Она неотрывно смотрела на него, едва осознавая, что сейчас концерт Inferno № 6 и все мертвецы здесь — просто готы с пожизненным Хеллоуином.

Но Якоб был среди них. Мертвее всех. И он пришел специально для нее.

«Чтобы ты помнила, Алиса, — говорили его бледные голубые глаза, — что задолжала мне обещание».

Слегка вздернутый нос, капризно оттопыренная нижняя губа и въедливый, болезненный взор… Якоб смотрел на нее исподлобья с молчаливым укором, неумолимо приближаясь. Его руки легли на железное ограждение между ними, и он тряхнул его изо всех сил. Металл глухо лязгнул.

Открывай свою чертову дверь, Алиса.

Она отшатнулась, вдавливаясь в кого-то позади себя.

От его близости веяло опасностью.

«Как такое вообще возможно?»

Эта колдовская песня? Ее сумасшествие? Все сразу?

Якоб не давал ответа, но парадоксально воплощал его собой. Желание исполнилось, он здесь.

Только что-то ты не рада.

Внезапно в уши отчетливо влились чьи-то ожесточенные слова, приводящие ее в чувство:

But it was me who knocked on your door.

It was you who closed it^[10].

Люк Янсен закончил ими песню.

Этот контакт не хотелось продлевать. Алиса не выдержала и рванула сквозь толпу с такой силой, что даже кто-то умудрился попадать.

Вот вам слэм, придурки.

Гитары взревели снова, и она увидела небо в алмазах. Локти уже сами прокладывали путь среди беснующихся людей. Мелькали проколотые губы и носы, подведенные глаза и чьи-то черные слезы.

Господи, только бы выбраться.

Стоило только оказаться в пустом проходе, и Алиса побежала так, словно за ней гнались. Она влетела в здание и интуитивно нашла дверь туалета. Здесь было тише.

Капала вода, а зеленоватый свет лампы тускло отражался в белом кафеле. Все кабинки были пусты. Она оперлась о раковину, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать взгляд на своем отражении. Наконец-то это получилось. В глазах лихорадочно дрожали какие-то блики.

За этими стенами продолжал грохотать стадион, там все шло своим чередом, и едва верилось, что все это находится рядом.

…Этот Янсен придает смерти красивую форму, делая ее изысканной и желанной. Но смерть некрасива. Алиса это знала лучше всех.

Мир наконец перестал кружиться, возвращая ей чувство опоры под ногами.

— Ну где ты? — тихо спросила она Якоба, словно он был здесь. — Выходи. Ты же за мной пришел.

Вода продолжала капать. И никто не появился.

Мир плавно, исподтишка вернул себе цвета, выставив ее идиоткой в собственных глазах.

«Не списывай это на поехавшие мозги, — коварно шепнул ей внутренний голос. — Знаешь, что не только ты его видела. Он тебя — тоже».

***

Когда концерт закончился, было уже совсем темно. Звезды в городе виднелись через раз, но Алисе хватало и круглого пятна света, который на нее бросал уличный фонарь. Она не стала возвращаться и так и просидела на бордюре, пока в воздухе не прогремел последний аккорд, после чего раздался взрыв криков и аплодисментов. Вокруг ошивалось много людей, не попавших на концерт. Они слушали издалека уже более рассеянный голос Люка и грустно вздыхали.

Все закончилось, когда «дети ночи» толпой повалили наружу. Кто-то без стеснения снял штаны и стал отливать прямо рядом со стадионом. В туалете, вероятно, была огромная очередь.

Оля, как ни странно, быстро нашла ее, сидящую на бордюре.

— Я думала, ты меня кинула, — заявила она, бесцеремонно хватая Алису за руку. — Почему ты ушла? Там столько всего было! Под конец, правда, бедняжка совсем охрип…

Ну еще бы, так орать.

— Мне стало плохо. Вас там было слишком много.

— Не тебе одной, — многозначительно повела бровями Оля. — Там одна девушка вообще откинулась! Обнаружили только под конец концерта, и кто знает, почему. Небось передоз или от волнения. Ух, сейчас такое начнется…

К зданию стадиона подъезжала скорая помощь. Вот так, без происшествий такие мероприятия не заканчиваются.

Но Оле это уже было неинтересно. Она стремительно поволокла Алису к большому черному лимузину, стоявшему у здания.

— Он уже телепортировался туда?

Знакомая походила на соляной столб.

— Наверное, нет… Ему же надо привести себя в порядок. Ой, страшно-то так…

Когда она взялась за ручку, ее ладонь дрожала. Дверь плавно открылась, и они замерли. Момент истины настал.

— Ладно, садимся. — Оля почти втолкнула Алису в салон и следом забралась сама.

Внутри было просторно, роскошно и приятно пахло. На бежевых сиденьях не было ни намека на охрипшую звезду. Зато сидел какой-то мужчина в костюме с иголочки и бодро улыбался.

— Я — Кристоф Метц, организатор конкурса «Инфернальная встреча», хотел бы лично поблагодарить вас за активное участие. Кто из вас Хельга Сифакофа? — слегка исковеркав ее фамилию на немецкий лад, спросил он.

— Я, — прошептала Оля, протягивая их билеты, на которых стояла надпись «Суперприз», и свои документы.

Тип мельком глянул на бумажки и просиял, протягивая руку:

— Мои поздравления! А это ваша подруга, которой, как я понимаю, повезло, что вы — друзья?

И он хохотнул, протягивая к ним свою ладонь.

Девушки настороженно пожали ему руку.

— А… Люк…

— Герр Янсен ждет вас у себя дома. Всего хорошего, дамы. — Он масляно улыбнулся и покинул салон.

Лимузин, плавно качнувшись, заскользил по дороге.

После громоподобной музыки и криков в салоне, казалось, стоит мертвая тишина. Девушки осоловело смотрели вперед, отходя от звукового шока. Оля почти не чувствовала своего тела. От четырехчасового стояния оно затекло и болело.

Спустя пятнадцать минут обе начали приходить в себя. Оля извлекла зеркальце и мельком в него посмотрелась. У нее была цель, и она очень тщательно готовилась к этой встрече с того момента, как услышала его песни. И это была ее преданность, которая, возможно, ничем не уступала преданности Алисы Якобу.

— Что ж… рада, что твоя мечта сбывается.

— Дорогая, я еще больше рада, чем ты, — невнятно пробормотала Оля, продолжая старательно поправлять волосы.

Пошел дождь, и асфальт заблестел в свете фонарей. Поездка казалась бесконечной. Берлин мигал палитрой разноцветных огней, которые становились все более редкими. После концертной эйфории начала закрадываться какая-то тоска.

— Блин, надо кофе тяпнуть, — пробормотала Оля. — Иначе не дотяну до встречи с ним.

Девушка открыла холодильник и принялась изучать ассортимент. Выбрав энергетический напиток с кофеином, она лихо опрокинула его в себя и вдруг поперхнулась.

— Вот же черт!

— Что?

— Я забыла все календарики и плакаты в своей машине! Подружки из фан-клуба меня возненавидят, я же всем им обещала автографы… — рассеянно пробормотала Оля.

— Тебе не кажется, что они и так тебя не очень любят после победы? — хмыкнула Алиса.

— Господи, ну почему ты такая невыносимо честная?

На это Алиса могла только развести руками.

— Что мне делать? Как модерировать ваш диалог?

— Импровизируй! Если я смотрю на тебя, надо что-то сказать. Когда мы с Люком начнем уже нормально общаться, можешь идти. Ты же понимаешь, что это мой вечер, м-м-м?

— Ты повторила это раз десять за эти два дня.

Оля нахмурила татуированные бровки и погрузилась в молчание. В салоне нарастало какое-то необъяснимое напряжение.

Между тем по обеим сторонам дороги начали возникать особняки. Шины мягко шуршали по мокрому асфальту, а громоздкие мрачные дома с пышными садами мокли под дождем. Очевидно, они уже приближались к обители Янсена.

Оля нервно царапала ногтями кожаную обивку сидений.

— Где мы? — спросила Алиса, пытаясь поймать за окном хоть один указатель. — Выглядит как Далем или Грюневальд.

Наконец машина затормозила.

Дверь предупредительно распахнулась, и девушек встретили двое провожатых с зонтами. Над ними возвышался трехэтажный дом, очертания которого размывались дождевой завесой. Можно было различить какие-то арки, балконы и сложные нагромождения, теряющиеся в полумраке.

Некоторое время девушки несмело разглядывали эту огромную конструкцию, а затем маленькими шажками двинулись внутрь. С похоронной торжественностью их провели темными коридорами, обитыми черными панелями, и даже сопроводили по лестнице.

Казалось, что дом нежилой. Они шли через пустые комнаты, в которых только отзывалось эхо и клубилась пыль, но чем дальше углублялись в недра особняка, тем отчетливее становился дух человеческого присутствия. Это витало в воздухе. Двухстворчатые двери в конце одного из коридоров распахнулись, и девушки оказались в мрачной комнате, посередине которой стояла огромная кровать с черными простынями. По углам мерцали маленькие ночники-черепки, создававшие атмосферу загадочных сумерек.

— Спальня? — удивилась Алиса. — Так ужина и не планировалось?

— Ну, если хотите, могу угостить вас йогуртом, — вкрадчиво раздалось над ее ухом.

Они обернулись и увидели Люка Янсена, прислонившегося к косяку и жевавшего незажженную сигарету с его неподражаемой демонической ухмылкой.

***

Девушки прибыли в количестве двух человек.

Первая была упакована по готическому стандарту. Большую грудь выдавливал наружу тугой корсет (Анри называл такие штуки бронелифчиками), на запястье — татуировка «Inferno № 6», на бордовых губах — нервная улыбка. В глазах безошибочно угадывалось уже знакомое ему выражение пугающего вожделения.

Вторая была высокая и бледная, с волосами до поясницы. Матовые темные глаза настороженно смотрели на него с долей плохо скрываемого скепсиса. Люк поймал себя на мысли, что своей угловатой пластикой она смахивает на героиню старинных черно-белых фильмов ужасов.

Снэпшоты стоящих перед ним гостий тут же снабдили его невербальной информацией. Мисс Бронелифчик рвали на части гормоны и невроз. А молодая Мартиша Аддамс, похоже, пришла стеречь моральный облик первой.

— Я Хельга, — дрожащим голосом представилась первая.

— Алиса, — сказала ее подруга.

— Добро пожаловать, девушки. — Люк показал рукой на кровать. — Располагайтесь.

— Мне казалось, что ужин и визит в спальню — это несколько разные вещи, — протянула Алиса, присаживаясь на диван.

— Ты что, дома пожрать не можешь? — свистящим шепотом осведомилась у нее Оля по-русски.

— Так как насчет йогурта? — непринужденно поинтересовался Люк, вздернув одну бровь.

— О, нет, спасибо! — залепетала Оля. — Она… э… так… сболтнула.

— Тогда желаете выпить?

— Виски! С колой! — не стала мелочиться низкая.

— Спасибо, ничего, — отозвалась высокая.

Люк пожал плечами и налил Оле щедрую порцию. Затем непосредственно завалился на черный шелк, а она присела рядом, поджав ноги и напрочь забыв про Алису.

Все трое слились с полумраком. Девушки отогревались, Люк же давал им время адаптироваться. За окном слышался шум дождя, и казалось, что здесь — какое-то убежище, где они скрываются от бури и злых сил. Но это мгновение быстро прошло.

Будущее тем временем проступало уже без хрустального шара. Сейчас низкая накачается алкоголем и полезет к нему в штаны, а высокая тихо уйдет с брезгливой физиономией.

Алиса думала примерно о том же, но в ином ракурсе. До нее только теперь доходила правда.

«Ужин» со звездой — это переспать со звездой. Все было очевидно с самого начала, просто до кого-то туго доходит. Какая, к черту, еда, когда на часах двенадцать ночи?!

Оля налила себе еще. Руки тряслись, и графин постукивал о край стакана. Но ей нужна была храбрость. Затем она подвинулась ближе к Люку и не нашла ничего умнее, чем сказать:

— Господи, это… ты!

— Да, мы с Господом всегда были на одно лицо, — непроизвольно сыронизировал он.

Она взвизгнула как ребенок, и Люк невольно заулыбался, наблюдая за ней.

— Я… я… просто не верю, — начала она со скоростью пулеметной очереди. — Два года я в теме Inferno № 6. Моя жизнь изменилась в тот миг, когда я услышала твои песни. Знаешь, какая была первой? «Everlasting Scream»! Это просто нечто! Как будто про меня написано. У меня был не самый легкий период в жизни. Но когда появилась твоя музыка, Люк… ты меня спас. Я была во тьме. Меня никто не понимал. Только ты… Это так… странно…

— Весьма, — с серьезным видом кивнул он.

Она не замечала, что он уже второй раз передергивал ее слова. За этим, как двадцать пятый кадр, проскальзывало его другое лицо, которое никак не удавалось разглядеть. Оставалось только смутное ощущение, что за всем этим скрывается что-то совсем иное.

Что, возможно, мало кому нравится.

— Ты — мой маяк в океане рутины и безысходности, — нервно засмеялась девушка, чувствуя, что безумная шарманка внутри нее начинает наяривать дурацкую мелодию, которую уже никто не остановит. — Ты спас меня однажды. Хотя тебе это все говорят, наверное?

— Ты ничего не путаешь? Обычно говорят, что от моей музыки охота вскрывать вены.

— Не-е-ет, вены не хочу вскрывать. Ха-ха.

Алиса слушала этот неуклюжий диалог, и ей хотелось закрыть лицо ладонью и уйти на цыпочках прямо сейчас, вжимаясь в эти погребальные стены.

Снова донесся плеск из очередной бутылки.

— Тихо, тихо, с текилой так нельзя, — с веселой ухмылкой сказал Люк. — А соль? Давай-ка вместе.

Хельга его забавляла. Она пила, а он незаметно ее изучал. Непосредственна, как неуклюжий щенок, стремящийся зализать хозяина до смерти. Ни интриги, ни подвоха. Но мило, черт возьми.

Оля заторможенно слизнула с руки соль, а Люк дразняще высунул язык, демонстрируя пару крупиц на самом его кончике.

— Ой, так он нормальный! — непринужденно воскликнула она, широко раскрыв глаза. — А то на форуме писали, что ты сделал пластическую операцию, чтобы язык был как жало змеи.

Люк подавился, и всем стало неловко.

— Охренеть, — он потер переносицу большим пальцем, — чего еще я про себя не знаю?

— Извини… — пролепетала Оля.

— А на член я себе случайно пластику не делал, чтобы он тоже был как жало? А когда я снимаю штаны, он еще и шипит, как змея: «Тсс!»

— Не-е-ет, про это ничего не писали, — совсем стушевалась она, а Люк начал ржать.

Чтобы контролировать Олю, надо было сесть подле них на этот траходром и периодически бить ее по голове. Она уже не замечала Алису, и та на полном серьезе не знала, как спасти ей свидание, которое летело в тартарары.

Но Люк демонстрировал удивительную снисходительность к бестактности гостьи.

— Да забей, я привык. Еще? — спросил он с ноткой коварства в голосе, указывая на текилу.

— Да-а-а… Ты… ты — такой необычный человек! — Голос Оли варьировался от грудных раскатов до визгливого фальцета. — И татушки у тебя такие… стильные. Со смыслом. Не то что все эти ласточки на ключицах.

Люк привстал, налив ей еще порцию, а затем откинулся на кровать и поскучнел.

— Спасибо. — И, неожиданно подвинувшись, вкрадчиво взял инициативу беседы в свои руки. — Но давайте лучше побеседуем о вас. Чем вы занимаетесь, девушки?

— Я… Я учусь на юриста, — пролепетала Оля, и ее ноздри трепетали, как бабочки.

Люк перевел взгляд на ту, что держалась в тени.

— Ну а ты, Алиса?

— Танатология. Если точнее, судебная медицина.

Он посмотрел на нее уже с нескрываемым интересом.

— Танатология. Получается, наука о смерти, — со смешком пробормотал он.

— А у меня уголовное право, — вставила Оля.

Люк коротко глянул на нее и снова уставился на Алису. Вот тут и наступила пауза. Мартиша Аддамс, в отличие от Хельги, не говорила.

Оля попыталась что-то сказать, но губы ее не слушались. В голове же сгущалась каша, которую утром кто-то будет разгребать очень долго.