Глава 2

На следующий день воспитательница Ольга Афанасьевна забежала сначала к медикам, чтобы хоть что-то узнать о состоянии здоровья Егорки.

– Ну, что я могу сказать?.. – подняла на неё глаза педиатр Людмила Алексеевна. – В семье у них было трое детей. Всех отобрали по решению суда. Двоих усыновили в разное время. А Ванжуса Егорку родители не отдавали до последнего, прятали по родственникам.

– А кто его родители? – Ольга Афанасьевна глянула на часы. Уже нужно было бежать в группу – менять ночную няньку.

– Алкаши и наркоманы. Отца недавно посадили в тюрьму за убийство жены. Родственники отказались от опеки над Егором. Вот поэтому он теперь здесь, у нас.

– Ну, надо же! Бедный мальчик! А как у него со здоровьем? – уже направляясь к выходу, спросила воспитательница.

– Что может быть у детей от родителей-алкашей? От рахита и малой мозговой дисфункции до идиотизма, – крикнула ей вслед Людмила Алексеевна.

– Спасибо, потом ещё забегу, – воспитательница поспешила в группу.

Нянька уже рвала и метала от нетерпения, но виду не подала, когда Ольга Афанасьевна вошла в группу. Дети только вернулись после завтрака и рассаживались за маленькие столики в учебной комнате.

– А где Ванжус? – спросила она у почти скрывшейся за дверью няньки.

– Там где-то был. Посмотри сама, – дверь за нянькой захлопнулась.

– Дети, кто видел Егора? Новенького мальчика… – уточнила она.

– А он из столовой сразу куда-то завернул в коридор, – доложила маленькая Олечка.

–Так он не вернулся вместе с вами в группу?! Чёрт! Куда эта Елена Васильевна смотрела?! – встревожено воскликнула воспитательница. – Боже мой, где же теперь его искать?! Дети, вот бумага, порисуйте пока. А я сейчас постараюсь быстро найти Егорку и вернусь, – воспитательница стремглав выскочила за дверь.

Егор шёл по утреннему пустынному коридору и заглядывал во все двери. Ему было смешно от того, что сидевшие за партами дети, как болванчики одновременно поворачивали головы на скрип открывавшейся двери.

Неожиданно на его пути возник худой третьеклассник:

– Ты – новенький? Как зовут?

– Никак, – буркнул Егорка, глядя исподлобья на мальчишку.

– Че такой борзый?! Счас схлопочешь у меня по рогам-то, – мальчик шагнул было к Егору, и тут же взвыл, схватившись за правую коленку. – А-а-а, дурак!! Больно! Ой, как больно!

– А ты не лезь больше ко мне! Я по два раза не повторяю! – процедил сквозь зубы Егор и с размаху двинул носком по левой коленке мальчика. На крики, рухнувшего на пол третьеклассника, из классов повыскакивали и дети и взрослые.

К директору Егора вели целой делегацией – пара учителей держали его за руки с обеих сторон, следом, хромая и подвывая, тащился сам пострадавший в сопровождении нескольких ребят разного возраста. По дороге к ним присоединились ещё парочка человек. Когда же вся эта галдящая толпа почти дошла до кабинета директора, неожиданно из-за угла появилась воспитательница Ольга Афанасьевна. Поначалу она очень обрадовалась, увидев его, но, тут же оценив ситуацию, поняла, что произошло что-то серьёзное.

– Это мой мальчик! Он – новенький. А что случилось-то?! – воскликнула воспитательница, преграждая им дорогу в кабинет директора. Ольга Афанасьевна знала, что именно ей сейчас и влетит от директора за то, что не уследила за своим воспитанником.

– Что, что! – возмутился лысеющий учитель физики Владлен Иосифович, державший Егора за правую руку. – Только появился, а уже успел столько натворить! Ивасюка вон чуть не искалечил – ноги ему попереломал, С нами пререкался ненормативной лексикой. Как тут можно уроки проводить?!

– Это же откуда нам такого малолетнего мерзавца подбросили?! – в унисон учителю физики постанывала, закатывая глаза, пожилая учительница по биологии Василиса Романовна. Несмотря на свой рафинированный вид «а ля поэтесса серебряного века», Егора она держала за руку цепко.

– А давайте пока без директора?! – глаза Ольги Афанасьевны умоляюще смотрели то на учителя по физике, то на биологичку. – Он же новенький…я сама с ним строго-настрого поговорю… Ну, посмотрите – он же не дурак! Он всё поймёт и обязательно извинится перед Ивасюком…

– Как же! Стану я извиняться перед этой ряженой обезьяной! – неожиданно громко заявил Егор. Эту фразу он слышал в каком-то фильме и сейчас, на его взгляд, очень удачно ввернул её в разговоре.

– А ты, вообще, рот свой закрой поганый! Тебе никто права голоса не давал, понял! – рявкнул на него Владлен Иосифович и отвесил мальчишке гулкий подзатыльник. – Нет, Ольга Афанасьевна, при всём моём уважении к вам, я это дело просто так не оставлю. Пусть понимает с первого дня, что у нас здесь образцово-показательное, воспитательное учреждение и всякие бандитские штучки не пройдут. Только через директора! Пропустите нас!

– Что тут у вас?! Чего шума-то развели как на базаре?! – неожиданно распахнулась дверь в директорский кабинет и на пороге показалась уже знакомая Егору тощая, рослая женщина в очках.

– Да вот, Лариса Ивановна, новенький уже успел отличиться – избил Ивасюка, – как-то подобострастно съёжил плечи учитель физики. – Хотим, чтобы Фёдор Силантьевич сам с ним поговорил. Чтобы этот маленький мерзавец с самого начала понял, что он уже будет под контролем самого директора.

– Ивасюка отлупил? – как-то недоверчиво протянула Лариса Ивановна и, посмотрев на Егора с интересом, усмехнулась, – ну, что же, раз у тебя хватило сил отлупить Ивасюка, то пусть теперь хватит смелости и в карцере посидеть пару дней. Ты, Иосич, иди, возьми ключи у Миланки от карцера и закинь его туда. Через два дня сам и вытащишь его оттуда.

– Так мы это… хотели просто, чтобы директор с ним поговорил, – растерялся учитель физики не ожидавший такого поворота дел. – Он же только поступил, может не стоит его сразу в карцер-то? – просительным тоном обратился он к Ларисе Ивановне. – А Фёдор Силантьевич у себя?

– У себя, у себя, – раздражённо отозвалась та. – Только никого он пока не принимает. Занят очень. Так что делай, как я тебе сказала, ясно?

– Да-да, Лариса Ивановна, – засуетилась биологичка, сразу утеряв весь свой богемный вид. – Владлен Иосифович, ведите его в подвал, а я сейчас быстренько возьму ключики у Миланы Алексеевны и прибегу.

– Эх, Егорка, Егорка! – с каким-то отчаяньем в голосе произнесла Ольга Афанасьевна. – Ну, что же ты так?! Давай уж держись там, сынок! Я тебя буду ждать, – она дотянулась до него и успела только один раз провести ладонью по его щетинистой голове.

Егор увидел её искренне встревоженный, печальный взгляд и нижняя губа его дрогнула. Он уже понял, что на два дня его забирают из группы в какой-то карцер.

Карцером оказалась небольшая комната в подвале. Два топчана с заскорузлыми матрасами и почерневшими от многолетнего употребления подушками стояли у отсыревших, склизких стен. Под потолком тускло светила лампа в металлическом каркасе. В углу стояла ржавая жестяная раковина, в которую из облупленного от времени крана громко капала вода. Под раковиной темнело старое, с продавленным боком ведро. Небольшое зарешечённое окно под потолком заросло паутиной и с трудом пропускало свет. В углу комнаты стоял старый, высокий металлический шкаф, когда-то выкрашенный в белый цвет. Дверцы его были заперты на большой амбарный замок. На стенах и на потолке тускло поблёскивали какие-то металлические кольца. На полу под ногами скрипела рассыпавшаяся от времени темно-красная метлахская плитка. Вдоль стены тянулись холодные чугунные батареи. В комнате было душно, промозгло и темно.

Физик втолкнул Егора в плохо пахнувшую темень:

– Просидишь тут два дня. Это тебе в наказание, чтобы знал своё место. А то слишком борзый ты – только появился, а уже столько проблем от тебя.

– А что я такого сделал?! – неуверенным, дрогнувшим голосом возразил Егор. Темень и вонь в подвале, который они называли карцером, напомнили ему о доме и ему до тошноты не захотелось сидеть здесь аж два дня. – Отпустите меня, дяденька! Я обещаю себя хорошо вести.

– Ишь, спохватился! Раньше нужно было думать, дурачок! Сиди теперь тут и думай над своим поведением. У нас тут быстро перевоспитываются. И ты через неделю станешь как шелковый, а то может ещё и раньше, если сегодня-завтра тебя Пушок надумает навестить.

– Пушок – это котёнок? – оживился Егор.

– Нет, салага, это не котёнок…это – фамилия…короче, сам увидишь, если тебе не повезёт, – почему-то тяжело вздохнул физик и быстро закрыл скрипучую дверь.

Егор оказался в темноте, и несколько минут пришлось привыкать к ней, пока наконец-то его глаза не начали различать слабые очертания комнаты и предметов, находившихся в ней. Ему стало страшно. События последних дней менялись с калейдоскопической скоростью. И вот теперь эта тёмная, наводящая животный ужас комната – карцер… Егор кинулся к двери и изо всех сил стал колотить в неё кулачками: « А-а-а…выпустите меня отсюда! Я боюсь тут! Я больше так не буду!…Ну, пожалуйста!..» Минут через пятнадцать он обессилел и охрип. Глаза его ещё больше привыкли к темноте и он, подойдя к одному из топчанов, разглядел на нём какую-то большую тряпку, понял, что это одеяло. Неожиданно вспомнил жалостливый взгляд своей новой воспитательницы Ольги Афанасьевны, потом остановившийся мамин взгляд, и, забравшись под пахнущее прелостью одеяло горько, судорожно зарыдал, трясясь всем своим маленьким тельцем…

– … а вот и вкусный ужин для нашего маленького узника… – неожиданно сквозь сон ворвался в сознание Егора незнакомый бодрый мужской голос. – Вставай, герой! Уверен, что ты проголодался. Смотри, какую вкуснятинку я тебе принёс.

Егор прищурил глаза от яркого света, шедшего от старой настольной лампы, стоявшей на полу. На топчане рядом с ним сидел, широко улыбаясь, грузный мужчина в очках. Его лысина блестела на свету, а шумное несвежее дыхание обдавало лицо Егора. Он поморщился и, потерев глаза, спросил: « А вы – кто?»

– А это всё зависит от тебя, мой дорогой малыш! – покровительственно рассмеялся мужчина и поставил прямо на кровать поднос с тарелками, наполненными едой. – Как тебе такой ужин, малыш? Вкусно пахнет?

– Очень, – повеселев, согласился с ним Егор. Румяные котлетки с гречневой кашей и глазуньей, радовали своим видом, и запах еды щекотал ему ноздри. Егор шустро сел и быстро схватив вилку, потянулся за котлетой.

– Э-э, нет, не так быстро, – неожиданно отвёл его руку от тарелки лысый мужчина. – Ты вот сейчас спросил меня – кто я. А я ведь могу стать тебе другом, а могу и врагом. Всё зависит только от того, как мы с тобой сейчас договоримся.

– Лучше другом, конечно, – пожал плечом Егор. – А то с врагами всегда драться надо…А ещё сказали, что какой-то Пушок может придти, что его тоже надо бояться…

– Кто тебе это сказал? – тихо спросил мужчина, и, сняв очки, торопливо протёр их краем своего свитера.

– Мужчина, который привёл меня сюда. Ну, всё, а теперь я хочу есть! – воскликнул Егор и ткнул вилкой в одну из котлет. В это же момент мужчина сильно ударил его по руке, и котлета сочно шмякнулась на грязный пол.

– Я сразу предупредил тебя, дружочек, что мы сначала должны договориться! А ты себя плохо ведёшь, – очень тихо пробормотал мужчина. Дыхание его участилось и стало ещё более шумным.

– Но я хочу есть!

– Я же сказал, что это твоя еда. Только ты её должен заработать, – терпеливо пояснил ему тот.

– А-а-а…понял. Вы хотите, чтобы я пошёл на улицу просить людей денег вам на водку или на ширево? – Егор без настроения потёр лоб.

– Ух, ты, какие слова ты знаешь! Нет, малыш, этого мне не нужно.

– Идти бутылки собирать?

– Да никуда тебе не нужно идти, дурачок! – мужчина ласково потрепал его по голове пухлой ладошкой. Потом полез к себе в штаны, вытащил из ширинки большой, красный член и ласково постучав по нему указательным пальцем, тихо рассмеялся. – Видишь какой у меня славный дружок? И у тебя, я думаю не хуже, только помоложе. Давай твой посмотрим, – и, задыхаясь от возбуждения, мужик полез в штаны к Егору. Мальчик от неожиданности сначала замер, а потом изо всех сил впился зубами в потную руку мужика. Тот громко, по- бабьи вскрикнул и прижал укушенную руку к груди: – Ты, че делаешь, придурок!! Я же тебе приятное хочу сделать!

Егор забился в угол кровати и, по привычке внимательно следя за каждым движением мужика, загундосил: – А я че?.. А я ниче! Зачем вы ко мне в штаны полезли?! Я же к вам не лезу!

– Ты – дурачок! Я же сказал тебе, что еду будешь отрабатывать. Ты всего лишь должен был пососать моего дружка и всё! А я тебе пососал бы. И ты кайф словил бы, идиот! – потирая укушенную руку, начал успокаиваться лысый мужик.

– Не-а…нельзя! Папа мой сказал, что это только бабы у мужиков сосать должны, – уверенно произнёс Егор и покосился в сторону подноса с едой.

– Папа тебе такое сказал?! – у мужика удивленно поползли вверх реденькие брови. – А где сейчас твой папа?

– В тюрьме.

– В тюрьме, говоришь, – озадаченно посмотрел на него мужик и почесал себя по лысине. – А за что его посадили?

– Да он в том месяце маму убил, – как-то равнодушно пояснил Егор.

– Ну-ну, дела-а… – протянул лысый мужик и неожиданно оживился. – В том месяце говоришь. Это ему сейчас лет десять как минимум припаяют. А за десять лет много чего может произойти. Так что, малыш, забудь про то, что тебе там папаша твой наплёл и слушай меня. Мы должны сегодня с тобой порадовать друг друга. Ничего в этом нет страшного. Многие мужчины с мальчиками делают это, только скрывают от всех. Так и мы с тобой никому не будем говорить об этом, а я тебе буду иногда деньжат и жратвы подбрасывать. Тебе же нужны денюжки? А, не слышу?

– Ну, нужны…только я ничего вам сосать не буду, – насупился Егор.

– А у меня тут, дорогой малыш, есть волшебный шкафчик, – с интонацией фокусника произнёс лысый мужик. – Хочешь посмотреть, что в нём есть? Тебе же ещё не успели рассказать про мой волшебный шкафчик? По глазам вижу, что не успели…

Мужчина застегнул свои брюки и, достав из кармана большой ключ, взялся за амбарный замок на шкафчике и, покрутил в нём ключом. Потом вынул замок из петель и распахнул дверцы шкафчика – Иди, посмотри на мои инструменты! Иди – иди, не бойся!

Егор нехотя сполз с топчана и подошёл к шкафчику. Там в полумраке он едва разглядел странные металлические штучки похожие на щипцы, наручники как в кино, металлические цепи, какие-то верёвки… Всё это в свете лампы переливалось и искрилось. Егор наклонился, чтобы разглядеть что-то на дне шкафчика и в этот момент руки мужика сзади крепко обхватили его тельце. Егор попытался укусить мужика за руку и вырваться из его цепких объятий. Но тот потащил его в угол и, кинув мальчика на одеяло, прижал массивным коленом к топчану. Извернувшись, Егор увидел как мужик, сопя и что-то бормоча себе под нос, пытается связать ему ноги. Безумный страх охватил Егора и, чудом выскользнув из-под тяжелого колена лысого, он не помня себя начал наносить удары по тучной шее мужика отвёрткой, подобранной им на дне того самого шкафчика.

Мужик взвыл по-звериному, вздыбился над топчаном, пытаясь скинуть с себя продолжавшего наносить удары обезумевшего мальчишку. Жаркая, липкая кровь хлестала из ран на шее и руках мужика. Он повалился на колени на пол, держась руками за шею. Егор спрыгнул с него и кинулся к двери. Дверь была заперта изнутри, и ключ торчал в замочной скважине. Егор, подвывая от ужаса, склизкими от крови руками стал крутить железный ключик. За его спиной, стоя на четвереньках, хрипел и тянулся к нему окровавленной рукой лысый мужик. «Скорую…скорее…вызови скорую…» – умолял он мальчика. Наконец дверь распахнулась, и Егор стремглав выскочил из страшного карцера и побежал по большому, тёмному подвалу. Неожиданно он почувствовал свежий воздух и увидел ещё одну приоткрытую подвальную дверь, ведшую на улицу. Скрываясь в вечернем полумраке за кустами от детей и взрослых, Егор нашёл скол в старом бетонном заборе и с ловкостью ящерицы выбрался за территорию детского дома. Не зная этого района Москвы, он кинулся бежать куда глаза глядят подальше от страшного места.