Цитаты из книги «Сквозь объектив»

Ты противоречивая, Марина. И очень слабая. Дело даже не в камере. Просто ты отказываешься двигаться сама. Ты взваливаешь себя на всех, кто тебе попадается. А когда они в ужасе разбегаются, винишь их.

Кай был настоящим. С ним возвращалось чувство окружающей действительности. Я больше не чувствовала себя одинокой. Мои монологи уходили в его молчание, но он их ловил. Он и мне не давал повиснуть в пустоте. Может, я оказалась поймана в ловушку когнитивного диссонанса, не зная, кем мне считать Кая, но это стало важной частью моей жизни. Мы создали вместе свой мир в доме на краю света. Это многого стоит. Да нет, это просто бесценно.

Но резкая перемена в окружающем мире вдруг дала понять, что я… да, я, наверное, счастлива. Потому что там, где всегда хотела быть, и с тем, кого никогда не могла представить. Ни в мечтах, ни в кошмарах.

Возможно, это последняя часть эксперимента по извлечению души – вытащить ее и оставить жертву с ней наедине.

Самая жестокая вещь, которую ты делаешь, Кай, – это привязываешь меня к себе. Фотосессии – наименьшее из зол в сравнении с этой… дружбой поневоле. Или влюбленности, парадоксально возникшей из отвращения и отчаяния.

– Ну… а смерть твоих родителей… гипотетическая… что ты будешь чувствовать? – поинтересовался он. – Ты говорила, что у вас прохладные отношения. – Я буду плакать целую вечность, – тихо сказала я, и вот тут он и сделал очередной снимок. – Потому что я их люблю. И они меня. Но это не гарантирует, что мы друг друга понимаем. Любовь – вообще никакая не гарантия.

Знаешь, раньше я часто утешала себя, мол, если что, всегда можно покончить жизнь самоубийством. Провалилась на экзамене? Сначала разрыдаться, а потом выпить горсть таблеток размером с футбольный мяч. Первая любовь обернулась разбитым вдребезги сердцем? Так, где мои таблетки? Предал лучший друг? Отомсти скотине, а потом умри в собственной ванне. Нет приличной работы? Да запивай их уже, черт возьми! Возможно, это просто инфантильная мечта, чтобы в любой сложной ситуации была дверь с надписью «Выход». И когда уже невмоготу, ты шустро выскальзываешь

Но я не знала настоящей смерти. Пока нет. Поэтому чувствовала, что разговор не тянет на откровение. Рассказывать ведь было нечего. Скорее, выходил какой-то анализ. Попытка понять, как близко мы к этой грани, за которой начинается ничто.

Сейчас смерть – просто далекий, но неотвратимый призрак чего-то ужасного. Тогда это вообще был просто звук. В моем мире смерти не существовало…

– Все в этом мире ищут кого-то особенного. – И что же искал ты, раз нашел меня? – удивленно приподняла я брови. – Я ищу только падающие звезды, – отозвался он. – Прежде чем они перегорят и погаснут, я должен успеть их поймать.