Цитаты из книг автора «Станислав Сенькин»

В общем, скажу так: на Афоне справиться со пиянственной страстью невозможно, потому что нет никакой страсти, а есть алкоголь, который всякий раз включает болезнь. Нет алкоголя – болезнь спит. А алкоголь на Афоне лился рекой, и простую мысль об алкогольной диете ни один старец не доводил. Если попадаешь в алкогольные неприятности, значит, страсть тебя борет – борись. Когда я занялся литературной деятельностью, я даже написал рассказ «Пьяница» про монаха, которого все шпыняли и не любили за пьянство, а он оказался самым смиренным из всей братии и плакал перед Богом, когда его никто не видел. Рассказ многим понравился, и в нём вся православная суть – непьющий, но живущий полной жизнью человек, не обременяющий себя постами и молитвами – это духовно больной, по которому можно только поскорбеть, а зачуханный алкаш, что всю жизнь пьёт, причиняя неприятности себе и окружающим, оказывается тайным праведником, и Бог любит его. Не за пьянство, конечно, а за смирение, осознание себя «псом смердящим» и покаяние. Его поступки в данном случае не важны, ведь он оплакивает себя. Такой вот православный подход.

То есть я хочу сказать, что церковь – это обычный срез нашего общества, как тюрьма или армия. Нет там никаких особых злоупотреблений, но и особых духовных сил тоже нет. Просто сребролюбие, как и другие грехи в церкви, выглядит здесь более выпукло и уродливо на фоне поповских деклараций о святости, бессребреничестве и чистоте церкви. Виртуальное разделение на тьму и свет заставляет остро реагировать на «тёмные» дела на «светлой» стороне, хотя и «тёмные» и «светлые» дела здесь – это человеческое и ещё раз человеческое

Здесь опять у многих может возникнуть вопрос – а разве нет в церкви нормальных подвижников, которые не сидят на денежном потоке и не занимаются мшелоимством? Не устану повторять, что нормальные и даже хорошие люди есть везде. Думаю, что такие были и среди администрации германских концлагерей. Но эти отличники тоже, как и все, встраиваются в общину и находят в ней своё место. Благонравие – это ведь тоже товар, и благонравные являются витриной церкви. Я не видел ни одного благонравного в монастыре, который был раньше гневливым или злым. Темперамент – это судьба, как и любой другой талант.

Я был беден как церковная мышь, но эта бедность не исправляет, а напротив – искажает характер и деформирует его. И не в лучшую сторону, хотя православная реклама говорит об обратном. Ты работаешь во «славу Божью» – то есть формально за еду и крышу над головой. Бог прославляется здесь по христианскому учению твоей верой, что этот твой скорбный труд не пропадёт, а в будущем будет вознаграждён. Но далеко не всегда по вере вашей и воздастся вам

Если чиновник допустил какой-нибудь «косяк», то он должен немедленно спихнуть его на подчинённого, чтобы самому не отвечать. А если признаешь – ты здесь больше не работаешь. То же самое относится и к работникам епархии и приближенным к телу епископа священникам. Никто и никогда не будет каяться в своих проступках (это для «лохов» и «терпил»). Настоящий русский никогда не кается.