С осознанием этой мысли в Академии открыли три кафедры: Науки, Магии Ши-Ян и Науки Ши-Ян. Первые две были ясны и, не побоюсь этого слова, примитивны для преподавателей заведения – все прекрасно представляли, как работает и наука, и магия. Но с третьей кафедрой… С ней всегда было тяжело. С ее открытием, очевидно, поспешили. Процесс обучения наступал на пятки процессу новых открытий, делающихся на основе магии и науки. Было сложно за всем поспевать… Учебная программа на этой кафедре составлялась буквально во время учебного года – порой едва ли не за неделю. Долгое время я не могла понять, к чему такая сумасшедшая спешка, ведь, наверное, следовало сначала полностью исследовать природу Науки Ши-Ян и разобраться в ней как следует, а уж затем и кафедру открывать. А если какие-то ошибки были сделаны, а материал уже пройден? Переучивать студентов? С этой претензией многие учителя Академии наведались к нашему директору. Он все понимал. Но сказал, что выбора у него не было: в то время начали открываться первые – после нас – магические заведения со своими свежими идеями и громкими речами о собственной неповторимости – им нужно было привлекать потенциальных студентов. Наши рейтинги начали сильно сбиваться, учеников с каждым годом становилось все меньше. Связь Ши-Ян с наукой стала козырем для Академии – к счастью, никто среди других магических школ не мог связать волшебство с наукой. И наш директор заявил на весь магический мир, что Академия Ши-Ян тесно сотрудничает с наукой, а ее уникальный вид магии является неотъемлемой частью научного мира. Это заявление всполохнуло всех и каждого – начался поток журналистов, «засланных казачков», бесконечные очереди коллегий из других магических заведений у наших дверей, желающих поговорить с директором… А на тот момент нашими профессорами были сделаны легендарные открытия и потрясающие исследования, которые нам пришлось скрывать изо всех сил. Мы ясно понимали: любое общение извне сулило утечкой информации. Открытия у Академии имелись достаточно неожиданные и местами страшные. Попади они в руки другим, началась бы паника. Страх охватил бы как магический, так и обычный мир. Поэтому наш директор отказывал в интервью, беседах и встречах девяноста пяти процентам журналистов, директоров других школ и всяческих колледжей. Тогда Академия стала крайне таинственным и непубличным местом, главным предлогом которой служила функция взаимосвязи магии с наукой – уникального, по сути, явления. Так что с тех пор наша закрытость и сделала нас популярной. Всем хотелось знать, как же нам удается сотрудничать с наукой, и рейтинг только возрастал.

Тем не менее, желание всех обогнать сыграло с нами злую шутку. На кафедре Науки Ши-Ян имелась тайная лаборатория, куда студентов не пускали. В ней разрабатывались новые теории, правила и законы. Ставились опыты. В том числе существовала ветка возможной гибридизации животных естественным образом. Задача звучала так: опытным путем доказать существование явления «естественная гибридизация» на примере животных. Но учитывая тот факт, что естественная гибридизация в животном мире была давно доказана, Академия решила сделать акцент на мифических животных – тех, кого никто вроде бы не видел, но о которых складывались многовековые легенды. За основу было взято существо из японской мифологии под названием «амикири». Амикири считались ракообразными духами – ёкаями – небольшого размера с красным прочным панцирем и клешнями как у краба. Опять же, обращаясь к японской мифологии, амикири не представляли особой угрозы для людей. Их единственным предназначением было резать сети. Впрочем, другими людьми считалось, что амикири могли нагнать на рыбаков нищету: срезав сеть, они могли сделать так, что рыба не будет попадаться ни в одну другую сеть, и рыбак бы умер от голода.

Одно могу сказать точно: в семнадцатом веке директор лично имел честь видеть существо, по описанию очень похожего на амикири. В 1652 году директор взял это существо к себе, назвал Котиком и держал в своем кабинете как домашнего питомца. Вскоре оно скончалось – прожило месяца два. Его скелет директор оставил – словно знал, что спустя триста лет для науки пригодиться. И вот, полтора года назад профессора Академии попросили скелет питомца у директора и провели свои исследования. Вот, что они установили.

Этот вид прожил на Земле примерно пятьдесят лет, но затем весьма быстро изничтожился ввиду невозможности репродукции. Наши профессора дали ему официальное название – амикири, тем самым подтвердив его реальное существование. К сожалению, амикири являлись бесполыми существами – правда, в японской мифологии кто-то, все же, считал их гермафродитами – и прожили очень маленький промежуток времени. Сложно сказать, зачем вообще природа их порождала, но, очевидно, она тоже любит экспериментировать.

Итак, Академии требовалось продемонстрировать, что амикири (до того как полностью быть стертыми с лица земли и перекочевать в образ духов из японской мифологии) являлись продуктом естественной гибридизации. То есть гены нескольких животных – в случае с амикири – млекопитающих – в процессе саморазвития потенциально могли обрести единый, скомбинированный из нескольких ген в виде совершенно нового существа…

Задача была поставлена, эксперимент был запущен. За восстановление внешности амикири отвечала определенная группа профессоров во главе директора – он прекрасно помнил, как выглядел его питомец. Впрочем, одного скелета было достаточно для определения внешности… Но неважно. Думаю, директор очень сильно ностальгировал по своему Котику и решил лично контролировать процесс. Группа макетным путем воссоздала облик амикири и после тщательного исследования его природы определила: в процессе естественной гибридизации амикири скомбинировал в себе гены обычного краба, о чем свидетельствовали его клешни, рака, о чем свидетельствовал красный сегментированный панцирь, и птицы, на что указывало наличие клюва.

Чтобы скомбинировать гены трех вышеназванных существ, профессорам требовалось доставить их в лабораторию. Первым принесли краба. Его поместили под стеклянный колпак. На поиски необходимых подвидов птицы и рака потребовалось некоторое время. Запуск эксперимента затягивался. Краба оставили держать в лаборатории под тем же колпаком, никакой угрозы он не представлял.

Тем не менее, на следующее утро, когда птицу и рака нашли, профессора вернулись в лабораторию для долгожданного старта, но к их полнейшему недоумению краб исчез. Стеклянный колпак был разбит в щепки и осколками валялся по всей лаборатории, точно лопнул. Никаких проникновений не обнаружили – взлома дверей не было. Вероятно, кто-то воспользовался магией и прошел сквозь стены, чтобы стащить пропажу, но на лаборатории стояли сильнейшие магические замки. Профессора во главе с директором Академии единогласно сошлись в убеждении, что вором был человек знающий. Но кому был нужен какой-то краб? Самый обычный, несчастный красный краб. Более того, профессора обратили внимание на жуткий переполох в лаборатории, словно кто-то что-то пытался в ней найти. Затем эту версию отбросили, когда в процессе расследования один из профессоров уличил присутствие возмущения внешних полей, обусловленных нестабильным скоплением цезия-133 – химического элемента, определяющего в нашей Академии единицу измерения времени – секунду. Скопление возмущенных атомов цезия-133 было сосредоточено в воздухе в форме плоского овала. Означало это только одно: в лабораторию открыли портал времени.

– То есть… скорее всего, этот краб унесся в прошлое или будущее? – спросил Тара, внимательно слушая долгий и сложный рассказ Сузуму-сан.

– Унестись сам краб определенно не мог. Его кто-то взял с собой, – с уверенностью заявила та. – Собственно говоря, с того самого момента все кардинально изменилось. Я прекрасно помню утро того дня – утро, когда профессора обнаружили пропажу краба и хаос в лаборатории… Поднялась внезапная паника среди учеников первого класса, и никто из преподавателей не понимал, что их так напугало. Все они без исключения бегали по коридорам Академии в ужаснейшей истерике и страхе. Казалось, они увидели смерть. Указом директора нам пришлось ввести их в успокаивающий транс. Увы, эффект транса был очень длительным – около семнадцати месяцев – продолжаясь до сих пор. Ни одна беседа с детьми успехом не заканчивалась, сколько мы, учителя и до чертиков взволнованные родители детей, ни пытались. А попытки совершались только первую неделю, затем директор по неизвестным нам причинам проводить с ними беседы запретил. Решение директора показалось нам крайне неразумным и чересчур противоречивым. Он сильно изменился… С того дня, когда пропал краб, с директором тоже что-то произошло. Он словно сам не свой. Стал грубым, неестественно холодным и безразличным ко многим ранее интересующим его вещам. Поменялись и его предпочтения в еде – на общих ланчах он приходил с другой закуской. Телодвижения, осанка, взгляд, былые привычки… Все это ушло. Понимаете, к чему я веду?

Тара Ямада медленно кивнул.

– В теле директора находится другой человек. – Эта мысль его покоробила. Тара вздрогнул.

Сузуму-сан кивнула. Да так неохотно и мрачно, что Тара отвел напряженный взгляд в сторону.

– Как бы там ни было, персонаж в теле директор очень быстро научился копировать его жесты, любимые фразы, вскоре перешел на любимую еду директора. Таким образом, основная масса учителей, ранее имеющих какие-либо подозрения, практически думать забыла о странностях начальника – оно и понятно: длились эти странности около недели. Однако Кииоши Танака – преподаватель истории – случился единственным человеком из всей Академии, помимо меня, который в полной уверенности считал директора ненастоящим. И вот, мы двое разработали целый план по спасению. Первой и самой логичной мыслью было «вынести сор из избы». Поэтому, только фейковый директор разрешил журналисту сделать репортаж в Академии Ши-Ян – видимо, в целях показательной демонстрации того, что в заведении все замечательно, никаких революций, скандалов и проблем не возникает – мы с Кииоши Танака вызвались по очереди представлять лицо Академии.

Тара, искренне удивленный, решил уточнить:

– Постойте, то есть Кииоши Танака, когда я его интервьюировал, сознательно шел на провокацию? Говорил все те вещи, показывал кабинет, подсобку…? Он знал, что так будет?

– Заметь, Тара-кун, Кииоши ничего особенного не говорил, ничего сверхподозрительного не показывал – он всего-навсего умело расставил акценты на определенных словах и действиях. Разумеется, он рассчитывал на скандал. Как и я.

– Но интервью с вами полтора года назад прошло успешно, без нареканий. Гладко и спокойно, – задумался Тара.

– По нашей с Кииоши задумке, оно таким и должно было быть, – сказала Сузуму-сан. – Скандал обязан был появиться именно с интервьюированием Танака. Он рассчитывал на вашу внимательность, проницательность и смелость. В итоге, он не ошибся. Как и я. К сожалению, ты сам того не зная стал частью очень опасной игры.

На секунду Тара почувствовал себя обведенным вокруг пальца. Он вспомнил вопрос, заданный ему журналисткой газеты «Наука не магия», и звучал он так: не думает ли парень о том, что преподаватель истории Кииоши Танака провернул все специально ради скандала? И Тара с уверенностью ответил, что так не считает.

Теперь, глядя в глаза Сузуму-сан, он был совершенно сбит с толку. Журналистское чутье, которое его никогда не подводило, на этот раз дало сбой – эта мысль заставила Тару пройти через стадию отрицания, гнева и смирения. Похоже, впервые его столь ловко обвели вокруг пальца.

– Я был не больше, чем оружием для выстрела, – растерянно вымолвил он.

– Скорее, пулей, – поправила женщина. – Мне жаль говорить, но после публикации этого интервью мы оба – и ты, и я – не выживем. Держу пари, за нами давным-давно следят. На себя мне все равно – как я уже сказала, моя безопасность не имеет для меня никакого значения. А вот говоря о твоей безопасности… Тут сам решай, Тара-кун.

Она увидела убитый и перепуганный вид журналиста, побледневшего как мука, положила руку ему на колено и негромко добавила:

– Можешь выключить, если хочешь.

Тара молча нажал на кнопку «стоп», и диктофон перестал записывать.

– Хорошее решение, – кивнула она и посерьезнела.

– Почему вы раньше не сказали, что мне грозит опасность? – спросил он настороженно и сунул диктофон в верхний карман красной кожаной куртки.

Сузуму-сан сцепила руки воедино и обремененно вздохнула.

– Потому что ты бесстрашный, Тара-кун. Ты ведь знал, разве нет?

– З-знал? – нахмурился он и мотнул головой. – Знал что?

– Что за это дело придется побороться. Что журналистика требует героизма. Что ты не испугаешься.

Сузуму-сан вопросительно взглянула на Тару и сыграла бровями – мол, неужели она сейчас не права?

– В каком-то смысле да, – пожал плечами парень. – Но меня никто не предупредил об опасности моей жизни!

– О, Тара-кун, – пропела женщина и покачала головой, – ты пока молод и наивен. Очевидно, ты не сталкивался с подобного рода обстоятельствами.

– Какого, черт побери, рода? – вскипел он.

– Когда вся твоя жизнь превращается в борьбу за выживание. У кого-то происходит именно так. Например, у Кииоши Танака.

– Его… его ведь уволили?

Таре казалось, что реальность перевернулась вверх тормашками и каким фактам верить, а каким нет, ему теперь представлялось сложным.

– Да, и мы понимали, что уволят. Директор увидел в нем прямую опасность. Уволил. Теперь в любой момент Кииоши могут убить.

– Убить? – переспросил Тара, ужаснувшись. – Кто?

– Очевидно, директор. Вернее, тот, кто сидит в его оболочке. Ты же понимаешь, зачем Кииоши показал тебе ту подсобку?

– Человек, которому принадлежали все те вещи… Он внутри директора, – изрек Тара, и многое становилось на свои места.

– Совершенно точно, – подтвердила Сузуму-сан, и лицо ее становилось все серьезнее. – Тот самый человек в бегах. Мы давно охотились за ним. И он удачно нас перехитрил: подобрался к Академии ближе некуда.

– Кто он? – недоумевал Тара. – Зачем он прибыл в Академию? Господин Танака говорил о его недобрых намерениях и темном образе жизни… Что-то про зависть и злость.

– Этот человек…

Она повернула голову к мужчине, появившемуся у палатки откуда не возьмись. Выглядел он внушительно и солидно. Не переставая, он смотрел на Сузуму-сан.

– Интересные книги, – промолвил он грубым баритоном. – Не о кулинарии?

Побледнев еще сильнее Тары, женщина помотала головой.

– О кулинарии несколько палаток вниз по улице, – ответила она, сглотнув.

Мужчина буравил Сузуму-сан взглядом до тех пор, пока не направился дальше в полном молчании и не исчез из виду. Тара тут же уставился на нее.

– Что это было?

– Слежка, – поняла Такахаши. – Так и думала, за нами следят. – Она открыла бутылочку с водой, сделала пару глотков, перевела дух и подалась вперед к Таре, заговорив совсем тихо: – Больше нам не дадут поговорить. Найди Кииоши Танака. Выберите скрытное место для беседы. Он поведает тебе остальное.

Тара растерянно развел руками.

– И про краба, и про портал времени…?

– Про все, да, – закивала Сузуму-сан. – Он в Токио. Используй минимум времени на поиски. Все узнаешь. Его жизнь в твоих руках. А теперь ступай.

Тара поднялся со стульчика, почувствовав, как потяжелел. То ли это груз, свалившийся на него столь неожиданно, то ли само его тело действительно стало тяжелее. Он проверил, на месте ли фотоаппарат, диктофон, ручка с блокнотом, и собрался уходить.

– Сузуму-сан? – позвал он, обернувшись.

Женщина, покусывая губу, подняла на него тревожный взгляд.

– Вас же не убьют?

Она сделала тяжелый вдох и пожала плечами.

– Не знаю, Тара-кун. Не знаю. Просто найди Кииоши Танака.

Глава одиннадцатая

ОТШЕЛЬНИК

Глазам своим не верю, – в панике вымолвил Тору, смотря на существо через заднее стекло машины. – Это же, мать его, настоящий краб-акселерат!

Только он был не розовым. Это под светом фар краб казался розовым. Теперь, когда мы его проехали, под светом фонарных столбов он был естественно-красным. Толстая прочная скорлупа, огромные мощные клешни, на которых он медленно перебирался по асфальту, шевелящиеся усики и желтые глаза с черными как ночь глазами, застывшими в одной точке.

Меня охватила паника. Сделала беспомощной, заставила замереть и не двигаться. Мы таращились на гигантского краба с передних сидений автомобиля, точно прилипнув к своим местам. Тору судорожно пытался вытащить мобильный из кармана брюк, в то время как я перевела взгляд на рюкзачок, лежащий на моих ногах. В нем таился нож – тот самый нож, которым мне следовало пронзить краба-отшельника, но я понятия не имела, как это провернуть в присутствии Тору.

– Надо его заснять! – ошарашенно вымолвил он, наставляя камеру телефона на краба.

В округе, к счастью, было совсем пусто – ни единой человеческой души. Свет в высокоэтажных зданиях не горел, за исключением трех окон в доме, к которому направлялся краб. Дорогу он практически пересек и своими клешнями ступал на пешеходную часть.

– Это мой единственный шанс, – сказала я себе под нос.