть пара советов, я с радостью их выслушаю. Но сразу предупреждаю: я не буду использовать слова вроде «крутой» или «чилловый», чтобы ты знала, – проворчал Сократ, и я тихо захихикала.

– Я подумаю. Особенно место с «распрощайтесь…» показалось мне немного… старомодным. Не очень впечатляет. Тебе нужно чаще импровизировать. Новая фраза раз в несколько десятилетий – и дело сдвинется с мертвой точки.

Сократ покраснел, и это было заметно лишь по небольшому, не покрытому шерстью участку шеи около лица.

– Ой, ну ладно, хватит. Почему ты снова забыла свое разрешение? Я думал, ты пообещала матери, что не будешь доставлять ей проблем хотя бы пару недель. Кроме того, тебе давно пора на медосмотр.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – мрачно спросила я, пиная дверь, скрытую в стене. Мы находились в самом маленьком из шести подвалов на 243-м этаже ада. Комната, в которую мы зашли, была узкой и раньше служила пыточной камерой. Ржавые наручники еще свисали с потолка. Старые потертые столы, на которых виднелись темные пятна, доминировали в пустынной комнате, а в правом углу собирала пыль железная дева.

– Я правда не хочу доставлять проблем матери, но, кажется, это невозможно. Скажи мне, тут тоже нет электричества? – Обескураженная, я подошла к задней стене пыточной, где стоял накрытый простынями красный диван. Над железной девой висел черный плазменный телевизор с динамиками, которые могли заставить комнату содрагаться. Одна из старых скамей для пыток служила тумбочкой. Комната уже веками не использовалась по прямому назначению, и так как ее стены – слава богу! – обладали хорошей звукоизоляцией, нам не приходилось слышать крики тех, кого действительно пытали в соседней комнате. Я провела большую часть детства именно здесь, вместе со своими братьями и Сократом, который был моей няней. Вначале в комнате лежали строительные блоки, игрушечные машинки и безголовые куклы Барби. Позже эти вещи заменили электронными приборами, плакатами One Direction и «зайками» из Playboy. Последние были прикреплены на стену моим братом с помощью магии, так что Мисс май 2006 все еще висела на стене. Когда мы стали старше, Сократ должен был учить нас уважать богов, но так как у него не хватало на это ни терпения, ни желания, а у нас находились занятия поинтереснее, мы обычно смотрели фильмы или жевали пиццу, пока отец не освобождал меня из подземелья. Какое-то время я злилась на него и на мать, когда они оставляли меня в камерах пыток. А потом я поняла, что обижаться на них нет смысла. Их божественные задницы это просто не волновало. От богов, которым почти по четыре тысячи лет, едва ли можно было ожидать нормального человеческого отношения. Власть и возраст сделали их чудаковатыми.

– Как у тебя дела с матерью? – спросил Сократ, словно читая мои мысли.

Я издала бессмысленное ворчание.

Он поднял густую бровь:

– Так плохо?

– Ни то слово.

– Я ошибаюсь или вы все хуже ладите друг с другом?

Я пожала плечами:

– Что сказать? Я – большое разочарование в ее идеальной жизни. Дочь, которая не унаследовала от своей матери умение сексуально качать бедрами, рисовать безупречную линию подводки и охотиться на мужчин. Она так часто задирает нос, что у нее уже должен был вырасти еще второй.

Бык одарил меня сочувствующим взглядом. Я сглотнула и ухмыльнулась.

– Я уверен, Афродита любит тебя, Ворриор. Она не может иначе. Она ведь любовь собственной персоной.

Я недоверчиво рассмеялась. От резкости в моем голосе мне самой стало не по себе.

– Моя мать не любит меня. Я – настоящий фрик, в котором силы любви объединились с великими смертельными силами Аида, поэтому каждый, кто смотрит мне в лицо, сходит с ума. Разве может быть лучше? Но нет, подожди! Меня чуть не изнасиловали в метро, потому что несколько ребят сочли, что от меня замечательно пахнет розами.

Я поморщила нос и обрадовалась, что солнцезащитные очки скрывают мои слезы. Я быстро заморгала, пытаясь не всхлипнуть. Как бы я ни старалась оставить тему матери позади, мне всегда было больно осознавать, что она отвергает меня. Мне было тошно от осознания того, что она куда охотнее отправила меня в Аваддон к братьям, вместо того чтобы взять с собой в Олимп, как моих сестер. Она меня стыдилась. Моего лица, которое мне приходилось прятать всякий раз, пока врачи Олимпа объясняли ей, что мой синдром Медузы только усугубляется с возрастом. Отвращение, которое она не могла скрыть, было для меня словно удар в живот. Мои сестры Даймонд, Руби и Опал при этом оправдывали ее ожидания.

– Хочешь колу? – Голос Сократа прервал мои мысли. Я с улыбкой взяла пыльную бутылку из его лап.

– Спасибо, Сок! Так… А мы сможем посмотреть телевизор? Учитывя, что электричество отключено и прочее…

Бык фыркнул и со вздохом опустился на диван рядом со мной.

– Нет. Но Xbox, к счастью, подключен к аварийному питанию. Запустить его не будет проблемой, если ты не проболтаешься об этом моему боссу.

– Мой рот на замке! – торжественно поклялась я, проводя пальцами по губам так, будто застегиваю молнию. Минотавр усмехнулся и открыл свою бутылку колы.

– Вот! – он небрежно бросил мне один из джойстиков, который я неуклюже поймала. Я не обладала талантом, когда дело доходило до координации глаз-рук-ног. Я не была совсем неповоротливой, но, боги, в спорте я всегда терпела крах. Каждый раз! Моя выносливость была на нуле, и все благодаря моей затворнической жизни. Только в стратегиях я не так сильно позорилась. Я любила игры про войну. Те, где надо рационально думать и выстраивать холодный расчет, предвидеть ловушки и тактику соперника. Перед вами открывается огромная гора возможностей уничтожить противника. Это, видимо, была одна из темных черт, которые я унаследовала от отца. Явно не этот ген «каждый-кто-меня-видит-сходит-с-ума».

– Во что сегодня поиграем? – спросил Сократ, смотря на коллекцию игр, которые мы с трудом проносили в подземелье последние годы.

– Ммм, Assassin’s Creed? – предложила я, и минотавр довольно хмыкнул. Я с улыбкой откинулась назад и встряхнула свою колу. Пластик в моей руке затвердел, и я медленно открыла крышку. Раздалось тихое шипение – углекислый газ начал выходить наружу. Сократ с отвращением скривил лицо, когда я снова закрыла бутылку и опять встряхнула ее.

– Как можно пить колу без газа? – спросил он, фыркая.

Я сделала глубокий глоток и вздохнула, пожимая плечами.

– Мне просто не нравятся пузыри. Они портят вкус.

– Ты маленький выродок! – ласково зарычал бык.

Я улыбнулась. Мои братья и сестры тоже так меня называли, но в их исполнении это слово звучало совсем не по-доброму.

– Ты все-таки должен рассказать мне, почему Аид отключил электричество во всем аду! – вспомнила я предыдущую тему, когда игра началась и мне нужно было выбрать статус игрока.

Герой – одетый в белое мужчина с капюшоном на голове и тяжелым оружием на плечах и талии – появился на экране. Его внешний вид напоминал мне мой собственный. С тех пор как у меня начался пубертатный период, я носила исключительно потертые толстовки с капюшоном, черные джинсы и доходящие до локтей кожаные перчатки. Предметы одежды, которые закрывали тело и делали его бесформенным. Кроме того, мои глаза были прикрыты солнцезащитными очками, а на ногах были ботинки, доходящие до икр. В свои лучшие дни я была похожа на ниндзя из игры Dungeons and Dragons. Будучи дочерью Афродиты, я стала, конечно, просто позором для такой матери. К сожалению, это были необходимые меры. Никому нельзя было меня видеть, даже маленький кусочек кожи. А после фиаско в метро мне приходилось перебивать свой запах вонючими духами.

Сократ беспокойно фыркнул и заставил героя на мониторе бежать.

– Это не для твоих ушей, Ворриор. Кроме того, я и сам этого точно не знаю. Но дело в любом случае пахнет жареным. Я чувствую богов, когда они рядом, и таким злым я босса еще никогда не видел. Вчера был какой-то ужас. Говорят, что несколько заключенных сбежали. Босс вышел из себя и отключил электричество.

Я в замешательстве нахмурилась. То, что заключенные сбегали из ада, не было новостью. Иногда Подземный мир был кромешным кровавым адом, наполненным сверхъестественными существами, у которых были дела поважнее, чем слушать лекции о вреде агрессии. Или чем мыть туалеты ради блага общества. Мой отец смирился с этим, потому что в конечном итоге они все равно возвращались в Аваддон и к уборке туалетов.

– И что, заключенных нашли?

Сократ покачал головой и зарезал нескольких солдат поворотом большого пальца по джойстику.

– Умри! Что? А… нет, не нашли. Мы официально наготове. Все выходы закрыли.

– Что? – Я испуганно подняла голову и только сейчас поняла, что на моего героя напала толпа солдат. – И как тогда