Цитаты из книги «Гала и Сальвадор Дали. Любовь на холсте Времени»

«Ныне утром, пока я находился в интимнейшем месте, меня вновь посетило гениальное предчувствие. Впрочем, стул мой в то утро был до неправдоподобия странен – он был жидким и совсем без запаха. Я был поглощен размышлениями о человеческом долголетии… Интуиция подсказывает мне, что если бы человеческие экскременты приобрели консистенцию жидкого меда, то это привело бы к увеличению продолжительности человеческой жизни, ведь экскременты, как считал Парацельс, представляют собою нить жизни, и при всякой заминке, паузе, выпуске газов от нее отлетают мгновения… Секрет бессмертия следует искать в отходах… и ни в чем другом… А поскольку наивысшая миссия человека на земле – одухотворять все вокруг, то именно экскременты-то и нуждаются в этом в самую первую очередь… И прискорбно сознавать, что многие выдающиеся умы до сих пор продолжают справлять свои естественные потребности точно так же, как это делают и простые смертные».

Свой первый фильм он поставил вместе с Сальвадором, написав прежде совместный сценарий. Этот фильм назывался «Андалузский пес». «Андалузскими псами» презрительно называли южан; прозвище означало: слюнтяй, маменькин сынок, недотепа.

Смерть моей матери, в том же году, была для меня самой большой из потерь. Я обожал ее. Для меня она – единственная и неповторимая. Я знал, что ее золотая, ее святая душа настолько выше всего самого человечного, и не мог смириться с утратой существа, на которое бессознательно рассчитывал невидимыми изъянами своей души. Она была так добра, что я думал: «Этого хватит и на меня».

Что значила любовь единиц, если мир пережил ненависть? Все вокруг требовало перемен. Бунт – едва ли не единственное желание молодых, кто вышел из той войны. Бунт находил единомышленников с разных сторон баррикад, он делал их равными, почти братьями. Те, кто сражался на полях Европы, начали возрождать свой общий полуразрушенный дом, стараясь перечеркнуть то, что принадлежало их отцам, не уберегшим хрупкий мир. Стремление все уничтожить и возродить наново проявилось в первую очередь в искусстве. О том, что их ожидают новые потрясения, Гала и Эжену стало понятно уже в 1918 году.

Ее можно было бы назвать аморфной, ведь ничто, кроме ее самой, переживаний и мечтаний, не интересовало.