Глава 5

Кому: Анна Олифант <bananaelephant@femmefilmfreak.net>

От кого: Бриджит Сондервик <bridgesandwich@freebiemail.com>

Тема: Не смотри прямо сейчас, но…

…правый нижний уголок твоей кровати не заправлен. ХА! Заставила тебя посмотреть. Теперь прекрати разглаживать невидимые морщинки. Без шуток. Как там Le Academe du Fraunch? Есть красавчики, о которых мне следует знать? Кстати говоря, угадай, кто учится в моем математическом классе?? Дрю! Он покрасил волосы в черный и сделал пирсинг, теперь в его губе сверкает кольцо. И он точно каллипига (посмотри, что это значит, ленивая задница). Во время ланча я сижу за нашим обычным столиком, но без тебя все не так. Не говоря уже о появлении долбаной Шерри. Она, как обычно, трясла своими волосами и, клянусь, я слышала, как ты напеваешь песню из рекламы шампуня. Если она собирается сидеть с нами каждый день, я точно выколю себе глаза фигуркой Дарт Мола из коллекции Шона. Кстати, твоя мама наняла меня присматривать за ним после школы, так что мне лучше поторопиться. Не хочу, чтобы он умер во время моей смены.

Ты – отстой. Возвращайся домой.

Бридж

P. S. Завтра объявляют участников группы. Пожелай мне удачи. Если они отдадут мое место Кевину Куиггли, тогда я выколю ЕГО глаза Дарт Молом.

Каллипига. Обладатель красивых ягодиц. Молодец, Бридж.

Моя лучшая подруга – словесный изверг. Одна из ее самых ценных вещей – ОСА, который она купила за бесценок на гаражной распродаже пару лет назад. Оксфордский словарь английского языка – это двадцатитомный справочник, который содержит не только значения слов, но и их историю. Бридж всегда бросается умными словечками в разговорах, просто потому что ей нравится наблюдать, как собеседники извиваются и блефуют, пытаясь обойти незнакомые определения стороной. Я давно перестала делать вид, что знаю, о чем она говорит. Но это ее не останавливает.

Что ж, Бриджит коллекционирует слова и, судя по всему, мою жизнь.

Поверить не могу, что мама наняла ее присматривать за Шоном. Я знаю, что Бридж – лучший вариант, поскольку мы всегда делали это вместе, но все же. Непривычно, что она там без меня. И странно, что моя лучшая подруга общается с моей мамой, в то время как я застряла тут, на другом конце света.

А в следующем письме Бриджит расскажет, что устроилась на вторую подработку в кинотеатр.

Кстати говоря, я уже два дня не получала писем от Тофа. Не то чтобы я ждала, что он будет писать каждый день, или каждую неделю, но… между нами, бесспорно, что-то было. Ведь мы целовались. Закончится ли это – чем бы они ни было – теперь, когда я здесь?

Его настоящее имя – Кристофер, но он терпеть не может, когда его называют Крисом, поэтому выбрал имя Тоф. У него глаза шокирующе глубокого зеленого цвета и крутые бакенбарды. Мы оба левши, оба обожаем фальшивый сыр начос в закусочной, и оба ненавидим Кьюбу Гудинга младшего. Я влюбилась в Тофа в первый же рабочий день, когда он засунул голову под автомат по изготовлению слаша^[10] и начал глотать прямо из-под крана, чтобы рассмешить меня. До конца смены весь его рот был синего оттенка.

Не многие осмелятся выставить напоказ синие зубы. Но поверьте, Тоф способен и не на такое.

Обновляю почтовый ящик – на всякий случай – но ничего нового не появляется. Я просидела за компьютером несколько часов в ожидании, когда Бридж вернется из школы. Я рада, что она написала мне. Почему-то мне хотелось, чтобы она написала первой. Может, потому что хотела заставить ее думать, что я так счастлива и занята, что у меня нет времени поговорить. Тогда как на самом деле мне грустно и одиноко.

И я голодна. Мой мини-холодильник пуст.

Я обедала в столовой, но снова миновала основную очередь за едой, наевшись хлеба, не способного утолить голод надолго. Может, утром Сент-Клэр снова закажет мне завтрак. Или Мередит, держу пари, она согласится помочь.

Я отвечаю на письмо Бридж, рассказывая ей о своих новых типа друзьях, сумасшедшей столовой с едой ресторанного уровня и про гигантский Пантеон в конце улицы. Вопреки желанию, я описываю ей Сент-Клэра и упоминаю, как на уроке физики он наклонился перед Мередит, чтобы одолжить у меня ручку, как раз в тот момент, когда профессор Уэйкфилд назначал партнеров по лабораторным работам. Преподаватель подумал, что Сент-Клэр сидит рядом со мной, и теперь он мой партнер по лабораторным на ЦЕЛЫЙ ГОД.

Лучшее событие за весь день.

Также рассказываю Бридж о загадочном курсе «Жизнь», La Vie, потому что мы с ней все лето размышляли об этом. (Я: Держу пари, мы будем обсуждать Большой взрыв и смысл жизни. Бридж: Подруга, они скорее обучат тебя дыхательным техникам и тому, как преобразовывать пищу в энергию.) Но все, чем мы сегодня занимались – тихо выполняли домашнее задание.

Какая жалость.

Я провела это время за чтением первого романа, выбранного для английского курса. И, вау. Если до этого я еще не осознавала, что нахожусь во Франции, то сейчас все сомнения отпали. Потому что в книге «Как вода для шоколада» есть секс. МНОГО секса. Желание женщины буквально воспламеняет здание, а затем солдат бросает ее обнаженное тело на лошадь, и они занимаются «этим», пока скачут прочь. Мне бы ни за что не позволили читать такое в Библейском поясе^[11]. Самым сексуальным произведением в нашей учебной программе была «Алая буква».

Я обязана рассказать Бридж об этой книге.

К моменту, когда я заканчиваю письмо, уже почти наступила полночь, но в коридоре все еще шумно. Последним курсам дают много свободы, потому что предполагают, что мы достаточно зрелые, чтобы вести себя ответственно. Я – да, но у меня большие сомнения насчет моих одноклассников. Парень из комнаты напротив уже составил возле своей двери пирамиду из пивных бутылок, поскольку в Париже шестнадцатилетним разрешено пить вино и пиво. Но тебе должно исполниться восемнадцать, чтобы получить возможность купить крепкий алкоголь.

Не то чтобы я не видела и его в общежитии.

Интересно, знала ли мама, что по местному закону я уже могу напиться, когда соглашалась отправить меня в Париж. Она выглядела весьма удивленной, когда об этом упомянули на вводных семинарах, и в тот вечер за ужином я выслушала длинную лекцию об ответственности. Хоть я и не планировала напиваться. Всегда считала, что пиво пахнет мочой.

За стойкой администрации дежурят несколько человек, работая неполный рабочий день, и лишь один из них живет здесь как глава общежития. Его зовут Нэйт, и его комната находится на первом этаже. Он аспирант одного из близлежащих университетов. ШАП, должно быть, платит ему немалые деньги за проживание с нами.

Нэйту за двадцать, он невысокого роста, бледный и вечно ходит с бритой головой. Звучит странно, но на деле он выглядит привлекательно. Нэйт кажется хорошим слушателем, у него мягкий голос, но в тоне всегда слышится ответственность и предупреждение – «не-шути-со-мной». Нэйт понравился моим родителям. А еще он держит миску с презервативами возле своей комнаты.

Интересно, заметили ли это мои родители?

Студенты младших курсов живут в другом общежитии. Им приходится делить комнаты с сокурсниками, их этажи разделены по половому признаку, и за ними постоянно присматривают. В их общежитии даже есть комендантский час. У нас – нет. Нам просто нужно отмечаться в журнале всякий раз, когда мы уходим и приходим в ночное время, чтобы Нэйт знал, что мы живы. Ага. Уверена, никто никогда не пользовался этой высокой степенью безопасности.

Я плетусь по коридору в сторону ванной. Занимаю место в очереди – там всегда очередь, даже в полночь – за Амандой, девушкой, которая пристала к Сент-Клэру за завтраком. Она ухмыляется, окидывая взглядом мои выцветшие джинсы и винтажную футболку с логотипом «Orange Crush».

Я даже не знала, что мы с ней живем на одном этаже. Супер.

Мы не разговариваем. Я обвожу пальцем цветочный узор на обоях. Résidence Lambert – это своеобразное сочетание парижской утонченности и подростковой практичности. Хрустальные светильники придают холлам общежития золотистое свечение, в то время как внутри наших спален гудят люминесцентные лампы. Полы из глянцевой древесины твердых пород, но покрыты промышленными коврами. Свежие цветы и светильники Тиффани украшают вестибюль, но кресла напоминают ободранные двухместные диванчики, а на столах вырезаны инициалы и грубые словечки.

– Так значит ты у нас новый Брендон, – говорит Аманда.

– Прости?

– Брендон. Двадцать пятый студент. В прошлом году его исключили, когда один из профессоров нашел в его рюкзаке наркотики.

Она снова окидывает меня взглядом и хмурится:

– Откуда ты вообще взялась?

Но я знаю, что ее действительно интересует. Она хочет понять, почему кого-то вроде меня выбрали, чтобы занять вакантное место.

– Из Атланты.

– А-а, – протягивает она. Будто это объясняет мою провинциальность. К черту ее. Это один из крупнейших городов Америки.

– За завтраком мне показалось, что вы с Сент-Клэром довольно дружны.

– Хм. – Она видит во мне угрозу?

– Но на твоем месте я бы не стала рассчитывать на многое, – продолжает Аманда. – Даже ты не настолько красива, чтобы украсть его у Элли. Они вместе уже целую вечность.

Это можно считать комплиментом? Или нет? Ее манера речи действительно действует на нервы. (Мои нервы.)

Аманда притворяется, что зевает от скуки.

– Интересные волосы.

Я машинально прикасаюсь к ним.

– Спасибо. Моя подруга выбелила прядку.

Буквально на прошлой неделе Бридж добавила яркий светлый локон к копне моих темно-каштановых волос. Обычно я заправляю обесцвеченную прядку за ухо, но сегодня волосы собраны в хвост.

– И тебе нравится? – спрашивает она. Типичный стервозный вопрос, подразумевающий ответ в духе: «Мне кажется, это отвратительно».

Я опускаю руку.

– Да. Поэтому и сделала.

– Знаешь, я бы не стала вот так заправлять ее назад. Ты немного напоминаешь скунса.

– По крайней мере, она так не воняет, – Рашми появляется позади меня. Она навещала Мередит, я слышала их приглушенные голоса за стеной. – Очаровательные духи, Аманда. В следующий раз нанеси чуть больше. Не знаю, могут ли учуять тебя в Лондоне.

Аманда сердито бросает:

– Милые очки.

– Действительно хорошие, – невозмутимо говорит Рашми, но я замечаю, что она все равно невольно их поправляет. На ее ногтях лак цвета электрик, того же оттенка, что и оправа. Она поворачивается ко мне. – Если что-нибудь понадобится, я живу двумя этажами выше, комната 601. Увидимся за завтраком.

Так она меня не ненавидит! Или, может быть, она просто ненавидит Аманду больше. В любом случае, я благодарна и прощаюсь с ее удаляющейся фигурой. Рашми машет рукой и выходит на лестничную площадку, откуда как раз заходит Нэйт. Он приближается к нам в своей спокойной, дружелюбной манере.

– Готовитесь ко сну, дамы?

Аманда мило улыбается.

– Конечно.

– Прекрасно. Твой первый день прошел хорошо, Анна?

Это так необычно, что всем здесь уже известно мое имя.

– Да. Спасибо, Нэйт.

Он кивает, будто я сказала нечто, требующее размышлений, а затем прощается и направляется к парням, зависающим в другом конце коридора.

– Ненавижу, когда он так делает, – выпаливает Аманда.

– Делает как?

– Проверяет нас. Какой же придурок.

Дверь в ванную открывается, и миниатюрная рыжеволосая девушка огибает Аманду, которая даже не двигается с места, возомнив себя Королевой Порога. Должно быть, девушка младше нас. Я не видела ее среди выпускников за кругом парт на английском.

– Боже, ты там застряла? – спрашивает Аманда. Бледная кожа девушки розовеет.

– Она просто принимала душ, – говорю я.

Аманда плавно ступает на плитку, ее пушистые фиолетовые тапочки шлепают ей по пяткам.

Она захлопывает дверь и произносит:

– Похоже, что меня это волнует? Девушка – скунс?