Реннейр
День прошел словно в тумане. Со стороны искателей это приглашение было знаком вежливости и величайшего расположения, и я не мог поверить, не мог осознать, что нахожусь в Антриме. В городе из легенд.
Он зачаровал каждого, я это видел. Как голодные уличные мальчишки, мы смотрели на головокружительную высоту пещерных сводов и таинственное мерцание ледяных озер, на высеченные из камня скульптуры, такие огромные, что их головы терялись в вековечной тьме. Глядели на вкрапления кристаллов самых разных размеров и форм, на росчерки каменных жил на стенах – они вились подобно клубкам вен, то замирая, то заходясь тревожным пульсом.
Антрим сросся со скалами, был их сердцем. И был горой – монументальной, опасной, до поры до времени спящей, как древний вулкан. Он брал начало от подземных глубин и рвался ввысь, пронзая облака. Площадки без каких-либо заграждений нависали над пропастью, башни из мерцающих самоцветов ловили солнце и рассеивали радужные блики. Искатели не боялись ни холода, ни ветра на вершинах – им помогала родовая магия и сами камни.
Я смотрел на людей, пришедших с равнин в Антрим, видел на их лицах восхищение красотой и величием города, алчность и желание владеть хотя бы частью сокровищ, и страх. Даже несмотря на то, что дети гор ни капли не воины, а убийства противны их натуре.
Мои спутники все равно боялись. Боялись и пытались подсчитать в уме, сколько могут стоить все эти богатства. Несмотря на обилие сокровищ, искатели совсем не баловали себя. Здесь нельзя было увидеть ни золотой посуды, ни пуховых перин, ни прочих предметов роскоши, что так любят холеные аристократы на моей родине. Конечно, дети гор могли себе позволить все это, но предпочитали жить в строгости – такие же суровые, как и камни, что их окружали.
С наступлением ночи покой не пришел. Что-то маячило на горизонте грозовой тучей. Сжимало грудь в каменной хватке, зудело под кожей, будто заноза, и мешало расслабиться.
Сна не было, мысли стучали в висках.
Рывком поднявшись с кровати, я натянул сапоги. Размял затекшие плечи.
– Звереныш?.. – раздался сонный голос Варди. Этот северянин имел потрясающую способность засыпать в любое время и в любом положении. – Куда собрался?
– Проветриться.
Это было ложью. В Антриме, даже в самой глубокой из пещер, была прекрасная вентиляция. Комнаты же гостей располагались на головокружительной высоте, где ветер свистел в незапертые окна и играл музыкальными подвесками из самоцветов – тонко, изысканно, звонко. Как свирельные напевы у нас на равнине.
Их называли Ночными Странниками. Наполненные магией искателей, днем они навевали сладкую послеобеденную дрему, а ночью посылали добрые сны. Как-то я подарил своей женщине такую безделушку, купил на ярмарке у Рорана, одного из старейшин Антрима.
– А я-то думал, спешишь на свидание с симпатичной антримкой, – Варди смачно зевнул.
– Я похож на дурака?
Друг был мастером неуместных шуток, но лучше уж делить комнату с ним, чем с младшим братцем. Из всей делегации отдельной спальни удостоился только лорд, но и на том спасибо. Скальный народ вполне мог устроить нас в замкнутом каменном мешке под предлогом того, что не пристало чужакам шататься по городу. Хотя я уверен, здесь у каждой стены по паре ушей и глаз, а искатели тщательно берегут свои секреты и позволят нам увидеть лишь то, что сами посчитают нужным.
– Не строй из себя недотрогу, Ренн, – пренебрежительно фыркнул северянин. – Уж я-то тебя знаю. Самые ревностные святоши на поверку оказываются отъявленными грешниками. Исключений нет.
– Не тебе судить.
Но Варди упрямо продолжал:
– Что, неужели думаешь, среди них не найдется ни одной горячей красотки? Дочери гор дикие, как степные кобылицы, но такие же страстные, – с каким-то особенным выражением произнес он и прищелкнул языком.
Я усмехнулся. Этот сумасшедший наемник ради своих прихотей готов переступить все мыслимые и немыслимые запреты, наплевать на обычаи и порядки. Мог и соблазнить одну из тех искательниц, что иногда спускаются с гор для торга на ярмарках. Но чаще от Варди женщины шарахались: улыбка, похожая на оскал, шрам через все лицо, ожерелье из волчьих клыков в лучших традициях диких северян.
Хорошие у меня друзья. Колоритные. Как говорят старики, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– Подумай над моими словами. Антримки только с виду суровые, но даже камни можно растопить.
Этот дурак что, издевается? Только горных дев мне не хватает. Я уже не юнец, которому простительно заглядываться на каждое смазливое личико, и в крови которого играет жажда любовных приключений.
– Мне это не нужно.
Я замер у окна, выдолбленного в скале. Камень был теплым, шершавым и живым. По периметру комнаты вились символы, едва заметно переливающиеся в лунном свете – искатели наносили на стены печати, сберегающие тепло, поэтому даже на такой высоте можно не бояться замерзнуть. И дома у них уютные, продуманные, без лишней мишуры и показухи.
Ветер взвыл и швырнул в лицо россыпь дождевых капель. Ночь в горах была капризной и переменчивой, но всегда особенной, полной затаенной магии. Вот и сейчас казалось – что-то грядет. Что-то должно случиться.
Я усмехнулся своим мыслям, вытерся рукавом и посмотрел вниз – туда, где раскинулся город из легенд. Антрим походил на змея, что никогда не смыкает глаз, выслушивает опасность, хранит старые тайны и несметные богатства.
Готов поспорить, старейшины даже спят на мешках с золотом. Да здесь дети на улицах играют с самоцветами, как с ракушками! Только камни и металл – единственное их богатство. В неурожайные годы, когда зерна даже на равнинах не хватает, искатели вынуждены голодать. Золото и рубины в глотку не засунешь.
– Спать ложись, герой, – Варди подавил зевок и сунул нос под одеяло. – Утомили меня эти крысы горные. Сил нет.
Когда влажный воздух вконец задурил голову, я сомкнул веки. Голову наполнила блаженная пустота. И вдруг среди этой пустоты и легкости – вспышка, искра, воспоминание. Изумрудное сияние врат, пещера, усыпанная голубыми звездами, дрожь, внезапно пробежавшая по телу, как если бы его прожгли внимательным взглядом. Странные силуэты на верхнем ярусе – размытые, туманные. Лишь женское лицо самым ярким пятном.
Едва его увидел, уже не слушал голос старейшины Рорана. Просто выпал из времени и пространства. Засмотрелся.
На несколько мгновений наши глаза встретились, а потом незнакомку поглотил чернильный мрак.
Кем она была? Может, подгорным духом? Там, наверху, стояла полутьма, разбавленная лишь призрачным светом цинний. Но волосы девы я успел разглядеть. Рыжие, странные для ее народа.
Сейчас я все больше склонялся к мысли, что это был морок. После я долго ее высматривал, но она будто растворилась в воздухе. Даже если это было не видение, а дочь гор из плоти и крови, я даже имени ее не узнаю.
Уж лучше не вспоминать. Это всего лишь женщина, каких тысячи.
Когда комнату наполнил размеренный храп Варди, я вышел в полутемный коридор – здесь даже охраны не было. Хозяева не то что доверяют нам, нет. Просто у них есть более надежные соглядатаи, чем глаза человека.
Нас поселили в сети вырубленных прямо в скале переходов и комнат. Настоящий лабиринт. Но, если пройду немного, не успею ведь заблудиться? Это не попытка выведать чужие секреты, просто с детства влек недоступный Антрим, в народе про него что только ни болтали. А горы всегда были для меня местом силы.
Местом, куда я мог сбежать даже от себя.
Болезненное любопытство влекло вперед, дальше и дальше, будто там, за тем поворотом, скрыто что-то важное. А потом и за следующим. А потом все ниже, ниже, к самому сердцу горы…
Может, это духи заманивают? Если так, то мне нечего предложить, кроме своей души. Впрочем, вряд ли она придется им по вкусу. Если они, конечно, не любят соль и пепел.
В лицо подул едва ощутимый ветерок. Я огляделся.
Стены и потолок узкого хода облепили скальные улитки, хранившие под тонким панцирем нежный бирюзовый огонь – он завораживал, как колдовские огни на болоте. Но с каждым шагом цинний становилось все меньше, а оставшиеся начали гаснуть. И, когда я всерьез задумался над тем, чтобы повернуть обратно, слух уловил мимолетное движение за спиной.
Рамона
Сегодня матушка Этера бушевала как никогда – заставила меня убирать в святилище, несмотря на то, что обычно этим занимались самые маленькие сестры.
«В воспитательных целях и для блага незрелой души», – выразительно приподняла брови Верховная, намекая, что это наказание за мое любопытство.
И я послушно ползала с тряпкой и метлой, пачкаясь в пыли. Я! Та, кому доверяли участвовать в самых значимых обрядах! Отскребала вековую грязь и натирала кристаллы до блеска. Подумать только! Дожили…
А сейчас в мыслях маячила лишь уютная комната и чашка травяного отвара. В силу возраста я пока не прошла посвящение и не стала одной из старших жриц, поэтому могла жить в родном доме, а не в обители Матери Гор. Но рано или поздно придется покинуть привычное место, как бы ни было тяжело.
По телу свинцом разлилась усталость, голова и мышцы гудели. Именно это заставило меня свернуть не в тот коридор. Как-то странно получилось, ноги сами вели меня в ту сторону, где поселились люди с равнины.
Я просто немного отвлеклась, задумалась. Потеряла концентрацию.
Камень чутко реагировал на присутствие чужаков – я слышала его тихий ропот. Он разговаривал со мной и почти всегда откликался на просьбы, будь то вопрос о нахождении алмазных жил или попытка проскользнуть незамеченной мимо чуткого ока отца.
На все мои вопросы о людях с равнины и их визите он отвечал: «Не твоего ума дело».
Даже братец Орм не признавался, хотя наверняка знал.
Ну, ничего… Рано или поздно станет известно. Может, скоро нам позволят спускаться на равнины, путешествовать и уходить так далеко, как только захочется! Не опасаясь гнева старейшин и Матери Гор.
И, может, каждый из нас скоро станет чуточку свободней.
Весь день утреннее приключение будоражило фантазию и не давало покоя, тлело озорным угольком, дожидаясь, когда на него обратят внимание. И зря я гнала его прочь! Не могла, слабовольная, отказать себе в искушении посмаковать несколько мгновений, когда без стеснения глядела в глаза чужака. Так открыто, прямо, дерзко.
Взгляд, пробирающий до мурашек, прибивающий к месту.
Так на меня никто никогда не смотрел.
Воспоминание о нем жгло, и, что странно, боль была приятной. От нее тянуло внутри, хотелось продлить ее как можно дольше. Наслаждаться ею.
Я одернула себя – ну что за глупости бродят в моей дурной голове! Всего один мимолетный взгляд, а я уже размечталась.
И все же… Интересно, о чем думал в тот момент чужак? Запомнил ли он мое лицо?
Хотелось, чтобы запомнил. Словно это имело какой-то смысл, словно у нас есть шанс еще хотя бы раз встретиться. Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором вставал образ мужчины с темными волосами.
Все это было слишком смело, запретно, неприлично для девушки. Особенно для жрицы. За такие мысли стоило меня выпороть! Или отправить в самую темную пещеру замаливать грехи.
«Ты должна помнить, кто ты такая, – сказал внутренний голос тоном матушки Этеры. – Сосуд божественного Дара, проводник божественной воли. Негоже осквернять себя непотребными мыслями».
Я коснулась ладонями горящих щек. Глубоко вздохнула и задержала дыхание.
Образ, который пыталась прогнать из головы, никуда не ушел – напротив, наполнился красками. Так бы и стояла, путаясь в паутине ощущений, но внезапно горы шепнули о чужом присутствии.
Это точно не искатели! На них не похоже.
Страх быть обнаруженной сковал по рукам и ногам. Ладонь коснулась прохладного камня. Скользнула выше, погладила.
Я закрыла глаза, привычно сплетаясь с пульсом гор, дыша с ним в такт, пропуская через себя. Обмениваясь мыслями и теплом. С раннего детства я могла вести с горами безмолвные разговоры, поражая своими способностями родных.
Матерь вняла просьбе: огоньки цинний стали медленно затухать, погружая пещеру в почти абсолютный мрак, скрывая присутствие. Богиня, которой я ежедневно молилась, всегда была ко мне благосклонна.
Проскользну мимо тенью или нет? Тихо, как едва ощутимый ветер. Как перышко.
Но, может, хоть одним глазком взглянуть, кто это? Я буду осторожна.
Он так близко, что слышно дыхание…
Реннейр
С детства я обладал отменным слухом и чутьем. И вот сейчас – чей-то прерывистый вздох. Звуки шагов.
Тихие, как у бывалого убийцы. И такие же осторожные.
Тело, ведомое инстинктами, среагировало мгновенно – поворот, бросок, и вот я уже прижимаю к стене безымянного соглядатая.
– Что тебе нужно? – спросил, не повышая голоса и силясь рассмотреть очертания чужого лица.
Подгорная тьма лишила зрения, но обострила другие чувства. В нос ударил запах меда, сухих трав, нагретых камней и…
Женщины?
Совсем легкий, неуловимый аромат волос и кожи.
Стиснув плечи сильней, я подался вперед, проверяя, не ошибся ли? Нет, точно не ошибся. Руки тонкие и сама она маленькая, хрупкая, дышит испуганно – точно не убийца. И как я мог перепутать?
Внезапно стена пещеры у нее за спиной засияла мягким золотым светом, он обрисовал контуры сотен мелких и крупных кристаллов, выросших прямо из недр скалы, как будто серый камень превратился в гигантскую жеоду.
Я опустил голову – девушка смотрела на меня с безмолвной паникой во взгляде, словно пойманный зверек. А где-то на краю сознания мелькнула мысль, что глаза у нее – вересковый мед. Совершенно небывалые, темно-золотые, с длинными пушистыми ресницами. Светлая кожа, огненно-рыжие волосы, стекающие на грудь мягкой волной.
Это она! Живая, не видение.
– Что тебе нужно? – повторил вопрос.
Узкие ладони легли мне на грудь в попытке оттолкнуть, а в следующий миг обоих поглотил портал.
О проекте
О подписке