Ничего себе! Ухаживать, что ли, собрались? Подкат такой? Но юноши объясняют: они с третьего курса факультета социологии и психологии, и опрос всех встречных-поперечных – часть их зачётного задания. С выбором темы их не ограничили. Поэтому сейчас будущие социологи ловят на центральной улице людей и спрашивают всех об одном и том же.

Девчонки мнутся, Федька вообще решительно качает головой, отказываясь опрашиваться. Студенты поворачиваются ко мне:

– А вы знаете?

– Да, знаю! – А что здесь такого трудного, скажите на милость?

– Поделитесь?

Мой ответ записывают, и я задираю нос несмотря на то, что один из молодых людей улыбается с лёгкой иронией.

Что такое любовь? Как можно этого не знать?! Они б ещё спросили, в чём смысл жизни, хотя, наверное, такие вопросы задают философы, а не психологи. Но я-то – человек верующий: я с лёгкостью могу ответить на вопросы представителей обеих наук. «Гимн любви», написанный апостолом Павлом, мне знаком ещё с третьего класса воскресной школы. Там же ясно сказано: «любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не гордится, всё покрывает, всё переносит»… Пунктов ещё много, и, стремясь поскорее ответить, некоторые я могу забыть, но только не последний – «любовь никогда не перестаёт»… Вот это «никогда не перестаёт» меня сразу зацепило. Во́т же он – главный отличительный признак любви: вспыхнув однажды, она горит и горит, и по этому постоянству всегда безошибочно узнаётся. Если что-то было и перестало, какая же это любовь – это что-то ненастоящее. Оно бывает у тех, кто погряз в суете и разучился понимать свое сердце – короче, у взрослых. У ребёнка не может быть ненастоящего! Так думаю я за одиннадцать дней до своего шестнадцатилетия. И пускай мои мысли не повлияют на мировую статистику, может быть, когда-то они откликнутся студенту, конспектирующему за мной в блокнот. Ведь что написано пером – не вырубишь топором.

***

День был прекрасный – мы замечательно провели время. Я вернулась домой в десять вечера, поужинала и собралась засыпать. Но – не тут-то было!

В половине двенадцатого из первой дрёмы меня вырывает голос Пугачевой, доносящийся из мобильника: «Я так хочу, чтобы лето не кончалось!» (Только не надо относить меня к поклонникам примы! В лагере мы часто поём под гитару, поэтому «Лето, ах, ле-е-ето» для меня – один из символов нашей смены, и чтобы скрасить себе ожидание, я поставила эту песню на звонок с первого июня). Тянусь к телефону, лежащему на тумбочке, и едва не падаю с кровати. «Блин!» – думаю я, но произношу всё-таки другое:

– Алё?

– Привет, Настя! – Это Павел. Только он, разбудив человека среди ночи, может говорить голосом довольным, как улыбка Чеширского кота.

– Ну, здра-авствуй… – тяну я вяло, всячески давая понять, что разбужена.

– Ты спишь?

– Издеваешься? – Возмущение делает мой голос предательски звонким.

– Ага, замечательно! Слышу, что уже не спишь! – радостно пользуется этим парень.

Я вздыхаю. Что ж, пока мама сидит на кухне, можно, в принципе, и поговорить. Если она услышит, что я не сплю, мне, конечно, влетит. Но звонящему до этого и дела нет. Его вечерние звонки стали традицией ещё с нового года.

Тогда он собирался приехать в город из своего Светлогорска, но обстоятельства сложились криво. Упрямый школьный английский никак не влезал в Пашкину голову, и его на все каникулы приковали к англичанке для дополнительных занятий. Та хотела очистить свою совесть от тройки за четверть, поставленной ему авансом вместо заслуженного неуда. Тогда в тоске по лагерным друзьям (которая усиливалась тем, что Петя без него всё-таки в город поехал) Паша решил звонить всем «своим» каждый вечер по очереди. Сначала он звонил один, но потом подключил двоих друзей: Андрея и Георгия. Правда, Георгий сам себя именовал Гор (спасибо, что не Жора! Видимо, тоже не любит такое сокращение).

Впрочем, разговаривая со мной, Паша им трубку почти не давал. Несколько раз я обмолвилась парой фраз с Гором, и меня до глубины души поразил его загадочный бархатный голос. От Андрея мне досталось ещё меньше – только его смех на заднем фоне. Но, как бы то ни было, спустя полгода постоянное присутствие невидимок при наших телефонных разговорах сделало их такими же естественными элементами в компании «своих», какими были и Паша, и его брат. И не только для меня. Света и Катя вообще успели хорошо узнать и Андрея, и Гора. Они обе спали в собственных комнатах отдельно от родителей и могли беспрепятственно шептаться по телефону хоть до двух часов ночи.

У меня всё иначе. Отдельной комнаты нет, зато имеется «боязнь» телефонных разговоров. Ничего не могу поделать: мне тяжело общаться, когда я не вижу собеседника и не понимаю его реакций. Наладить контакт с призраком кажется мне непосильной задачей. Когда нужно кому-то позвонить, у меня почти всегда падает настроение. Поэтому и разговоры с Пашей не клеятся.

Однако он этого, кажется, не замечает и всё равно продолжает звонить мне каждый день, словно оператор колл-центра. И каждый день я напрасно надеюсь, что сегодня он пропустит мою фамилию в списке.

– Ну, как день прошёл? – Первая фраза не балует оригинальностью.

Настроение от удачной прогулки всё ещё со мной, а кроме того, мне хочется подвигнуть Пашу и его таинственных друзей приехать из своего Светлогорска к нам в город. Поэтому я принимаюсь живописать наши сегодняшние похождения, не упуская возможности подчеркнуть, что приехавший Петя очень радовался встрече, и что нам было весело вместе. Мне кажется, Паша должен понять мой тонкий намек на то, как много он теряет, сидя в своём захолустье. Но Паша не из тех, кто понимает намёки. Красноречие на него не действует.

– Короче, когда приедешь? – спрашиваю я напрямую.

– О! Да вы достали уже со своим «когда», – кокетничает он.

Надо же! А я, оказывается, сегодня ещё и не первая в очереди! Спасибо, хоть не в три часа разбудил.

– Ну, вот видишь – мы все вас ждём!

– Раньше лагеря вряд ли выберусь, – отвечает Паша. Я хмурюсь и от раздражения сжимаю трубку. Надо же быть таким ленивым на подъём!

– Черепахи! – мой голос становится грозным. – Смотри! Мы ведь и сами можем приехать!

– Давайте! Приезжайте! – Угроза не действует.

– И чем развлекать будете? Что делаете-то целыми днями?

– Да мы тут пену тянем! – Ну, конечно, как же я не догадалась! Разве они когда-нибудь чем-нибудь другим занимались?

«Пену тянуть» – любимое выражение Паши. На нашем местном диалекте «тянуть пену» или «мочить корки» означает «шутить, прикалываться». Пашины речь и мимика настолько характерны, что преступника из него не получится. Любой доктор Ватсон по описанию узнает.

– Как там Александра Викторовна? Что она говорит насчёт лагеря? – Судя по неожиданному вопросу, лагерные дела для него все-таки не безразличны. Этим я не могу не воспользоваться.

– А она, Паша, между прочим, новую программу делает! Мы с ней вместе позавчера сидели, подбирали, что для нашей смены подойдет, – ехидно сообщаю я. Может быть, хоть это его раззадорит, вынудив поднять свою ленивую пятую точку и сорваться с места пораньше?..

Мне на глаза случайно попадаются часы, и я спохватываюсь: надо закругляться. Да и дневная усталость даёт о себе знать.

– Так, ладно… Я, наверное, всё-таки спать пойду… – я потихоньку сворачиваю разговор. Как у нас говорят: «начинаю заканчивать».

– А может, не надо? – весело спрашивает Паша. Похоже, ему наши разговоры доставляют какое-то странное удовольствие.

– Нет… – тихо, но твердо отвечаю я. – Хорошенького понемножку. «Спят усталые игрушки». Кто там у вас следующий на очереди? Кому вы ещё не звонили?

– Мы звонили Феде, Свете, Миле и тебе, – охотно сообщает Паша.

– Ну, значит, позвоните Маше! Заодно передайте привет от меня – мы давно не виделись! – Мой голос уже не оставляет места возражению. – Всё, пока, в общем…

– А может не пока?

– Можно и официально: до встречи в эфире! – Концовка разговора меня вполне устраивает.

Маша, которую я предложила разбудить следующей, тоже наш общий друг по лагерю. Основная часть «своих» – даже те, кто живет в более отдалённых районах города – приезжает по воскресеньям в наш маленький храм на центральной площади. А Маша со своей семьёй ходит в другой, поближе к дому. Поэтому с ней мы в нелагерное время почти не пересекаемся.

Ей недавно исполнилось пятнадцать, и, в отличие от меня, она обидится, если кто-то даст ей меньший возраст. Впрочем, такого не случается. Маша создает впечатление взрослой, уверенной в себе, совершенно сформировавшейся девушки.

У неё очень необычная внешность – кудрявые рыжие волосы, идеальная белая кожа без подростковых прыщей и тёмно-карие, почти чёрные глаза. Она притягивает к себе взгляды мальчишек, словно мёд – пчёл. Я восхищаюсь Машей: её поведением, характером, тем, как она держится. Именно восхищаюсь, а не завидую. Думаете, это невозможно? Ещё как! Я настолько не предполагаю, что могла бы стать такой же, даже доведись мне родиться заново в другом мире, что для зависти и места нет. Есть такие люди, на которых смотришь как на предметы искусства в музее, и думаешь, восхищённо затаив дыхание: до чего гармонично устроен этот человек, как уверенно и красиво идёт он по жизни!..

***

Июнь пролетает быстро. Мне кажется, что я ничего не успела сделать за эти тридцать дней, но на самом деле они были насыщены событиями. Скромно прошёл мой шестнадцатый день рождения. Потом мы с Федькой пробыли неделю в монастыре. Потом она исполнила свою мечту – покрасилась в рыжий – и съездила с Леной на рок-фестиваль, а я прочитала двенадцать книг из школьной программы и ещё семь по собственному выбору.

Александра Викторовна закончила подбирать программу для лагеря – теперь она подыскивает хорошие фильмы для тех вечеров, когда непогода не позволит детям оставаться на улице.

Ариадна старательно прячет от нас планы своих занятий, чтобы мы ничего не узнали раньше времени. А мы с Катей, Федей и Милой – чаще всего именно таким составом – гуляем. И говорим. О лагере. Все наши мысли о нём. Может сложиться впечатление, что «свои» живут от сезона до сезона. Но нет. В течение года бывает масса других интересных дел и мыслей. Просто, так действует на нас и особенно на меня лето: кроме лагеря, ни о чём больше думать не хочется.

Петя после курсов всё-таки вернулся в свой Светлогорск. Теперь они звонят всем нашим вчетвером. Ближе к началу сезона, уже в середине июля, мы узнаём, что в лагерь он не приедет. Зато вместо него вместе с Пашей собираются прибыть Андрей и Гор – да-да! Те самые парни, с которыми мы все уже заочно знакомы. «Кажется, сезон в этом году обещает быть особенно интересным», – думаю я и даже не подозреваю, насколько окажусь права.