Глава 2

Заслышав громкий стон, Доротея резко повернула голову и посмотрела на свою сестру, забившуюся в полумраке в противоположный угол экипажа. Хотя глаза Сесилии были закрыты, она не спала, о чем свидетельствовала залегшая между светлыми бровями складка. Ее голова беспокойно металась по спинке сиденья. Копыта лошадей поскользнулись на обледенелой дороге, и экипаж занесло в сторону. Доротея схватилась за свисающую с потолка лямку, чтобы не упасть. Затем экипаж выровнялся и медленно покатился дальше. Доротея бросила еще один взгляд на сестру. Та сжалась в комок и сидела, отвернув голову.

Доротея снова стала наблюдать за проплывающим за окном унылым пейзажем, полускрытым голыми ветвями деревьев и заборами, тянущимися вдоль дороги. Приближался к концу еще один серый февральский день. Накрапывал мелкий дождь, стуча в стекла экипажа. Это был единственный звук, нарушающий царящую внутри тишину. Внезапно из темноты выросло похожее на замок здание постоялого двора «Три пера», стоящее на вершине холма в окружении высокого черного забора. От Мызы девушки ехали по Батской дороге и сейчас находились на полпути к Лондону, поэтому Доротея решила заночевать на постоялом дворе. Будь она одна, проделала бы весь путь за день. Но Сесилия была никудышным путешественником, которому требовался ночной отдых, чтобы прибыть на Кэвендиш-сквер в более или менее сносном состоянии.

Кроме сестер в экипаже находилась всего одна пассажирка, их горничная Бетси, женщина средних лет, которая ухаживала за ними с самого рождения. Закутавшись в шерстяную шаль, она дремала на сиденье напротив Доротеи. После долгих размышлений было решено не брать с собой тетушку Агнес. В пригласительном письме леди Мерион о ней не говорилось ничего определенного, и это подразумевало, что пожилая дама должна также явиться на Кэвендиш-сквер, чтобы продолжать присматривать за своими подопечными. Однако о ревматизме Агнес ходили легенды, и Доротее вовсе не хотелось обременять себя присутствием горячо любимой, но чрезвычайно ворчливой тетушки сначала в экипаже, а затем и в Лондоне, куда они, как предполагалось, ехали развлекаться. Кроме всего прочего, тетушка Агнес была невысокого мнения о мужчинах, поэтому Доротея опасалась, что она может воспрепятствовать поискам мужа для Сесилии. Как бы то ни было, в вежливой ответной записке к леди Мерион, сообщая об ожидаемой дате приезда, она ни словом не обмолвилась о тетушке Агнес.

Экипаж медленно катился вперед в тумане, успешно разгоняемом дождем к вящей радости кучера Лэнга. Поездка в Лондон по недавно расчищенной дороге всегда была предприятием опасным. Кутаясь в ворсистое пальто, он с большим облегчением направил экипаж в арочные ворота постоялого двора. Это была одна из крупнейших почтовых станций в округе, обслуживающая преимущественно путников, желающих переменить лошадей или остановиться на ночлег. Громыхая, большой дорожный экипаж проехал в еще одни арочные ворота и оказался на каретном дворе. Конюхи бросились распрягать лошадей, а хозяин постоялого двора помог сестрам выбраться наружу.

Тут возникла проблема. Девушки грелись у весело ревущего огня в уютном общем зале с низким потолком, когда к ним с извинениями подошел хозяин, мистер Симмс.

– В деревне проходят кулачные бои, мисс, – обратился он к Доротее, – поэтому у нас все занято. Комнату я для вас приготовил, а вот на отдельную гостиную, боюсь, рассчитывать не приходится. – Хозяин постоялого двора, румяный мужчина средних лет, у которого были свои дочери, с беспокойством посмотрел на сестер Дэрент.

Доротея глубоко вздохнула. Целый день перемещаясь со скоростью улитки, она старалась не задумываться о том, что ждет их впереди, надеясь, однако, что они с Сесилией смогут устроиться на ночлег. Машинально она похвалила опрятный, без единого пятнышка общий зал. По крайней мере, в этом доме им не придется спать на грязных простынях и есть плохо приготовленную пищу. Доротея решила, что не стоит расстраиваться из-за отсутствия отдельной гостиной. Выпрямившись в полный рост, она кивнула встревоженному Симмсу:

– Что ж, хорошо. Раз ничего нельзя поделать, я понимаю. Проводите нас, пожалуйста, в нашу спальню.

Из письма, которое Доротея заранее отправила мистеру Симмсу, чтобы забронировать спальни и гостиную, хозяин сделал верные выводы о социальном положении сестер Дэрент. Он редко позволял себе критиковать своих постояльцев, но на этот раз счел вопиющим упущением, что две молодые красивые леди путешествуют в сопровождении всего лишь одной служанки и кучера. Мистер Симмс проводил их в приготовленную для них спальню. Опасаясь, как бы ночью чего не случилось, он отвел сестрам большую комнату в северном крыле постоялого двора. Это была самая старая часть беспорядочно выстроенного здания, изолированная от остальной части дома. Попасть сюда можно было только по отдельной лестнице, находящейся недалеко от комнат, в которых жил сам хозяин.

Тяжело отдуваясь, мистер Симмс поднялся по ступеням и распахнул прочную дверь.

– Я приготовил для вас вот эту комнату, мисс, потому что она, как бы это сказать, находится далеко от всех прочих. Постоялый двор скоро будет полон под завязку молодыми джентльменами, приехавшими посмотреть бои. Моя жена просила передать вам, чтобы сидели в комнате, заперев дверь, и носу наружу не казали. Она сама и моя дочка принесут вам ужин и что еще будет нужно. Даст бог, минуют нас всяческие напасти. Сию секунду доставлю ваш багаж, мисс. – С этими словами Симмс поклонился и ушел, оставив хмурую Доротею и бледную Сесилию в тревоге смотреть друг на друга.

– Бог ты мой! – воскликнула Бетси, опускаясь в одно из стоящих у камина кресел. Глядя на Доротею круглыми от испуга глазами, она добавила: – Может, лучше поедем дальше, мисс? Вашей бабушке не понравилось бы, узнай она, что вы ночевали на постоялом дворе, где полно буйных, шумных шалопаев, мисс!

– Боюсь, в округе нет другого постоялого двора, Бетси. Хозяин верно заметил: если мы запрем дверь и будем сидеть здесь, никакого вреда с нами не случится, разве нет? – ответила Доротея спокойным тоном. Сняв перчатки и дорожный плащ, она небрежно бросила их на спинку стула. Ее минутное беспокойство, вызванное, несомненно, усталостью, уже прошло, и она снова стала самой собой.

– Тебе, может, и все равно, Тея, а я бы предпочла остаться здесь и не ехать дальше, – произнесла Сесилия тоненьким слабым голосом.

Доротея тут же догадалась, как плохо сейчас ее сестре. Быстро подойдя к кровати, она откинула покрывало. Простыни оказались чистыми и сухими. Приглашающим жестом она похлопала по подушке.

– Так и сделаем, милая. Почему бы тебе не прилечь, пока нам не принесли ужин? Продолжив путь прямо сейчас, мы лишь усложним себе жизнь. Лучше уж останемся здесь.

Тут послышался несмелый стук в дверь.

– Кто там? – спросила Бетси, поднимаясь на ноги.

– Это я, мэм, Ханна, дочка хозяина.

Открыв дверь, Бетси увидела стоящую на пороге крепкую девушку в домашнем чепце, обрамляющем миловидное лицо.

– Матушка скоро подаст вам ужин. Она послала меня узнать, не нужно ли вам еще чего, мэм?

Ханна внесла в комнату сумки сестер и остановилась, вопросительно глядя на Доротею.

– О да! Принесите нам немного теплой воды, а еще раскладную кровать для нашей горничной. Я хочу, чтобы она ночевала с нами.

Девушка кивнула:

– Вы и глазом моргнуть не успеете, как я все сделаю.

Пять минут спустя Ханна вернулась с кувшином воды, такой горячей, что от нее шел пар, и раскладной кроватью. Пока они с Бетси пытались установить это хитроумное приспособление, Доротея и Сесилия умылись. Избавившись от дорожной пыли, они почувствовали себя значительно лучше. Справившись наконец с непокорной кроватью, Ханна вытерла руки о фартук и обратилась к Доротее:

– Через полчаса принесу вам ужин, мисс. Не забудьте запереть за мной дверь.

Бормоча слова благодарности, Доротея задвинула засов. Сесилия сонно опустилась на кровать, а Бетси устроилась с шитьем у огня, чтобы скоротать время.

Теперь, когда ее потребности были удовлетворены, Доротея принялась беспокойно расхаживать по комнате, испытывая приступ удушья. После целого дня, проведенного в экипаже, ей отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, прежде чем лечь спать в тесной спальне, где совершенно нечем дышать. Тут она вспомнила о Лэнге. Так как с ними была Сесилия, они должны были тронуться в путь ближе к обеду. Однако даже ее скудных познаний в деревенских кулачных боях и тем, что за этим следует, хватило, чтобы рассудить, что выезжать лучше с раннего утра. Она посмотрела в окно, но оно выходило на задний двор. Не услышав никакого шума и гама, Доротея решила, что любители поглазеть на состязания еще не прибыли.

Она быстро подошла к Бетси:

– Я спущусь вниз повидаться с Лэнгом. Завтра нужно уехать пораньше, чтобы ни с кем не столкнуться. – Понизив голос, девушка добавила: – А ты оставайся здесь, присмотри за Сесилией. Я скоро вернусь.

Не давая Бетси возможности запротестовать, Доротея накинула свой старенький дорожный плащ и выскользнула за дверь. На лестнице она на секунду задержалась, чтобы застегнуть пуговицы. Услышав приглушенный взрыв грубого смеха, девушка подумала, что он доносится из пивной. Бесшумно спустившись по лестнице, она зашагала по коридору в противоположном направлении. Ей удалось отыскать дверь, выходящую на каретный двор. Повсюду сновали конюхи, ведя лошадей под уздцы. Остановившись в тени, Доротея осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать глазами Лэнга, но его нигде не было. Вспомнив, что господские конюхи часто помогают конюхам с постоялых дворов, когда у тех выдается особенно много работы, она миновала арочные ворота и оказалась на главном дворе.

– Ого! Кто это у нас здесь? Красотка, иди сюда, отпразднуй с нами!

Доротея ахнула, почувствовав, как чьи-то руки хватают ее за талию. Казалось, ее сердце перестало биться, когда вместо ореховых глаз на нее лениво уставились голубые несфокусированные глаза. Их владелец много выпил, но все же еще не был мертвецки пьян.

Он поволок отчаянно отбивающуюся Доротею за угол, где поджидала развеселая компания из семи полутрезвых мужчин. Довольные исходом состязаний, они намеревались кутить всю ночь, празднуя успех. Доротея слишком поздно поняла, какую ужасную ошибку совершила. Главный двор был до отказа заполнен людьми. Один из мужчин протянул руку и сдернул с ее головы капюшон, открыв лицо, которое было отлично видно в свете, льющемся из главного входа в здание. Доротея изо всех сил пыталась высвободиться, но удерживающий ее молодой человек лишь крепче вцепился ей в руку. Доротея поморщилась.

Тут раздался протяжный голос, перекрывший царящий вокруг гул:

– Отпусти леди, Тремлоу. Это моя знакомая, и я не позволю тебе и дальше причинять ей беспокойство.

Доротея тут же узнала этот голос и отчаянно пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

Однако слова неожиданно выступившего из мрака маркиза Хейзелмера возымели немедленный эффект – Доротею оставили в покое.

– Ох, извини, Хейзелмер. Откуда мне было знать, что она леди?

Последнее замечание, произнесенное sotto voce^[4], заставило Доротею покраснеть. Она поспешно накинула капюшон, не дав мужчинам возможности рассмотреть получше, кого именно защищает Хейзелмер.

Маркиз неспешно зашагал к ней. Подойдя совсем близко, он заслонил ее от любопытных взглядов и, повернувшись к мужчинам, тем же нарочито медленным голосом добавил:

– Как мне кажется, вам всем очень хочется извиниться перед дамой, которой вы непреднамеренно нанесли оскорбление.

За этим смелым замечанием тут же последовал нестройный хор голосов:

– Да, конечно!

– Определенно!

– Извините, мэм!

– Мы же не со зла!

Симмс, слишком поздно заметивший, что что-то случилось, поспешил к группе, чтобы услужить одному из своих самых ценных клиентов. Заметив его, маркиз произнес:

– А, Симмс! Налейте-ка джентльменам по кружке эля, чтобы загладить это маленькое недоразумение!

Хозяин тут же понял намек:

– Да, милорд! Разумеется. Не соблаговолите ли, джентльмены, последовать за мной? У меня имеется бочонок отменного эля. Уверен, он придется вам по вкусу.

Посулив угощение, Симмсу без труда удалось увести всю компанию в пивную.

Тут к Хейзелмеру подошел его приятель Энтони, лорд Фэншоу. На его лице застыло удивленное выражение. Только что они шли от конюшни по двору, направляясь на ужин, как вдруг Марк остановился, а в следующую секунду, вполголоса выругавшись, бросился к сбившейся в кучу группе гуляк. Энтони был почти таким же высоким, но все же ему не удалось рассмотреть, что привлекло внимание его друга. Подойдя ближе и увидев, что Марк ведет себя нарочито небрежно, Энтони догадался, что тот защищает какую-то женщину, успешно закрывая ее собой от присутствующих.

Хейзелмер повернулся к нему:

– Убедись, что все они зашли внутрь, Тони. Я присоединюсь к тебе в общей гостиной через несколько минут.

Хейзелмер уже отбросил наигранную небрежность и говорил своим нормальным голосом. Кивнув, Фэншоу развернулся и, не говоря ни слова, зашагал к зданию постоялого двора. Одного взгляда на своего друга детства ему было достаточно, чтобы понять, что тот пребывает в ярости.

Повернувшись к Доротее, Хейзелмер взял ее под руку. Пока мужчины не скрылись в пивной, он стоял так, чтобы заслонять ее своей высокой фигурой, закутанной в широкий дорожный плащ, многочисленными складками ниспадающий с его широких плеч. Испытывая настоятельную потребность сбежать, Доротея хотела было вернуться на каретный двор, но Хейзелмер задержал ее, не отпустив ее руки. Так как источник света находился у него за спиной, выражение его лица оставалось для нее совершенно непроницаемым.

– Мне нужно сказать вам пару слов, после чего я лично провожу вас внутрь.

Даже Доротее, ничего не знающей о манере поведения маркиза, эти слова показались зловещими. Она ругала себя за то, что угодила в подобную историю, выпутаться из которой ей помог не кто иной, как маркиз Хейзелмер! Да еще таким способом!

Он отвернулся, чтобы перекинуться парой слов с другим подошедшим к нему высоким мужчиной, после чего повел ее обратно на каретный двор. Она испытывала огромное облегчение, хотя ноги практически отказывались ей повиноваться.

Оказавшись на внутреннем дворе в относительном уединении, Хейзелмер остановился и развернул Доротею лицом к себе. В льющемся из здания свете она рассмотрела наконец выражение его лица: его ореховые глаза смотрели непреклонно, а губы были сжаты в тонкую линию. Тут и глупец догадался бы, что маркиз взбешен, и причиной его гнева является сама Доротея.

– Могу я поинтересоваться, что это вы тут делали?

Доротея ничуть не испугалась. Его слова показались ей очень обидными, поэтому, запрокинув голову и глядя на него снизу вверх, она резко ответила:

– Искала своего кучера, если хотите знать, чтобы сообщить ему о намерении выехать как можно раньше завтра утром и избежать того самого ненужного внимания, которое мне не посчастливилось привлечь к себе сейчас! – К концу этой маленькой речи Доротея слегка запыхалась, но продолжала гневно взирать на ненавистного маркиза.

Тот прищурился и, помолчав немного, произнес менее грозным тоном:

– Неужели Симмс не наказал вам сидеть у себя в комнате с запертой дверью, а? Какое упущение с его стороны!

Доротея сглотнула, прежде чем ответить, но глаз не отвела.

– Да, он мне говорил.

Теперь выражение лица маркиза чрезвычайно напоминало каменную маску.

– Тогда мне остается только дивиться вашему легкомыслию. Неужели вам совершенно нет дела до собственной репутации? Я же уже предупреждал вас, что ваши дикарские замашки совершенно неподходящи для светского общества. – Он крепко схватил обе ее руки повыше локтя. Доротея испуганно подумала, что он намерен как следует ее встряхнуть. Несколько тягостных мгновений спустя маркиз заговорил снова, тщательно сдерживая гнев: – Еще раз повторяю то, что говорил раньше: ни при каких обстоятельствах никогда не появляйтесь на улице без сопровождения! Если я еще раз застану вас слоняющейся где-нибудь в одиночку, то собственноручно задам вам хорошую трепку, после которой вы очень долго не сможете сидеть!

Доротея задохнулась от возмущения, сверкая зелеными глазами, а Хейзелмер продолжал:

– Да-да, я вполне на это способен!

Глядя в его непроницаемое лицо с почерневшими глазами, девушка догадалась, что его слова – не пустые угрозы. Но она и сама уже порядком разозлилась. По какому праву этот надменный тип приказывает ей и угрожает расправой? Какой же он заносчивый, высокомерный и совершенно невыносимый! Обычно невозмутимая, Доротея хотела было направить весь переполняющий ее гнев на его источник, но Хейзелмер не дал ей возможности это сделать. Осознав, что все еще удерживает ее за руки, стоя посреди каретного двора, пусть и почти опустевшего, он резко развернул ее в сторону дома и, крепко придерживая под локоток, повел внутрь.

– В какой комнате Симмс вас поместил?

Не в силах вымолвить ни слова, Доротея просто указала на дверь, к которой вела маленькая лестница.

– Очень мудро. Сегодня ночью это, вероятно, самая безопасная спальня во всем постоялом дворе. Поспать в тишине вам едва ли удастся, но, если повезет, обойдется без непрошеных гостей.

Взглянув в побелевшее лицо Доротеи со сверкающими от ярости глазами, Хейзелмер подтолкнул ее к лестнице. На второй ступеньке она обернулась, намереваясь высказать ему все, что о нем думает. Хейзелмер, стоящий на ступеньку ниже, тут же разгадал ее намерение и, проскользнув мимо нее, снова схватил ее за руку и силой заставил подниматься дальше.

Внезапно в коридоре появился хозяин постоялого двора, направляющийся в заднюю часть дома.

– Симмс!

– Да, милорд?

– Принесите-ка стаканчик вашего лучшего бренди, да поживее.

– Слушаю, милорд.