– Алексей Александрович, – начал граф, – заранее прошу прощения за дальнейший разговор, но как дворянин вы меня должны понять…

– Слушаю вас внимательно, Дмитрий Евгеньевич, – растянул я губы в деланой улыбке, мечтая рвануть из-за стола куда подальше, желания общаться с Викиными родичами не было никакого.

– Речь пойдет о моей внучке, Виктории, которая с вами фактически сожительствует, Алексей Александрович. – Граф поднял руки в защитном жесте. – Только не подумайте, бога ради, ваше императорское высочество, что мы тут вам с сыном собираемся читать морали, предъявлять какие-то претензии и ставить ультиматумы. Мы просто хотим, чтобы вы… по-человечески подумали о будущем Виктории на фоне того, что жениться вам на ней род Романовых все равно не позволит. И наш род это прекрасно понимает. А лучшие годы моей внучки уходят безвозвратно… – с печальным видом закончил он и замер в ожидании ответа.

А меня отпустило! Граф только что прямым текстом заявил следующее: пользуешься нашим, подлец, плати!

– Я вас услышал, Дмитрий Евгеньевич. Обещаю, что о будущем Виктории всенепременно подумаю.

– Это мы с сыном и хотели от вас услышать, Алексей Александрович, – расслабился граф и заулыбался. – Могу я рассчитывать, что наша гордячка не узнает… о подобной заботе со стороны своих родичей?

– Конечно, Дмитрий Евгеньевич, – пообещал я.

Через полчаса Печорские, сославшись на неотложные дела, благополучно откланялись, а провожавший их дед вернулся и, еле сдерживая смех, заявил:

– Добл@довался, внучок? Пришло время платить! В следующий раз подумаешь, прежде чем вздумаешь с благородной девицей организмами дружить!

Я улыбнулся, а Прохор смеха уже не сдерживал.

– Не был бы ты Романовым, – продолжил дед под хохот воспитателя, – Дима Печорский тут слюной бы брызгал и требовал жениться на его бедной и несчастной соблазненной Виктории. Я бы его с такими заявками послал куда подальше, но денег на дорожку все же дал, и немало! Делай выводы, Лешка. – Он повернулся к воспитателю. – А ты, Прохор, доложи Александру о сегодняшнем ужине и проследи за отроком, чтоб он с подарками Виктории не переборщил. А то знаю я его, последнее готов отдать в порыве благородства.

– Сделаю, Михаил Николаевич, – продолжал лыбиться тот.

***

– Да, Алексей, влетел ты знатно! – продолжал веселиться Прохор и за воротами особняка Пожарских. – Радуйся, что тебя жениться на Виктории не заставили. Теперь цацками, модными шмотками и банковской карточкой не отмажешься, придётся дарить ей что-то более существенное. А у тебя ещё и Алексия есть, которая деваха очень хорошая и во всех смыслах положительная, но на отсутствие таких же, как у Вики, подарков может и обидеться. Разоришься ты с этими бабами, Лешка, и никакое имущество Гагариных не спасет! А выход я вижу только один, – он пихнул меня в бок, – быстрее жениться. Надо будет с твоим отцом и на эту тему переговорить…

– Хватит уже, Прохор, – отмахнулся я, – и так уже от деда получил за свое бл@дство. Жениться мне пока ещё рано, а Викторию с Алексией я содержать смогу, тем более что имущества Гагариных должно на моё бл@дство хватить с запасом. Вон, вы тогда с отцом мне двадцать с лишним миллионов только налички приволокли.

– Ага, тебе гагаринского имущества хватит и на то, чтобы пол-Москвы к себе в койку перетаскать. – Прохор откровенно веселился. – У тебя и напарники подходящие для этого есть, это которые Николай и Александр. С понедельника по пятницу ты в одного бл@дуешь, а по выходным вы втроем девок валяете, пока карандаши не сточите! – Он понизил голос и заговорщицким тоном прошептал: – Только я тебя очень прошу, Лешка, предохраняйся от греха, иначе лет так через двадцать Империя в смуту впадет, когда твои бастарды свои обоснованные претензии на принадлежность к роду Романовых начнут предъявлять.

– Разберусь, как-нибудь. – Я с улыбкой представил себе подобную смуту.

А Прохор наконец посерьезнел:

– И помни, что Виктории о сегодняшнем разговоре с её отцом и дедом рассказывать не надо. И другим никому не говори.

– Договорились.

***

– Ну что, Машенька, что ты там еще задумала? – Император с улыбкой смотрел на жену.

– Ты о чем, Коля? – Императрица и не подумала отвлекаться от планшета.

– Все о том, Машенька, все о том, – хмыкнул тот. – Давай я тебе цепочку событий опишу, потом свои выводы сделаю, а ты мне скажешь, прав я или нет?

– Давай, – кивнула она, но планшет в сторону так и не отложила.

– Во-первых, твои валькирии прекрасно видели, что Пафнутьева в наручниках загрузили в воронок, и тут же тебе об этом доложили. Во-вторых, ты вчера, как я и предполагал, навестила Коляшку. Не буду умалять твоих материнских чувств, но основной целью этого визита было все же выяснение подробностей ареста Пафнутьева.

– Тебе Коляшка доложился? – раздраженно спросила Мария Федоровна.

– Мне дворцовые доложились, – усмехнулся Николай. – Остальное додумать было несложно. Идем дальше. Сегодня ты со мной ни словечком не обмолвилась про арест Пафнутьева, а это, согласись, очень важная фигура в роду, влияющая на многие расклады. Учитывая твою тягу к тотальному контролю и желание всегда быть над ситуацией, а также ночной визит к любимому сыну, который тебе никогда и ни в чем не отказывал, и нежелание общаться со мной на озвученную выше тему, напрашивается простой вывод: ты, Машенька, задумала какую-то интригу, связанную с арестом Пафнутьева. Поделишься?

– Неужели я такая предсказуемая? – вздохнула императрица и отложила наконец планшет в сторону.

– Просто я тебя за столько лет успел изучить, – улыбался император. – Но хоть убей, догадаться о твоей очередной пакости фантазии с изощренностью мне не хватает. – Он развел руками.

– Все достаточно невинно… – Мария Федоровна сделала вид, что смущена. – Пафнутьев должен ответить за то, что тогда явился к Дашковым вместе с Алексеем.

– Маша, ты же понимаешь, что Виталий фактически защищал твоих родственников от расправы со стороны Алексея? И я еще не говорю про твою роль в этих событиях!

– Понимаю, – кивнула она. – Но он все равно должен ответить. Вернее, его семья…

– Приехали… – нахмурился император. – Быстро подробности, Маша!

– Ты чего завелся-то, Коля? – хмыкнула императрица. – Я же говорю, все достаточно невинно. Одна из моих доверенных валькирий должна будет в понедельник найти кого-нибудь, кто позвонит Виталькиной супруге и сообщит ей, что тот сейчас не в какой-то там командировке, а в Бутырке, и что его вечером благополучно казнят. Только представь, что в семье Пафнутьевых начнется? Пусть они на месте Дашковых себя почувствуют. Согласись, Коля, не только невинно, но и дешево-сердито? Всего-то один звонок, а нервов будет…

– Ну, мать, ты даешь! – Император нахмурился еще больше. – Это, по-твоему, невинно? Хотя да, для тебя подобное действительно вполне невинно. Как и для меня, впрочем… А ты подумала о том, что это все станет известно Алексии, которая тут же позвонит Алексею?

– Конечно, дорогой! – Императрица довольно кивнула. – Это было бы вишенкой на торте всей интриги! Пусть внучок тоже поволнуется, решая проблемы своей девки.

Император несколько секунд задумчиво разглядывал супругу, а потом заявил:

– Это ты отлично все придумала, соглашусь… Главное, дешево-сердито, всего один телефонный звонок… Но звонить, Машенька, будут мои люди, и скажут они, что Пафнутьева казнить будут по ходатайству князя Дашкова…

Императрица побледнела, вскочила и сжала кулачки:

– Ты этого не сделаешь, Коля!

– Еще как сделаю, Машенька, – хищно улыбнулся он. – Добро пожаловать в первый ряд, моя дорогая, спектакль обещает быть очень занимательным…

***

Дальнейший вечер субботы я провёл в компании Алексии, Сашки Петрова и приехавшей Кристины Гримальди – Прохор, сразу же после нашего возвращения в особняк, умчался к своей Решетовой, наказав мне никуда из дома не отлучаться. Александр с Николаем тоже укатили в какой-то ресторан и обещали быть только под утро.

Разговор, понятно, крутился вокруг гастролей нашей эстрадной звезды. Потом Алексия перевела беседу на творчество Александра. Я же в беседе особого участия не принимал, думая о том, как дальше быть с моими девушками.

Граф Печорский, дед Михаил и Прохор были абсолютно правы – своих красавиц мне надо было обеспечить до того момента, когда Романовы меня женят. И обеспечить не всякой ерундой типа цацек, шмоток и банковских карточек, а чем-то действительно существенным, то есть недвижимым имуществом и долями в разных компаниях. Но тут вставал другой вопрос: как сделать это правильно и тактично, чтобы мои действия выглядели заботой, а не элементарным отступными?

Выход я пока видел только один: поговорить с девушками откровенно. Да, они могут обидеться, воспринять все так, будто я от них заранее откупаюсь. Скорее всего, так и будет, но потом обида пройдёт, и нам всем станет только легче, тем более что они должны прекрасно понимать свое положение, что подтверждали те слова Виктория после вручения ей банковской карточки.

Может, завтра вечером с ними поговорить? А то с понедельника у меня начнётся учёба, а со вторника правка волкодавов, там мне точно будет не до разговоров. Ладно, утро вечера мудренее, завтра и посмотрю, а еще лучше посоветуюсь с Прохором.

– Лёшка, ты чего такой задумчивый? – отвлекла меня от невеселых мыслей улыбающаяся Алексия.

– Да про всякую ерунду размышляю, с понедельника опять учёба начнётся, а мне ещё хвосты сдавать, которые я за две недели отсутствия успел наделать.

– До завтрашнего вечера ты думать должен только обо мне, – хлопнула она меня по руке. – Иначе я обижусь и больше со своих гастролей так тебе мчаться не буду.

Понятно, что девушка шутила, но…

– Прости, Лесенька, ты абсолютно права, – кивнул я. – До завтрашнего вечера в целом мире для меня существуешь только ты.

– Молодец, – девушка с довольным видом погладила меня по руке.

Тут я обратил внимание, с каким выражением Кристина посмотрела на Сашку, который после этого взгляда тоже кивнул и сказал:

– Девушка, не желаете ли завтра сходить в какой-нибудь ресторанчик?

– Желаю, – удовлетворённо кивнула Гримальди. – Но ресторан выберу сама.

– Конечно, Кристина, – согласился Петров.

Алексия, тоже обратившая внимание на разговор моего друга и его девушки, не удержалась от комментария:

– Сашка, прости, что невольно тебя подставила.

– Ничего страшного, Леся, я все равно планировал пригласить Кристину куда-нибудь сходить.

Тут не удержался уже я:

– И не забывайте про учёбу, а то будете, как и я, хвосты потом подчищать.

***

Весь день воскресенья я, как и обещал, посвятил Алексии. И ничего, что с территории особняка мы с девушкой так и не вышли, зато вдоволь навалялись в кровати, наболтались о разном, а потом нагулялись в нашем импровизированном лесочке и насиделись на лавочке. Не скрою, что я сам, как и Леся, с удовольствием предавался ничегонеделанию, заряжаясь энергией на будущую неделю.

Прохор, которого опять не было весь день, появился только к пяти часам вечера, и я сразу же решил обсудить с ним ситуацию с девушками.

– Может, мне сегодня с ними переговорить? Алексия как раз дома…

– И что ты им скажешь? – усмехнулся воспитатель. – Красавицы, я решил подумать о вашем будущем? Скоро вы получите много денег и недвижимости? А теперь целуйте меня и пойдем скорее, устроим на радостях тройничок? Так, что ли?

– После твоих слов идея кажется уже не такой классной, – признался я. – Чего делать-то, Прохор?

– Сначала надо все приготовить, я имею в виду имущество и деньги, а потом просто поставить Викторию с Алексией перед фактом, мол, забирайте бумаги, теперь это только ваше. Вот это будет жест, Лешка, – хмыкнул воспитатель. – Они, конечно, поломаются для вида, а потом сами тебе устроят такой тройничок, который ты не скоро забудешь!

– Спасибо, Прохор! – улыбнулся я. – Надо будет на следующей неделе с моим управляющим по этому поводу встретиться. И еще… Ты не будешь против… Нет, не так! Ставлю тебя перед фактом, Прохор, что хочу и тебе передать в собственность часть имущества Гагариных. Будешь у нас завидным женихом.

– Отказ принимается? – прищурился он.

– Нет, – помотал головой я. – Ты мне самый близкий человек, я обязан о тебе позаботиться в любом случае.

– Одно условие, Лешка. Этот вопрос ты согласуешь с отцом, как и размер имущества. Договорились?

– Согласую, – с облегчением выдохнул я.