Выход на цель делаем с задержкой по времени с разных высот. Мы снижаемся до двух километров, хотя и это очень большая высота для атаки подвижных малоразмерных целей. Мы над целью. Где-то внизу в дорожной пыли на Могилев и Витебск двигаются немецкие колонны. При бомбометании главный в экипаже – это штурман. Задача летчиков – следуя его указаниям, вывести воздушный линкор на цель. Из пилотских кресел мы цели не видим, она накрыта носом ТБ-3, бомбардир из своей штурманской кабины видит все, что находится под нами, его главный прибор – ОПБ-2, в его же руках и механический бомбосбрасыватель.

То, что мы над целью, подтверждается редкими выстрелами полевой зенитной артиллерии, но выстрелы хилые – немцы на марше и не могут прикрыть себя стационарными зенитными батареями, надеются на господство в воздухе своих истребителей. Но и точно накрыть двигающуюся технику с такой высоты невозможно, бомбы падают в поле, не причинив вреда неприятелю. Разворачиваемся домой, а вот и «мессеры». Заходят сзади и начинают планомерно расстреливать. ТБ-3 даже пустой едва разгонится до двухсот километров в час, уйти от преследования невозможно, остается нервно огрызаться «дашками», быть убитым ох, как не хочется! Первым атакуют самолет командира. Наш самолет не успел пристроиться к звену, идем на несколько сотен метров ниже, достается и нам. Клинит пулеметы одной из задних турелей, загораете второй двигатель. Старший техник из своей кабины внутри крыла подбирается к горящему двигателю, перебит топливопровод. Ему удается совершить подвиг – не выключая мотора, ликвидировать возгорание «Тайфуном» и через некоторое время заделать разрыв топливопровода. Наконец, появляется наша защита, истребители связаны боем, и мы можем следовать в относительной безопасности. Встаю, чтобы обойти самолет и осмотреть повреждения, на удивление, кроме нескольких пулевых отверстий в фюзеляже, все цело. Замечаю, что один из двигателей начал работать с перебоями – четвертый, и вскоре останавливается, дубовый винт бессильно крутится флюгером, не создавая тяги. Возвращаюсь в кресло, принимаем решение следовать в Грабцево на трех моторах. Самолет командира начинает снижение, следуя за ним, я замечаю, что у него стоят все четыре двигателя – полный отказ, теперь только вынужденная. У ТБ-3 надежная топливная система. каждый из четырех крыльевых бака разделен на три герметичных отсека со своими заливочными горловинами, перекрестное питание отсутствует, неужели огонь истребителей повредил все двигатели?

Самолет командира медленно планирует к земле, под нами лес, маневрируя змейкой, стараемся не упустить его из виду. Самолет падает на лес и загорается, членов экипажа не видно, можно найти площадку и сесть, но нам не взлететь на трех двигателях, и мы сами превратимся в заложников ситуации. Второй оставшийся самолет тоже поврежден, командир упал в районе Ельни, это тыл, наша территория, будем надеяться, что выжившим помогут.

Уже будучи в зоне Грабцево, мы увидели, что наш аэродром был атакован авиацией противника. Садимся сразу после удара, на аэродроме есть очаги возгорания. После посадки на рулении в нас врезается зазевавшийся И-16, повреждая правую тележку шасси, слава богу, нет пострадавших, в течение суток наш самолет починили.

Весь день я думал о самолете командира – что стало с экипажем, правильно ли мы поступили, что не сели на ближайшее поле и не оказали помощи товарищам. Через несколько дней стало известно, что экипаж погиб, и это была не единственная потеря того дня, с нашей стороны на данном участке фронта было потеряно пять истребителей сопровождения и прикрытия, «фрицы» потеряли три самолета.

Вечером того же дня мы получили новый приказ. нанести удар по железнодорожной станции Минск с целью воспрепятствовать подвозу горючего и боеприпасов немецким войскам железнодорожным транспортом.

02 июля в 0.30, меньше чем через сутки после предыдущего вылета, наше звено из трех самолетов поднялось в воздух и взяло курс на Минск. Запас времени позволял нам с рассветом оказаться на обратном курсе над территорией, не занятой немцами. Покинув зону Грабцево, мы пролетели над яркими огнями ложного аэродрома с имитацией посадочных костров – это наземные службы после сегодняшнего дневного налета создали в нескольких километров от Грабцево «цель» для немецких бомбардировщиков.

Ночь, несмотря на легкую облачность, была ясной, с высоты двух километров вполне можно было различить извилистые отблески Десны и Днепра, отличить плотную темноту лесов от более светлых пятен полей. Темными и безлюдными выглядели населенные пункты – работала светомаскировка. На цель вышли без происшествий, но над самим Минском, уже как четыре дня захваченном фашистами, заработала зенитная артиллерия. Огнем противника был подбит один из наших самолетов, экипаж посадил самолет, но какая участь ждет их – плен. Промахнуться по хорошо известной стационарной цели невозможно, штурманы открыли бомболюки, и два наших оставшихся самолета, освободившись от бомб, пошли на противозенитный маневр с интенсивным изменением курса и высоты. После разворота по очагам возгорания я понял, что бомбы легли с большим разносом. Мы нанесли удар не только по железнодорожной станции, но по городу, а ведь несколько дней назад это был наш город, там остались наши советские люди, сколько их пострадало этой ночью от фугасок своих же бомбардировщиков? Недавно Минск бомбили немцы, а теперь мы довершаем начатое ими.

Мы вышли из зоны досягаемости зениток и легли на обратный курс. На Грабцево вернулись утром, другие бомбардировщики уже возвратились с ночных заданий, ночное небо – стихия тяжелых и медленных бомбардировщиков. Наш самолет сел без единого повреждения, хорошо, если это станет нормой. Все же один экипаж мы потеряли.

Весь оставшийся день летно-подьемный состав отдыхал, наземные службы готовили самолеты к следующим вылетам. проверяли количество воды и масла в системах охлаждения, заправляли бензином, загружали бомбы в кассеты. Ночь, вопреки ожиданиям, обошлась без вылетов.

03 июля в первой половине дня эскадрилья получила приказ нанести удар по колоннам немцев, форсирующим Березину. Наше звено взлетело в 12.45, истребительное прикрытие организовать не успели. Солнце – наш враг, но приказы не обсуждают.

Взлетели двумя группами со значительным интервалом, вызванным подготовкой большого числа самолетов. Когда наша группа только покидала зону аэродрома, первая – уже выходила на цели.

Над Березиной попали под сильный зенитный огонь. Попаданием был выведен из строя наш первый двигатель. Меньше чем через минуту был подбит второй самолет, экипаж спасся на парашютах над территорией, занимаемой немцами. Избавившись от груза, левым разворотом мы легли на обратный курс. Через минуту был сбит самолет командира. Осколком снаряда ранило нашего штурмана. Оставшись в одиночестве, мы повели самолет со снижением, стараясь быстрее покинуть зону обстрела. В правой и левой консоли зияло по сквозной дыре от неразорвавшихся снарядов, вышли из строя указатели скорости, продольного крена, высотомеры, но самолет управляем и летит на трех двигателях. Так и дотянули до Грабцево. На пробеге загорелся поврежденный первый двигатель, но после остановки самолета пожар быстро потушили. Хорошо, что нас не обнаружили немецкие истребители, первая группа потеряла два самолета из-за воздушных атак, заявив, что стрелковым вооружением повреждено до четырех самолетов противника, на нас у немцев просто не хватило истребителей.

После ужина летный состав получил право за заслуженный сон, вылетов этой ночью не планировалось.4 июля после полуночи эскадрилье скомандовали подъем, экипажи трех бомбардировщиков собрали на командном пункте. Поступил приказ срочно нанести удар по железнодорожной станции Рогачев, занятой немцами, это западнее Бобруйска у Днепра. Взлетели в 2 часа 35 минут, прошло менее восьми часов после окончания предыдущего вылета. Ночь выдалась темной. Вскоре внизу справа остались огни ложного аэродрома. Вышли на цель, два первых бомбардировщика сбросили «груз», у нашего самолета возникли проблемы с бомбосбрасывателем, и я принял решение ввиду отсутствия противовоздушной обороны над Рогачевом, отстать от группы и выполнить второй заход. Сброс произвели с небольшим углом пикирования. На базу вернулись без происшествий. Всю оставшуюся пятницу мы получили возможность отдыха. Во второй половине дня, изрядно выспавшись, я с товарищем смог в первый раз с начала войны побывать в Калуге, прогуляться по набережной Оки и даже посетить ресторанчик на Старом Торгу, где еще можно было заказать графинчик армянского коньяка, столь любимого авиаторами. В часть мы пришли, когда уже стемнело.

Утром 5 июля получили задание нанести бомбовый удар по механизированной колонне противника, замеченной в пятнадцати километрах западнее в направлении Бешенковичей. Поднялись в воздух в 11.30. Нас сопровождало звено истребителей И-16, передавшее нас на траверзе Смоленска другому звену. За три минуты до цели в небе появилась пара фрицев. Над нами завязался воздушный бой. «Ястребки», используя численное преимущество, смогли связать.

Мессершмитты. Мы быстро избавились от бомб и развернулись на обратный курс, ни о каком прицельном бомбометании по колонне с высоты два с половиной километра не было и речи, мы просто ее не видели. Все бомбардировщики вернулись без повреждений. Истребители заявили о трех сбитых немцах при потере одного своего, но я думаю, эти данные сильно преувеличены.6 июля около десяти часов утра поступила команда нанести удар по колонне фашистских танков, наступающих на Толочин по шоссе Минск-Москва. Взлетели в 10 часов 20 минут тремя ТБ-3. Впервые с начала войны наш полк собирался применить, кроме стандартных ФАБ-100 и ФАБ-50, фугасные бомбы крупного калибра на внешних подвесках. Из-за низкой точности попадания по малоразмерным движущимся бронированным целям ФАБ-100 оказались неэффективными, а фугас весом в тонну мог создать достаточное давление взрывной волны для уничтожения экипажей и техники на расстоянии.

С четырьмя подвешенными ФАБ-1000 самолеты оказались перегруженными – на пределе максимальной бомбовой нагрузки и взлетного веса. Сопровождение организовано, как вчера – звено из трех истребителей.

Еще до линии соприкосновения войск, когда «Ишачки» прикрытия выработали большую часть топлива, нас атаковали истребители. Сегодня они действовали нагло, явно подготовившись и вычислив наши маршруты. Одна пара отсекла наше сопровождение, вторая – начала планомерные атаки, заходя в хвост группе. Первым получил значительные повреждения ТБ-3, находящийся в центре, избавившись от бомб и отстав от группы, рисуя в небе коротким черным шлейфом, он попытался развернуться, но вошел в неуправляемое пикирование и врезался в землю, экипаж успел покинуть падающий самолет с парашютами. Истребители переключились на нас, идущих справа от командира. Задние стрелки попытались поставить заградительный огонь. Пули «фрица» забарабанили по дюралевой обшивке, нервы не выдержали, мы нарушили строй и, пытаясь маневрировать, оставив командира, повернули домой. Руль поворота не работал – возможно, перебило трос, первый мотор зачихал и остановился. Маневрируя тягой трех оставшихся двигателей, продольными и поперечными рулями мы дотянули до аэродрома и безаварийно посадили самолет.

Как оказалось, командир в одиночестве вышел на цель и, произведя бомбометание, вернулся домой. Экипаж сбитого самолета благополучно приземлился на парашютах и через некоторое время был доставлен в полк.

7 июля после обеда новые цели – немецкая танковая группа в районе Днепра перед Оршей.

Взлетели в 15.15 в составе эскадрильи – это первый налет с начала июля столь большой группой самолетов сразу. Причем задействован весь полк – по шесть самолетов от каждой из трех эскадрилий с интервалами взлета в сорок минут. Мы в третьей группе. Еще в начале войны в бомбардировочные части поступил приказ летать небольшими группами, беречь самолеты, на мой взгляд – абсолютно абсурдный. Учитывая низкую точность попадания по целям и отсутствие превосходства в воздухе, только большая группа бомбардировщиков может нанести эффективный удар и противостоять нескольким истребителям. Это третий день подряд, когда нас отправляют при солнечном свете, хорошо хоть над целью организовывают прикрытие, но чудес не бывает, наверняка немцы опять вычислят наши маршруты. Обстановка на фронте требует гораздо более эффективного применения авиации, нас бы отправляли чаще, но подготовка ТБ-3 к последующему вылету занимает столько времени, что более одного раза в сутки отправлять нас на задание невозможно.

Эскадрилью прикрывает одно звено истребителей.

Тяжело разбежавшись, перегруженный ТБ-3 отрывается от земли.

Еще бы, ведь на каждый из его моторов приходится более одной тонны только бомб. Наш бомбардировщик – замыкающий группы, значит, первая мишень для истребителя, атакующего сзади, но пока до фронта далеко и можно расслабиться.

Чтобы бомбовый удар получился эффективным, то есть нанес значительный урон противнику, бомбометание по подвижным малоразмерным целям надо производить с высоты не более чем восьмисот метров, по неподвижным площадным – не более чем с тысяча пятисот, выше – это пустая трата боеприпасов и топлива и никакой поддержки наземных войск. Но чем меньше высота, тем мы уязвимей для зенитного огня, да и покинуть самолет на высоте менее восьми сотен метров все восемь человек экипажа могут и не успеть.

Как и вчера, и позавчера истребители фашистов вышли на нашу группу, но самоотверженные действия «Ястребков» не дали немцам произвести прицельные атаки. Атака наземных целей за счет большой группы самолетов сегодня была более успешной, чем предыдущие.

На обратном курсе, когда шли бес сопровождения, группу неожиданно атаковал одиночный «худой». Немец сделал первый заход, один из бомбардировщиков рухнул вниз. Немец попытался сделать второй заход, но, встреченный плотным огнем оставшейся пятерки, задымил и, отвалив, пошел со снижением в сторону своих. Больше потерь не было.

«Мессер» засчитали как сбитый, потери полка в этот день составили шесть самолетов. Вывод напрашивается только один. быстро продвигаясь вперед, немцы не могут организовать стационарное зенитное прикрытие своих войск, теперь нам надо опасаться не зениток, а истребителей противника. Летать днем и без сопровождения – это верная смерть!

8 июля, пятнадцать минут назад наступил семнадцатый день войны. Немцы захватили Сенно, это меньше чем сто пятьдесят километров от Смоленска и чуть более четырехсот километров до нашего аэродрома – постепенно мы превращаемся из дальней и тяжелой во фронтовую авиацию. Почему противник так продвинулся, в чем их успех, где наша армия, почему не остановила немцев еще на границе и не перешла в наступление, как нам обещали? Но ведь мы и есть Красная армия! Несколько часов на отдых, дозаправка и снаряжение самолетов, летим бомбить железнодорожную станцию Минск. Ночь ясная. Такой ночью хорошо видны наземные ориентиры и цели, но и мы тоже. Полет долог и однообразен. Высота три километра. Над предполагаемой линией фронта на земле видим редкий огонь ночных стычек. Снижаемся до двух тысяч метров, внизу извивается Березина, за ней Свислочь. Над Минском на шум наших моторов заработали прожекторные части, открыла огонь зенитная артиллерия. Самолеты, освещенные лучами прожекторов, не сходят с боевого курса, штурманы штурвалами открывают бомбоотсеки, фиксируют попадания фотоаппаратами. Уходим. Я вижу только самолет командира, пристраиваюсь, а где второй? Сбили, посадка на территории, занятой противником, еще не означает стопроцентного плена, можно в лес, в деревню, помогут свои. У нас повреждений нет. Вернувшись в Грабцево, нам пришлось уйти на второй круг, подождать, пока освободится полоса – свободные от боевых вылетов самолеты тренировались в ночных полетах. Фотографии зафиксировали точное попадание по стоянке фашистской техники, уничтожено как минимум одиннадцать автомобилей и прочих транспортных средств, потери в живой силе проверить невозможно – это самый удачный боевой вылет нашего экипажа с начала войны, для этого страна нас и готовила. Весь экипаж получит денежную премию. О пропавшем экипаже вестей нет. Потеря товарищей приносит боль, но к ней уже начинаешь привыкать. Кто-то предложил сделать доску, на которой отмечать даты и имена всех однополчан, не вернувшихся из боевых вылетов.

9 июля наши войска оставили Витебск, Псков и Житомир. Витебск – это пятьсот километров от Москвы. Теперь немецкая бомбардировочная авиация может наносить удары по столице и возвращаться обратно. Государственный Комитет Обороны принял «Постановление о противовоздушной обороне Москвы». Нас переводят из Грабцево на аэродром Внуково, под защиту 6-го ИАК ПВО Москвы.

На утреннем построении командир эскадрильи в торжественной обстановке зачитал список летчиков – младших лейтенантов, кому раньше установленного срока выслуги присваивается очередное звание лейтенанта. Теперь и на моих петлицах красуются два красных эмалевых квадрата. Принимаю это как награду за вчерашний ночной вылет, жаль, обмыть времени нет.

В восемь часов утра, сразу после построения, взлетаем всей эскадрильей. От Грабцево до Внуково «рукой подать», но в нашу задачу входит сбросить боеприпасы окруженным частям в районе Гомеля, а затем вернуться и сесть во Внуково. С учетом возможного маневрирования это почти тысяча километров, такой перелет может занять до семи часов, и лететь надо днем, чтобы точно выйти на точку сброса.

И истребители на таком расстоянии нас не поддержат.

До Гомеля долетели спокойно. На точку сброса выходим по одному с круга на высоте двести метров, чтобы добиться максимальной точности. На обратном пути нас на встречных курсах атаковали две пары фрицев. Командир эскадрильи попросил помощи у авиации фронта, но до зоны действия наших истребителей надо еще долететь. Эскадрилья сомкнула строй на высоте пятьсот метров, ощетинившись турелями «Дашек». Справа сбоку наш ТБ пытается атаковать немец, но встреченный дружным огнем сразу трех спаренных установок, он ныряет под нас и быстро врезается в землю. Все произошло за несколько секунд. Мы сбили фашистский истребитель! Над фронтом нас встретили свои, вызвав бой на себя и дав нам возможность уйти. Все бомбардировщики долетели до Внуково, у некоторых были лишь легкие повреждения обшивки, погибших в экипажах не было. При посадке на незнакомый аэродром мы незначительно повредили левую плоскость, зацепив ею на пробеге какое-то строение. Но самолет отремонтировали еще до темноты. Кто сбил «худого» из стрелков моего экипажа, непонятно, огонь вели все. Командир полка пообещал подать ходатайство о награждении всего экипажа Орденами Красной Звезды.