Прошло два года. На работе у Михаила случились давно ожидаемые перемены. Начсектора Раков ушел на пенсию вместе со своим приближенным сотрудником и Михаил, при поддержке профкома, занял должность начальника сектора с окладом в 240 рублей. Конечно, не бог весть что, но ему едва минуло тридцать лет, и это был хороший результат для приехавшего на учебу из провинции в столицу и не имеющего связей, одинокого молодого человека.

На освободившиеся в секторе вакансии, он пристроил своего сослуживца Николая. Взял молодого специалиста – выпускника академии и взял переводом, по протекции директора, сотрудника соседнего отдела, хотя такие переводы внутри НИИ не поощрялись и даже запрещались: легче было перейти в другое подразделение через увольнение, чем переводом по согласию начальников отделов.

Хорошего и грамотного сотрудника его начальник не отпустит, а плохого никто не возьмет в другое подразделение. Цена каждого сотрудника была хорошо известна в НИИ всем начальникам.

Проведя комплектацию и подбор сотрудников, Михаил имел теперь возможность заняться написанием своей диссертации: не самому, конечно, а с помощью сотрудников, которым можно было поручить разработку темы, подбор материалов и их оформление взамен на данное им повышение в должностях и зарплатах. Такая практика была принята в столичных НИИ: заняв начальствующее место заставить своих подчиненных работать на себя за счет государства.

В каждом столичном НИИ ответственность за работу и её результаты возлагалась на исполнителей, которые так и назывались: ответственный исполнитель, а если результаты работы оказывались удачными, то поощрения в виде премий и наград доставались директору и начальнику ответственного исполнителя, хотя кое-какие крохи перепадали иногда и рядовым работникам, обеспечившим успех дела.

Михаил с помощью тестя, который наконец-то решил помочь зятю в науке, составил план своей диссертации и, распределив задания между своими подчиненными, уехал в отпуск на родину к матери, одиноко проживающей в поселке.

Отца не было в живых уже много лет, сестра, которая и позвала мать сюда на жительство, умерла тоже одинокой, а больше никаких родственников у матери в поселке не было.

Решение Михаила съездить к матери было связано с его повышением в должности. Теперь можно и прихвастнуть среди знакомых посельчан своим московским положением, конечно, без подробностей. Как и все посредственные люди, Михаил был тщеславен, но скрывал это.

Сана, как всегда, в отпуск с ним не поехала, да он и не предлагал. К этому времени, они окончательно обособились в личной жизни – даже перестали вступать в отношения: по-видимому, Сана нашла утешение где-то на стороне, что при её занятиях репетиторством учеников английскому языку было совсем нетрудно.

Она говорила, когда считала нужным, что идет на дом давать уроки, а если ученику лет сорок, то это детали и ещё вопрос: кто из них и чему учит на этих уроках. Но Михаил и не интересовался такими подробностями – положение брошенного мужа его вполне устраивало, и он надеялся, как и Сана, завести связь на стороне, но так, чтобы не узнал тесть.

Однако, и для тестя у него теперь были аргументы: с год назад, Сана вступила в переписку с отцом своего ребенка, который проживал в Израиле. Михаил случайно увидел письмо, вынимая газеты из почтового ящика, и догадался, что это тот самый Илья, о котором писала Инна, боевая подруга Саны по московским годам их разгульной жизни.

С тех пор, он неоднократно видел письма из Израиля в почтовом ящике, но не забирал их, а обыскав квартиру в отсутствие Саны, нашел целую пачку этих писем и узнал, что отец ребенка Саны приглашает её приехать: погостить вместе с сыном или, если это невозможно, то пусть она даст ему вызов и он сам приедет в Москву, чтобы увидеть своего сына и обговорить своё участие в его судьбе.

Михаил знал, что тесть ничего не ведает об этой переписке Саны с Израилем, потому что у него могли быть из-за этого неприятности на работе. В те годы, евреям разрешалось уезжать на постоянное жительство за границу с лишением их советского гражданства, но связь с уехавшим наказывалась, особенно в научных учреждениях и, особенно, для руководителей, а тесть был и ученым и руководителем.

Поиски разумной женщины для постоянной связи на стороне, Михаил отложил на потом – после отпуска.

Поселок встретил Михаила привычной тишиной и размеренным образом жизни его обитателей. Внешне, поселок сильно изменился: построили новый кинотеатр в центре, главные улицы покрылись асфальтом, хорошие дороги связали поселок с райцентром и далее, а потому, жители поселка могли легко добраться на автобусе или личном транспорте и в район и в край, как здесь говорили.

Из благоустройства, новым было наличие канализации, благодаря чему в центре построили несколько пятиэтажек, да и в домах на две квартиры – подобных квартире матери, их жители стали обустраивать ванные, приспосабливая и утепляя для этих целей чуланы или делая пристройки к дому.

Одинокой матери Михаила, сделать подобное благоустройство было не по силам, и Михаил твердо обещал, через год – два сделать матери ремонт квартиры с обустройством ванной и, конечно, не исполнил своего обещания.

Его мать – Мария Ивановна, год как вышла на пенсию и одиноко коротала время: зимой у телевизора, а летом копаясь в огороде, разбитом на небольшом приусадебном участке, где, бывало, любил поработать и отец.

В первые дни приезда, мать сводила Михаила на поселковое кладбище, на могилу отца. Могила отца была тщательно ухожена, с железной пирамидкой, вместо памятника, крашеной суриком, которую изготовили второпях в автоколонне такие же шофера, как и отец. Мать хотела настоящий памятник из камня, но средств на его изготовление и установку у неё не было, а к Михаилу мать даже не обращалась, зная его непростое положение в Москве.

Михаил положил пару цветков на могилу отца и твердо пообещал матери, вскоре установить хороший памятник, что исполнил, но много позже и неожиданно, даже для себя.

В этот свой приезд, Михаил много похвалялся матери о своих успехах в Москве, много обещал, а мать молча и грустно слушала своего сына: она ждала внуков и хотела жить вблизи сына – но именно этих обещаний мать так и не услышала от Михаила за всё время его проживания на родине.

Михаил же, воодушевленный своим успехом в Москве, бродил по поселку, навещал своих бывших одноклассников, из тех, кто ещё оставался в поселке и даже навестил своего приятеля Юрия, который окончив заочный институт, работал в ближнем совхозе уже в должности главного инженера хозяйства.

Впрочем, встреча друзей была краткой: Юрий был занят подготовкой техники к осенней уборочной страде, а дома его ждали жена и двое маленьких сыновей. Юрий просил Михаила остаться до вечера, когда он освободится и сможет спокойно посидеть с другом, поговорить и вспомнить детство, а переночевав у него, Михаил сможет утром вернуться в поселок – машину ему Юрий обеспечит. Но Михаил не захотел остаться и, побеседовав с часок, он маршрутным автобусом вернулся в поселок.

Приехав к другу детства похвалиться своими столичными успехами, Михаил увидел взрослого уважаемого человека, целиком поглощенного работой и имеющего хорошую семью с детьми, авторитет у подчиненных и твердое положение в крупном совхозе, где трудилось более тысячи человек. А у него в Москве всего пять человек в подчинении с непонятными обязанностями, и он приехал сюда хвастать своими успехами, что было совсем неуместно.

Днями стояла жаркая погода, и Михаил проводил время на пруду, одиноко загорая под солнцем на расстеленном у самого берега покрывале, которое, как он помнил, в детстве брала с собой мать: в их приезды на пруд вместе с отцом в выходной день на мотоцикле на это самое место. Сейчас, в будние дни взрослых на пруду не было – люди занимались работой и усадьбой, а стайки ребятишек прибегали на пруд, купались и убегали, как и он в детстве, по каким-то своим и, безусловно, важным делам.

Повалявшись у пруда, он возвращался домой, где мать потчевала его на обед окрошкой на домашнем квасе и каким-нибудь мясным блюдом: чаще всего котлетами с картофельным пюре на гарнир. Послеобеденный отдых он проводил на диване в бывшей своей комнате, где мать поставила телевизор, который уже много лет заменял ей домашнее общение с родственниками, которых не было.

Полежав пару часов на диване и переждав дневную жару, Михаил обычно, шел прогуляться в центр поселка городского типа, как он именовался по статусу в официальных бумагах, в том числе и в его свидетельстве о рождении.

Мать поручала ему сделать кое-какие покупки продуктов, которые можно было сделать и в ближайшем магазине, но Михаил шел в центр поселка в универсам, вспоминая, как он гонял в детстве по поселку на велосипеде, упиваясь скоростью и ветром. Однажды, он так разогнался, что не справился на повороте и с размаху врезался велосипедом и головой в телеграфный столб на обочине.

От удара головой он потерял сознание: к нему подбежали прохожие, приподняли и посадили на скамейку у дома, а он, обводя их помутневшим взглядом, бормотал что-то о сломанном велосипеде и чтобы не говорили его родителям об этом происшествии. В итоге, всё обошлось: он не получил серьезной травмы головы или сотрясения мозга, а погнутое велосипедное колесо ему отремонтировал старший брат соседского приятеля, с которым они и гнали на велосипедах в тот день.

Сейчас среди мальчишек, велосипед стал не так популярен, как в его детстве, а взрослые предпочитали мотоциклы и автомобили, которые были, наверное, в каждой второй семье их поселка.

Покупая продукты по заказу матери и в небольших количествах, Михаил обратил внимание, что цена многих товаров здесь была выше, чем в Москве, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Мать пояснила ему, что большинство товаров здесь реализуется через местную потребительскую кооперацию, которая свои товары продает с наценкой около 25% к розничным государственным ценам. Но в магазинах бывают и товары по государственным ценам, только их надо застать, потому что большинство жителей стремятся купить именно по государственным ценам, а не потребительским.

Так, сельские жители, которые кормят горожан, сами приобретают продукты питания, в основном, по повышенным ценам через кооперацию. Такая же ситуация была и с промышленными товарами, но заработки сельчан вполне компенсировали их неравенство с горожанами относительно цен на потребительские товары и продукты.

Дело в том, что в стране СССР все годы его существования проводилась политика единых цен для всех регионов и республик страны, с небольшими наценочными коэффициентами для отдаленных районов Дальнего Востока и Крайнего Севера, где применялись наценочные коэффициенты и для зарплаты всех категорий работающих.

Поэтому, все работающие были в равных условиях, кроме сельских жителей, где единственный магазин на деревню принадлежал потребительской кооперации и, соответственно, торговал по ценам этой кооперации.

Михаил, не обращая внимания на цены покупал продукты потребительской кооперации, чем вызывал неудовольствие экономной матери. Она привыкла жить долгие годы, после смерти мужа, на небольшую зарплату бухгалтера автобазы, куда перешла из кооперации, и где работал шофером отец Михаила, до нелепой гибели, врезавшись на своей легковой машине в трактор, который управлялся пьяным трактористом.

В итоге, мать стала сама ходить в магазин до конца пребывания Михаила на родине, к которой, впрочем, он не испытывал особенной привязанности, считая себя москвичом.

Вечерами Михаил ходил в новый кинотеатр, который построили после его отъезда на учебу, неподалеку от старого кино, куда он бегал мальчишкой и подростком в воскресенье на детские и юношеские фильмы.

Посещение кино оставалось традицией посельчан на протяжении многих лет. Телевизоры были в каждом доме и квартире, но ТВ ещё не застило свет в окошке и не стало единственным средством досуга людей здесь в поселке, а потому, большинство жителей регулярно ходили в кино на все новые фильмы.

Особенным успехом пользовались индийские фильмы с песнями и плясками и всегда благополучным завершением мелодрамы для её участников. Такой фильм шел два – три дня или больше, пока все желающие не посмотрят его. Сеансов было три: в пять, семь и девять часов вечера. На пятичасовой сеанс ходили подростки и пожилые, на семь часов – молодежь, а на девять часов, в основном, семейные пары.

Перед каждым сеансом площадь перед кинотеатром заполнялась людьми, прогуливающимися в парке и угощавшимися мороженым и лимонадом, которые продавались в двух киосках, а после сеанса зрители не торопясь расходились в разные стороны, иногда обсуждая с попутчиками – соседями просмотренный фильм.

Но ТВ сериалы уже отвлекали часть сельчан от посещения кино: в восьмом часу, обычно, начиналась очередная серия, а поэтому, и на семь и на девять часов нельзя было сходить в кино, не пропустив сериал. Так ТВ, постепенно отучало людей от кино, рассаживая их по диванам в домах и квартирах перед экранами телевизоров.

Во время отпуска Михаила, сериалов на ТВ не наблюдалось и в теплые летние вечера, народ, как и прежде, во времена его юности, толпился вечерами у кинотеатра, а молодежь в субботний вечер, выйдя из кино, устремлялась в парк на танцплощадку, где местный ансамбль играл и пел модные песни.

Михаил зашел как-то вечером на танцплощадку, постоял в сторонке и убедившись, что он практически единственный здесь взрослый среди подростков, и юных пар, потихоньку ретировался с этого места развлечений юных сельчан.

Иногда, прогуливаясь перед кино, Михаил встречал своих одноклассников и знакомых с которыми вступал в короткие беседы о житье – бытье здесь и у него в Москве. Оказалось, что местная жизнь сельчан более насыщена, чем у него в Москве различными мероприятиями: кино, клуб, стадион и гости.