Глава 4

Когда Полина, уложив Марусю, вошла в зал, Марк рубился в танчики. Сначала она хотела всё-таки рассказать ему о случившемся, но так и не решилась отвлечь. Просто села на диван и, поджав ноги, провалилась мыслями в себя.

«Мужики любят стерв! А на таких Золушках, как ты, просто женятся, чтобы домработницу не нанимать!» Светкина философия по жизни, и Полина уже давно перестала обращать на неё внимание, но иногда, когда особенно хотелось внимания и поддержки, становилось вдруг тоскливо. А что, если Светка права?

Знакомство с Марком было похоже на сказку. В тот день он подвёз своего друга на дискотеку в Полинино училище и задержался там ненадолго, моментально произведя фурор среди ПТУ-шниц: мало того, что симпатичный, так ещё и старше всех местных пацанов – целых двадцать два года! К тому же, хотя и не сынок олигарха, но довольно мажористый. Этакий хозяин жизни, который словно сошёл с небес. Не уровень рядового ПТУ, точно. И тем удивительнее, что он там вообще оказался. Да ещё и из целой толпы девчонок, среди которых были и постарше, и поярче, и поопытнее, заметил почему-то именно Полину, обычную провинциалку – наивную и зашуганную. Заметил и, сходу схватив за руку, дёрнул к себе: «Откуда в таком клоповнике такой подснежник? Как-как? Старая Покровка?.. Это где вообще такое? Хотя, не важно. Ты теперь моя, ясно? Увижу кого рядом…» – показал кулак и подмигнул. А Полина фыркнула и сделала вид, что ей вовсе не лестно. И что завистливые взгляды старшекурсниц не щекочут приятно гордость, и что сама она не выискивает его теперь взглядом в толпе. А потом он просто уехал, даже не попрощавшись, и Полина, повздыхав пару дней, спустилась с небес на землю.

Но уже к концу недели он появился снова и больше не давал прохода. Бабушкины заветы о девичьей чести, об которые за прошлый год обломался не один ПТУшник, позабылись уже на пятый день. И не то, чтобы Полина хотела, но Марк был очень настойчив, а она отчаянно боялась выглядеть в его глазах деревенской лохушкой и… В общем, всё случилось неожиданно и не так, как она об этом мечтала. Ей-то думалось, первый раз – это на постели из розовых лепестков и непременно после свадьбы, или хотя бы после помолвки… Но никак не на заднем сиденье машины в сотне метров от студенческой общаги!

Это заняло не больше пяти минут. Было неудобно, больно, и стыдно. Зато Марк остался доволен тем, что оказался у неё первым и стал прилюдно называть её «моя девочка» И Полина пропала! Утонула в нём, как в омуте своих давних мечтаний о большой и чистой любви.

И как же, спустя два месяца, ей было больно узнать, что у него, оказывается, есть другая, постоянная девушка.

Как ей было тогда плохо! И снова больно и стыдно, как в тот раз – на заднем сиденье его машины. Она чувствовала себя использованной лохушкой, тряпкой, об которую вытерли ноги и выкинули… А тут ещё Светка, соседка по комнате, зудела над ухом, масла в огонь подливала: «А я тебе сразу сказала, что такие, как ты, для таких, как он просто деревенская экзотика. Таким мальчикам другое подавай, такое, что тебе и не снилось!»

А через полгода Марк появился снова. Сказал, что порвал с бывшей девушкой и даже поругался из-за этого со своей матерью – всё ради своего любимого Подснежника!

Конечно, Полине было лестно. Ей словно удалось что-то кому-то доказать – той же Светке, например. Но всё равно, она лишь внимательно выслушала его… и гордо послала к чёрту.

Вот только и Марк не сдался. Настойчиво караулил её после учёбы и в обязательном порядке вёз в кафе. Сам заказывал для неё ужин и следил, чтобы она всё съела, а если она не хотела – заставлял. Говорил: «Надо, я сказал!» – и всё тут. Попробуй хоть слово поперёк! Слал по тысяче СМСок в день, спрашивая, где она, с кем и чем занимается. Контролировал даже в мелочах. Ревновал, как безумный! А вот на счёт близости, наоборот, и не заикался. И хотя Полина частенько замечала, что в штанах у него становится тесно – всё равно было понятно, что ему от неё нужно совсем не это. Ну, во всяком случае, это явно было для него не главным. Словом… убедил. И примерно через полтора месяца настойчивой осады Полина сдалась.

Она принадлежала