Зададимся следующим вопросом. Имеют ли известные нам законы физики какие бы то ни было намерения? Боюсь, что сама его постановка как таковая бессодержательна по определению. Они просто существуют, и если куда-то нас и заводят, то лишь потому, что в уравнениях присутствуют разные переменные. Скажем, энтропия возрастает не оттого, что ей так хочется – у неё в принципе нет желаний – или вследствие того, что кто-то или что-то нарочно создало её ради выполнения каких-то своих задач – Бог? инопланетяне? мировой разум? – а в силу того, что устройство и материи, и самой Вселенной таковы, что иначе и не могло быть – и, кстати, об этом как раз и говорят константы. Понятно, что, обладая неудержимой фантазией, некоторые не перестанут верить в то, что и у неё – и у, естественно, много чего ещё – есть своя цель, а из-за того, что вы-сами-знаете-чьи пути неисповедимы легко и непринуждённо в голову приходит идея о том, что всё происходит не зря. Но с таким объяснением мы попадаем в порочный круг, который я бы назвал аксиоматичным мышлением. Суть его состоит вот в чём.
Если в силу тех или иных причин мы делаем какие-то допущения относительно сути бытия – например, о существовании Бога, конечной цели, телеологичности всего и вся, будущей победы добра над злом, я ещё коснусь этих вопросов в дальнейшем, пока же удовольствуюсь их неполным перечислением – то мы попадаем внутрь капкана, из которого больше никогда не сумеем выбраться. Так случается потому, что эти самые предположения неизбежно станут всплывать всякий раз, когда нам потребуется дать некий решительный и недвусмысленный ответ о том, что является отправной точкой. И, как нетрудно догадаться, именно аксиомы и окажутся в её роли.
Проблема с ними состоит в том, что доказать их в принципе нельзя. Что-то может казаться нам самоочевидным, другое – лежащим на поверхности, а третье – явно данным, но ничем из этого они не являются. Рассмотрю один пример – намеренно несколько вызывающий, и да, я вернусь ниже к нему и прочим, с ним связанным моментам, когда буду говорить о человеческой физиологии – а именно так называемый фазовый переход. В других своих работах я уже указывал на проблематичность наличия любых абсолютов, тут же я просто разовью свою мысль. Итак.
Как должно быть известно всем из школьного курса по физике вода – и не только она – может принимать три состояния – жидкое, газообразное и твёрдое. Если же мы начнём воздействовать на неё с помощью температуры, то сумеем заставить её переходить из одного в другое. Но так ли это на самом деле? Скажем, всякий, кто наблюдал, как она закипает, подтвердит вам, что нет какого-то одного момента, который бы точно и без сомнений отделял её ещё не булькающую от уже такой. Смена занимает какой-то промежуток времени, и нет того мгновения, которое бы было бы кардинальным, последним, решающим.
Кроме того, вода в горах кипит при меньших по сравнению со ста по Цельсию градусах, из чего довольно резонно предположить, что при высоком давлении температуру нам придётся поднять тоже. Но всё это, возразите вы, не имеет никакого отношения именно к фазовым переходам. Я приведу ещё одну иллюстрацию, а затем докажу, что связь не просто есть, но она кричащая.
Многие из нас в курсе, что одной из характеристик воды и других жидкостей является их вязкость. Патока и пиво отличаются друг от друга среди прочего именно этим. Во многом дела так обстоят потому, что смотрим мы на всё это с точки зрения конкретного масштаба. Люди состоят из значительно большего числа молекул, а, значит, видят их не по отдельности, а как минимум группами, из-за чего та же вода представляется нам текучей и уж точно нисколько не вязкой. Но в том-то и дело, что для созданий поменьше, вроде бактерий или вирусов, она именно такая – кстати, стекло тоже течёт, но очень медленно. Так какая она на самом деле?
Может быть, ради каких-то практических или других целей нам и удобно рассматривать именно три состояния вещества, но на фундаментальном уровне оно остаётся самим собой. Да, лёд визуально сильно отличается от воды и от пара, и все они между собой, но все трое состоят из одних и тех же молекул. Я не говорю о том, что её свойства не меняются – это бы противоречило здравому смыслу и очевидности – но в том-то и дело, что это для нас вещи становятся несхожими почти исключительно потому, что мы так на это смотрим, да и, кроме того, её замерзание тоже не происходит одномоментно, но занимаем какое-то время.
С теми абсолютами, которые были приведены в качестве примеров, всё обстоит ещё более печально. Воду мы хотя бы в состоянии кипятить или охлаждать, или вовсе её не трогать, т.е. получить пусть и несколько антропоморфные, но всё-таки зримые результаты, с Богом же или Мировым Духом такие фокусы не проходят. Да, мы способны постулировать то-то и то-то, но нет, доказать мы это не можем.
Возвращаясь к законам мироздания, это означает следующее. Во-первых, это мы, а не кто-то иной, вывели их. Тот же пар и простая вода для созданий гораздо меньше нас, скорее всего – потому что знать наверняка это нельзя – представляются одинаковыми или очень похожими. Лёд, разумеется, отличается и от того, и от другой, но вряд ли именно кардинальным образом. Вполне вероятно, что для них он не существует в принципе из-за того, что оказавшись в нём, их жизнедеятельность прекращается, а, следовательно, его для них нет вовсе. Т.е. всегда надо иметь в виду, что наш взгляд на вещи далеко не единственный, а оттого и не обязательно верный или истинный.
Во-вторых, если мы принимаем максимально жёсткие и строгие оценки соответствия наших гипотез о действительности ей самой, то мы должны оставить любые попытки по выведению универсальных законов. В таком случае мы не вправе говорить что-либо о том, что нам предшествовало, а также о том, что будет после нас. Всё, что нам доступно – это сегодня, в котором мы можем проводить те или иные эксперименты, доказывающие нашу текущую правоту, и только её. Выходить же за рамки этого не то, чтобы строго, но начисто запрещено.
В-третьих, согласно теореме неполноты К. Гёделя любая формальная система не поддаётся полному своему описанию при применении её собственных элементов и в рамках её категорий и понятий. Выражаясь иначе, мы не способны подняться над системой для того, чтобы её понять. С одной стороны, это вроде как свидетельствует в пользу замысла, потому что открывает простор для спекуляций на тему более высоких уровней сознания или разума, но с другой – наоборот, закрывает для нас эту возможность. Поэтому присмотримся к ней повнимательнее, тем более что она идеально вписывается в то, о чём тут идёт речь.
Если мы применим данную теорему в отношении неё самой, мы получим бесконечно расползающиеся и не имеющие никакого желания прекратить это делать дополнительные реальности. Так, скажем, если в нашей системе координат присутствует Бог, то требуется ещё более высокое существо, которое бы Его объясняло. Последнее, в свою очередь, нуждается в новом уровне понимания, а, значит, Ему необходимо наличие ещё более могущественного создания, чем то, которое оно в себя уже включает. И так далее, и тому подобное. Остановиться где бы то ни было не получится. Даже ссылки на трансцендентность Бога никак не помогают, потому что только указывают на систему, стоящую над и вмещающую в себя нашу, но не ту конечную, которая всем так нужна. Если же мы отказываемся от поисков, то лишь признаём, что смысла нет, но мы его выдумали.
Это очень похоже на то, что пытались сделать многие, а среди них – Ф. Аквинский, когда объявил Бога последней причиной всего сущего. Проблематичность такого решения указана в предыдущем абзаце, поэтому есть основания к тому, чтобы посмотреть на другую часть уравнения подобного рода утверждений, а именно должна ли она быть, либо нам так хочется – а это далеко не то же самое, что и её действительное наличие?
Как и, наверное, большинству мне очень тяжело говорить о том, что ничего абсолютного нет. Бессмысленность всего и вся, которая является неизбежным результатом такого признания, не может не удручать и не обескровливать. Тем не менее – и ниже будут рассмотрены пусть и не универсальные, а хотя бы просто конъюнктурные решения данного затруднения, но не проблемы – нужно доводить дело до конца.
Как уже указывалось, если последовательно применять теорему К. Гёделя, мы попадаем в бесконечно расширяющуюся спираль всё новых и новых реальностей, из которой попросту нет выхода. В теории струн добавляют дополнительные измерения, в нашем случае мы вынуждены создавать всё более могущественные субстанции или сущности без надежды когда-нибудь уткнуться, наконец, в стену или предел. Но давайте спросим себя, а где здесь проблема?
Нам прекрасно известно, что наши возможности и способности довольно сильно ограничены, но это не мешает нам познавать мир так, как мы и в состоянии это делать. Мы живём довольно короткий промежуток времени, и это не останавливает нас и не приковывает к дивану с тем, чтобы даже и не пробовать. Наконец, даже среди всего потенциально для нас доступного мы получаем лишь ничтожную долю всего этого разнообразия, но при этом не жалуемся и не ропщем, но, напротив, исполнены благодарности – непонятно, правда, кому или чему.
Где тогда, спрашивается, камень преткновения с тем, что мы не способны отыскать – на принципиальном уровне – конечную причину всего и вся, тем более что её и нет? Пусть она маячит манящим горизонтом, как и многое другое на в наших жизнях, но это само по себе нас прежде нечасто останавливало, если не вовсе придавало сил и заставляло двигаться вперёд – ради ли будущего или по каким-то иным соображениям. В конечном счёте наличие ответа означает завершение пути, а это как раз то, чего мы так не хотим.
И, между прочим, если Бога нет, то позволено далеко не всё, потому что отныне следит за нами не Он, а окружающие нас, которые куда более опасны и требовательны, чем некто, кого ни увидеть, ни ощутить, ни услышать нельзя. Те, кто ближе к нам, напротив, настолько осязаемы и материальны, что хотя бы одно это способно удержать нас от совершения того, что непозволительно, запрещено, порицаемо, осуждаемо и наказуемо в их глазах. Впрочем, я ещё вернусь к этому вопросу.
Несмотря на то, что математика оперирует разными – действительно есть те, что больше, и те, что меньше – бесконечностями, она не в состоянии выйти за пределы осуществимого с её помощью, потому что является таким же порождением разума, как и мифы, сказки, феи, ангелы и демоны. Нам нравится думать, что у всего и вся есть своя причина, но далеко не всегда – а на самом деле весьма редко – так оно и есть. И всё-таки существуют ещё представления о сингулярности, которая очень близко подходит на роль последнего импульса или толчка. Как быть с ней?
Она бывает, условно говоря, двух видов. В первом своём обличье она, как предполагается, запустила так называемый Большой Взрыв, который и породил населяемую нами Вселенную. Разумеется, у нас нет знаний о том, что его запустило, и вряд ли – эту оговорку всё же стоило бы оставить, но не из-за желания найти конечную причину, а в силу неопределённости будущего – они у нас когда-нибудь появятся. Есть гипотеза, согласно которой ложный вакуум – с огромной энергией – стал истинным – с низкой. Она, однако, не объясняет, почему это произошло и что к этому подтолкнуло, а также откуда он сам возник.
Второй облик сингулярность принимает тогда, когда – в свете современных представлений, но это не обязательно так и есть – достаточно крупная звезда коллапсирует в саму себя и превращается в чёрную дыру, в которой, как тоже считается, как раз и наблюдается – метафорически выражаясь, потому что ни увидеть её, ни вообще как-то осмотреть это у нас не получится – нечто подобное – да, и Солнцу это не грозит, оно слишком маленькое. Что там происходит неизвестно, но ясно лишь то, что у неё появляется горизонт событий, излучение и некая совершенно не такая, какая у нас физика – всё это тоже предположительно и теоретически, ведь эксперименты с ней провести, по крайней мере сегодня, не удаётся. Существуют и другие её, аллегорические и иносказательные формы, но нас они пока не интересуют. Тем не менее, вопрос остаётся – что с ней делать?
Здесь есть несколько проблем, которые бы стоило озвучить. Первая. В силу грандиозности как пространственных, так и временных масштабов изучаемых явлений проверить даже наши догадки, не говоря уже гипотезы, выкладки и модели относительно обеих личин сингулярности не представляется возможным. Это не означает, конечно, того, что они ложны, но указывает лишь на их косвенный и спекулятивный характер, а этого довольно мало для того, чтобы делать какие угодно выводы. Я понимаю, что так вопрос не решается – т.е. указанием вроде «сам дурак» – поэтому следующая трудность.
Не кажется ли вам удивительным или просто совпадением то, что оба типа сингулярности так или иначе связаны с тем, как устроено всё мироздание – по-другому, разумеется, и быть не могло, но всё-таки? Так, в центре почти каждой – скорее всего всякой – галактики имеется чёрная дыра, вокруг которой та и вращается. А Большой Взрыв столь же таинственен, как и судьба достаточно крупных звёзд, когда они сжимаются до таких размеров, что известная нам физика перестаёт, по всей видимости, работать. Т.е. смысл состоит в том, что они не являются чем-то запредельным, но вполне себе соответствуют всему тому, что мы не считаем ни странным, ни из ряда вон выходящим, но, напротив, полагаем за норму, только подкрепляющую наши представления о Вселенной.
И третья. То, что мы не понимаем, что происходит или имело место быть в соответственно чёрных дырах и в момент – хотя времени тогда ещё не было – Большого Взрыва, само по себе говорит лишь о силе – вернее слабости – нашего интеллекта, но ничего о природе вещей. Если, скажем, у нас в голове не укладывается, как могут соседствовать и даже взаимно поддерживать, как нам кажется – помните всегда об особой физиологической точки зрения – противоречащие друг друга силы ли, предметы, явления, то это совершенно ничего не сообщает о них, но громогласно кричит о нас. В конечном счёте, мы можем банально оказаться неправы либо по поводу одного, либо в отношении иного, а то и в обоих направлениях разом.
Всё это, но в особенности второй пункт, ясно указывает на то, что нечто потустороннее, видимо, придумывается нами, а не существует в реальности. И как нет неких переходов количества в качество, так, с большой долей вероятности, нет и некой особой сингулярности, которая ставит всё с ног на голову. Наоборот, всё и вся в этом мире может быть – но не обязательно именно нами – объяснено и понято, тот же факт, что мы пока до этого не доросли, говорит лишь о том, что мы не такие умные, как нам нравится думать, а потому стоило бы пересмотреть собственную самооценку – потому что вердикта со стороны мы до сих пор не выслушивали, а полагались лишь на своё мнение – которая, наверное, слишком завышена и не соответствует действительности.
Опять же довольно легко сфабриковать какую-то заоблачную сущность, которая бы всё и расставляла по своим местам, но это хотя бы нечестно и лишь выдаёт нашу слабость за нечто возвышенное и нам недоступное. Постулируя конечную причину мы только отстраняемся от проблемы, но никак её не решаем. К тому же не так уж и тяжело жить с осознанием того, что далеко не всё – а на самом деле очень мало чего – даже осуществимое нами в принципе мы испытаем на себе, а потому и не стоит городить стены там, где они не нужны. Как бы то ни было, но давайте опять вернёмся к осмысленности законов природы и их предполагаемой интенциональности.
Взглянем на них со следующей стороны. Те, кто постулирует центральное место человека в космосе на самом деле не настолько неправы, как может показаться на первый взгляд. Бесспорно, полагать, будто люди являются венцом и пупом всего и вся несколько наивно, особенно учитывая размеры Вселенной. Тем не менее, будучи бесконечной – по крайней мере изнутри – она по определению не имеет нулевого меридиана, а потому в принципе на эту роль сойдёт абсолютно любая точка в пространстве, включая и Землю.
Все это, конечно, не означает того, что существует некая ось, вокруг которой вращается всё мироздание. Т.е., разумеется, мы вправе назначать на эту должность те места, какие нам только захочется, но сама по себе эта операция – а равно и её результат – будет бессмысленной с самого начала, ничего не прибавив, но и не убавив, потому что она даст нам лишь конвенциональный центр, объявленный нами самими, а это не равносильно тому, чтобы и вправду его обнаружить. Впрочем, остаётся ещё одна возможность несколько исправить наше положение. Её суть состоит в том, чтобы вычислить – или просто указать – ту точку, в которой и произошёл Большой Взрыв.
Вполне резонно предположить, что был его эпицентр, из которого в дальнейшем материя распространилась по всем направлениям – вследствие того, что сопротивления не было, расстояние во всем стороны должно быть одинаковым. Фоновое излучение показывает, что с момента начала всего и вся прошло что-то около четырнадцати миллиардов лет. Отталкиваясь от, условно говоря, краёв Вселенной мы теперь в состоянии достичь её ядра. Увы, но и при таком взгляде на вещи обнаруживаются серьёзные и, надо заметить, неразрешимые проблемы.
Начать следует с того, что подобная логика в принципе ущербна. Те взрывы, которые мы актуально наблюдаем на Земле и гораздо реже где-либо ещё, не похожи на то, что случилось в нулевой момент. Тогда материя – а с нею и время – не разлеталась, но создавалась, и как это происходило никто не знает. Существующие космологические теории в лучшем случае имеют дело не с самым началом, но с тем, что было спустя – неважно насколько скоро. Т.е. именно само творение они и не описывают. Это и неудивительно, учитывая, что мы находимся внутри системы, а, значит, априори не способны выйти за её пределы, что необходимо для того, чтобы понять, что же стряслось с той – теми, тем? – субстанцией, а не с нынешней. Наши модели неизбежно принадлежат нашему же миру, а потому имманентно неполны и однобоки.
Вторая проблема. Если конфигурация, скажем, галактик нам известна, то мы ничего не можем сказать относительно именно бесконечности, которой и является Вселенная. Одно дело двигаться от края того же Млечного пути к его центру, и совсем другое пытаться делать то же самое, но уже в масштабах всего. У бесконечности нет конца, оттого она так и называется, а потому искать его не просто сложно, но и бессмысленно. И ровно та же логика касается и её ядра – его в принципе нет, несмотря на то, что нам, вероятно, хотелось бы обратного.
Третья. Как уже указывалось, современная физика не в состоянии объяснить и понять, что же происходит внутри чёрных дыр. Если оба типа сингулярности представляют собой одно и то же – а это не обязано быть именно так – то в момент – плохое слово, но здесь вообще любое неуместно – Большого Взрыва случилось то, что нынешние законы описать не способны по принципиальным соображениям. Это же, в свою очередь, означает, что наши представления о подобных событиях ложны, и у нас нет никакой возможности как бы то ни было их исправить или откорректировать.
О проекте
О подписке