– Черт, – ощупала его голову, уточняя, где больнее, наспех проверила ногу, но не находя явных повреждений, кроме шишки на затылке, встала: – Пошли, – руку протянула, помогая ему встать.

Подставляя хрупкое плечо, очень высокому и довольно тяжелому парню, довела его до квартиры.

– Лучше скорую вызвать, пусть в больницу отвезут. МРТ сделают, – дверь затворила, пока Рус спиной к стене привалившись, шипел. – Не хватает, чтобы травмы.

– Да перестань, – скривился сильнее Руслан. – Отосплюсь, норма будет.

– Но ты хромаешь, – пояснила мысль. – Не дай бог…

– Ой, да сильнее прикладывали.

– Тогда, – сдалась, – не стоит в таком состоянии ехать. Спать у нас останешься! – ткнула на проём в большую комнату.

У меня трёшка в пятиэтажке нового района города. Квартиру купила сравнительно недавно, несколько лет как, и она меня, более чем устраивала.

– Ок, – Руслан больше не отнекивался, послушно до зала дохромал, позволяя за ним поухаживать.

– Сюда, – к широкому дивану подвела. Скрипя зубами, помогла лечь. – Сейчас, – прошлась до своей комнаты. Взяла покрывало и одну из своих подушек. На ходу переодела её в новую наволочку.

– Вот, на. – услужливо склонилась над парнем, придержав за затылок и, поместила подушку ему под голову. – Если хуже станет, обязательно… – забыла, о чём говорила. Застыла, встретившись с ним взглядом. Мы были так близко друг к другу, что опять что-то непонятное, но до мурашек осязаемое на эмоциональном уровне прострелило. Волнительное, щекотливое, наэлектризованное. Такое, что меня нешуточно пугало. И я до жути боялась, что искра сильнее полыхнет, и тогда нас с парнем вновь накроет безумством, а этого было нельзя допустить!

Больше!

Никогда!

Уж не знаю, о чём думал Руслан, но, судя по тому, как потемнели его глаза, а на губах расползлась ухмылка, его мысли от моих недалеко ушли. Разве что, финал куда ярче и развратней устраивал нежели меня.

Что и подтвердил бесстыдным взглядом – глаза опустились на мои губы, а потом красноречиво ещё ниже, на полуобнаженную грудь, видневшуюся в вырезе халата.

Меня такой волной возмущения накрыло, что не думая, что и как, хлестко ударила ладонью по небритой щеке. Без злости, просто выплескивая негодование.

– Ты неисправим! – не собиралась извиняться за свой поступок. Это была нормальная реакция на его наглость! Поэтому преисполненная гордости, выпрямилась: – Спокойной ночи! – тихо отчеканила и в свою комнату поспешила, но, уже затворив дверь, с досады прикусила губу – защёлки-то нет!

Как-то раньше не было нужды запираться, а вот теперь я испугалась за свою сохранность.

Если Руслан раньше до меня добирался, где ему приспичило, то теперь, когда мы в соседних комнатках, так непростительно близко друг к другу. Когда сын спал, и больше не было никого, чтобы ему помешать. Я слишком открыта, обнажена и доступна! Действительно как лакомый деликатес для хищника. Бери – не хочу! Что делать? Как защититься?

Не думаю, что Руслана остановит то, что в соседней комнате его друг – мой сын! Его и раньше ничего не останавливало! Даже разница в возрасте! И тем более то, что нравлюсь его отцу! И то, что у Германа на меня планы. Что я не хочу, в конце-концов! Грожу, сопротивляюсь.

Да что уж там, невнятно сопротивляюсь и нелепо грожу!

Поэтому «да», Руслан мог стать для меня проблемой еще и потому, что, реально реагировала на него. Не я – тело, но какая разница, если находясь в опасной близости к нему, уже текла от мысли, что Рус мог опять меня трахнуть! И он это чувствовал каким-то животным инстинктом. Потому и пользовался моими заминками, растерянностью, откровенным непониманием, что делать!

Это было жутко и скверно, осознавать, что я подсаженная на аморальный секс с мальчишкой!

Долго не могла уснуть. Глохла от волнения, вздрагивала, когда мерещились шорохи, скрипы рядом с дверью. И сердце истерично билось в груди, оглушая своим безумным бегом.

Но зря переживала и грязно думала о парне – Руслан не посмел вторгнуться в мою комнату. А когда проснулась, в зале на диване его не обнаружила.

РУСЛАН

– Здоров, – звонок от Жени разбудил ближе к обеду, а я дрых без задних ног.

– Здоров, – собственный голос охриплостью резанул слух, как если бы скрежет лезвия, медленно чертящего по стеклу дорожку.

– Как вчера? – Жека тоже звучал не айс и, судя по протягиванию слов, он, как и я, ещё не вышел из коматоза. – Я там ничего не учудил?

– Да вроде был хорошим, медвежонком, – в трубку хмыкнул я, но лицом в подушку.

– Да ну тебя, – разобиделся Женя. – Так и знал, что теперь жизни не дашь.

– Не я реально от милоты растекаюсь, – без злорадства поржал я: – Двадцатилетний лоб – медвежонок, – пшикнул на последнем.

– Иди ты! – буркнул Жека.

А меня распирало от смеха:

– Не, ну а чё? Даже завидую, меня так не называли, – на этом ржать перестал. Меня в лучшем случае батя называл нахлебник, дармоед, ушлёпок, ублюдок.

– Тогда завидуй молча, – смилостивился Жека, – а то в клубе всем без разбора об этом рассказывал, – пожурил, но меня уже было не остановить:

– Так для тебя старался! Твою личную жизнь налаживал.

– Ну да, – хмыкнул Женька.

– ДА, – упирался через смех я, – всем девушкам нравятся ласкательные названия: «зайка, лапуля, киса». А от твоего они вообще сразу начинали урчать как готовые к спариванию кошечки. Считай, у тебя такая фишка. Пользуйся случаем, девчата любят всё мимишное.

– Да я не жаловался на их невнимание, – поворчал Жека.

– Конечно, – фыркнул я, – поэтому девчонки нет. Разовые неплохо, но тебе нужна такая, чтобы ждала.

– Зачем? – тупил Жека. – Маринка у тебя клевая, но разве это тебя останавливает? – реплика несколько секунд эхом звучала в голове. Я даже проснулся окончательно, перевернулся на спину, уставившись в потолок:

– Ты Маринку не путай с другими. У нас отношения договорные, для пользы дела. Ей пиар, а от меня часть фанаток сбривается.

– И что? Не любишь? – зачем-то уточнил приятель.

Я немного помолчал, собирая мысли в кучу.

– Любовь – сложная штука, она не поддаётся рациональности. Либо вспыхивает, либо нет, раскачать с «ничего» её невозможно. Можно родить, разве что уважение, симпатию. А любовь – ненужная штука для брака. Браки по-любви не так долговечны, как по обоюдной выгоде, – говорил не абы красивого словца. Чувства для меня больная тема.

Недополучил внимания в детстве, я всегда мечтал любить и быть любимым, упорно этого искал, пока не набил шишек. А потом для себя решил, что любви нет! Она вообще не нужна, есть страсть, есть выгода, уважение, этим и нужно ограничиваться.

– То есть вы, по выгоде? – опять мычал задумчиво Жека.

– Да, – кивнул я, садясь на постели. – Давай не будем обо мне. У меня с этим всё просто и сложно, – проворчал нехотя вставая. – Но точно выгодно! – почесал затылок, шлепая в уборную. – А твоя, мама, как? – старался не сильно интерес выдать.

– А что с ней? – озадаченно повторил друган.

– Не сильно на меня злится?

– С чего вдруг?

– Ну, – протянул я, выискивая как бы вернее озвучить мысль, – она вчера меня обвинила в твоём состоянии и…

– А-а-а, нет, – поспешно заверил Жека, – я её ещё не видел. Проснулся недавно, её уже нет, она ведь рано уходит.

– Ок, – покивал я уже у двери в сортир. – Просто не хотелось бы проблем для тебя.

– Да ты не бери в голову, она, наверное, в шоке была, я ведь такого никогда не выкидывал. Но ничего страшного, всё объясню, она поймёт.

Мне полегчало, правда ненадолго, почему-то следом разочарованием накрыло. Даже не понять с чего вдруг, а потом и злость подкралась.

– Ладно, сейчас глаза продеру, наберу, – брякнул я, сбрасывая звонок.

Уже в душе врубил прохладную воду, желчно осознавая, что без драчилова не снять не пойми откуда взявшееся напряжения. Нужно было не домой ехать, а к Маринке.