ГЛАВА 40

Жестокие игры и другие мужские удовольствия

Ира

Рассаживаемся, и с большим неудовольствием понимаю, старший брат Шувалова покинул бои, зато свора дружбанов Шумахера – тут как тут. Кучной толпой занимают нашу вип-ложа, окружив меня и Родиона. А когда они начинают оживлённо спорить с колоритным представителем соседней команды, становится ясно, что они и между собой тоже спорят. Надеюсь, до драки не дойдёт… А то… не нравятся мне эти парни. Совсем.

На ринге как раз заканчивается очередной бой… Пол оттирают от крови, толпа волнуется, рефери у столика организаторов и судей. Что-то оживлённо обсуждают… Пока говорят, к ним подходит Голем. Всё внимание переключается на него. Кивают, на лицах растерянность, недоумение… согласие.

Перед боем Штыка приходится посмотреть ещё несколько кровавых и жестоких в исполнении других участников. За это время противник Ромы успевает приехать – у него сегодня по плану был выходной, но, видимо, соблазнившись призовыми, боец согласился на поединок.

Отсидеться в безопасном и тихом месте, как получилось до этого, не решаюсь – вдруг сосед опять меня вздумает поизводить? Да и Лианга побаиваюсь. Мы с Игнатом сегодня дивно засветились перед его друзьями. Вон, какой Джи Линь мрачный сидит. Меня с прицела почти не отпускает. И то, лишь для того, чтобы на Селивёрстова посмотреть…

Благо, козлина будто меня и не знает. Со своими болтает или безлико на побоище в клетке взирает, сложив руки на груди.

На сегодня бои вроде закончены, толпа большей частью расходится. Остаёмся мы в узком кругу заинтересованных лиц, среди которых много незнакомых. Как понимаю, это люди Голема.

– Вот, глянь, – протягивает мне свой айфон Шувалов. На экране свирепая физиономия мужика чуть за тридцать. – «Молот», – доверительно поясняет Родион, – противник Штыка.

– Ага, – киваю. Погоняло впечатляет, а ещё больше – внешний вид бойца. – Ничего такой… представитель мужской брутальности, агрессивный самец с адекватным уровнем тестостерона.

– Ахаха, – ржёт Шумахер. – Тебе виднее. Ты же женщина.

Даже думать не хочу, о чём сейчас говорит Шувалов. Глупо выдавливаю улыбку. Лучше так. Улыбаться и хлопать ресничками – пусть думает, что дура.

– Ром, – сквозь волнение и ропот оставшейся толпы различаю голос Леры – она сидела на своём месте, когда мы с Родионом вернулись в зал, но сейчас вцепляется в запястье Штыка, который возле входа в клетку ждёт оглашения своего боя, – зачем ты согласился? – зло выговаривает брюнетка.

– Лер, не вмешивайся, – холоден Ромка, лицо суровое, в глазах металл.

Рядом стоит седоволосый. Он тоже недоволен, но молчалив. С укором глядит на девушку.

– Я прошу, – молит настоятельно Лера.

– Лер, обожди в машине или сразу езжай домой! – безапелляционен Штык, махом освобождая руку от хвата подруги.

– Никуда я не поеду! – упрямо поджимает губы девушка.

Штык скрипит зубами. Лера порывается ещё что-то сказать, но её благоразумно оттаскивает от Ромы Игнат:

– Заканчивай спектакль! – лица не вижу, он спиной ко мне, да и слова едва уловимы: – Нельзя перед поединком…

– Но это же нечестно! – возмущается Лера. – Обещали только один…

– Лер! – рычаще.

– Я не уйду!

– Тогда не лезь! – грубовато, но беззлобно.

Минутная заминка.

– Ты во всём виноват! – толкает Селивёрстова в грудь брюнетка, и, зло сверкая глазами, с чувством садится на своё место.

Дело не моё, да и не хочу знать, о чём речь и в чём виновен Игнат.

Виновен! Точно! У него самая наглая моська, по-любому в пушкý!

Наткнуться на его взгляд не желаю, поэтому отворачиваюсь и запрещаю себе смотреть в его сторону.

Муторно и долго ждём, пока зал очистится от лишних глаз, а когда остаёмся в тесном кругу, Голем даёт распоряжение, что пора бы ускориться.

– Пойдём к китайцу, – тянет меня за руку Родион в сторону ложа Лианга.

Не хочу!!! Ноги тоже не желают двигаться, но Шувалов настойчив. Насильно усаживает близ Джи Линя, что естественно не ускользает от бывшего. Он с удивительной выдержанностью встречает нас кивком, тотчас уставляясь на клетку. Родион протискивается к нему. Меня подгребает за талию, но интерес у него только к бою и обсуждению этой темы с Лиангом.

Я бы и рада пропустить поединок, да приходится смотреть. Слава богу, Штык управляется быстро. Я, конечно, очень верю в свои же слова о стойкости русского характера, несгибаемости и устойчивости… Но отчаянно надеюсь просто на силу знакомого. И он не подводит. Пусть не на первой минуте и не на второй, но в начале третьей…

Выполняет какой-то совершенно неожиданный нырок в ноги противнику, хотя до этого упорно навязывал бой кулаками и ногами. И как понимаю, это тактика, которую подсказывает седоволосый. Мужчина даёт советы – орёт, срывая глотку, за пределами клетки, но со стороны Штыка. И на приём парень идёт после хриплой чёткой команды:

– Сейчас!!! – и ударом кулаков по краю пола ринга.

Ромка, как борец, делает хват и бросок – перекидывает противника на спину. Заваливается сверху… дальше не вижу… сильно зажмуриваюсь.

Реально страшно, когда такая громила… скала наваливается с яростью цунами. Даже у меня воздух застревает в горле. От ужаса сердце дикими ударами отсчитывает последние секунды встречи и, когда раздаётся свисток рефери, делаю спасительный глоток воздуха и я.

– Твою мать! – негодует Шувалов, задумчиво глядя на клетку, по которой, жадно дыша, прохаживается Ромка. Противник до сих пор на полу, тяжко приходит в себя… Рядом рефери – проверяет вменяемость поверженного. – Ты была права, – удосуживает меня расстроенным взглядом Родион. – Прости, детка, но я поставил на другого бойца, – признаётся вяло. – Выбор Лианга мне показался самым что ни на есть правильным. Но ты вернее рассудила…

Дёргаю плечом. Мне на самом деле плевать. Деньги Шумахера – так что его дело, на кого ставить.

– Ну, и? – возле ложа останавливаются Голем и Гризли. Лысый облокачивается на перегородку, излучая донельзя неувядающее самодовольство. – Подстава?

– Он хорош, – напрягает задумчивость Лианга. Уже подкоркой ощущаю опасность… Нечто плохое. Подвох.

– Рад, что ты это понимаешь, – кивает лысый. – Деньги можно на счёт перевести. Реквизиты пришлю… – уже было отлепляется, как Джи Линь делает любимый жест дланью, мол, всё несущественно и мелко.

– Я хотеть ещё бой! – огорошивает вновь.

Голем выпрямляется, пасмурнеет. Рядом со мной странно крякает Шувалов:

– Я бы тоже хотел отыграться.

– Не сегодня, – отрезает лысый, бросая взгляд на Штыка, что уже возле ложа своих друзей стоит… в цепких коготках Леры.

– Я хотеть ещё бой! – настаивает Джи Линь.

Молчание затягивается. Гризли что-то шепчет брату на ухо, не сводя с Лианга безумных глаз, хотя до сего момента скучающе стоял рядом. Лицо старшего разглаживается, смягчается. Во взгляде появляется коварный блеск:

– Есть условие.

– Какой?

– Нам тут одна птичка начирикала, что ты… не просто знаешь толк в борьбе, но и сам прекрасно дерёшься.

Лианг быстро косится на меня. Я в недоумении распахиваю глаза.

Это не я!!!

Видимо, бывший считывает мою искреннюю реакцию, поэтому вновь уставляется на лысого.

– И в чём условие?

– Если мой выиграет – ты выйдешь на ринг.

Мне словно под дых врезают. Воздух застревает поперёк горла. Лианг загадочно улыбается, опять находит меня глазами. Отчаянье истерично бьётся в голове, дышать трудно. Джи Линю нельзя драться! Последние травмы были и без того губительными для его здоровья. Врачи чётко вынесли вердикт: малейшая травма головы – и смерть! Повреждение позвоночника – и он растение!

Молю взглядом: не надо!!!

– Мне нравится! – наперекор мне кивает Лианг. – Но если я выйти то… – показательно медленно обшаривает лица участников, пока не останавливается на Родионе, – господин Шувалов тоже.

Голем прищуривается. Гризли опять стачивает ногти. Шумахер идиотски усмехается:

– Я выйти на ринг? – рука парня, лежащая на моей талии, ощутимо сильнее вцепляется в тело.

– Да, – обливает сладким дёгтем Джи Линь. – Если, конечно, твой спутница не решит помочь свой друг! – контрольный в голову.

Затаиваюсь, слушая неистовый грохот сердца. Кошусь на Родиона, он – с насмешкой и удивлением на меня:

– Как интересно… – раздражает весёлостью.

Никогда на меня не смотрело одновременно столько опасных мужиков! Я – словно единственная дичь на блюде посреди стола, вокруг которого собралась голодная свора хищников. Едкий стыд жаром затапливает лицо.

– Ирина Сергеевна, – официальное обращение из уст Голема пригвождает на месте. Мне и так не по себе, а от осознания, что ЭТОТ!!! ТИП! Знает моё отчество! Меня, мягко говоря, начинает потряхивать от ужаса. Если он такую информацию знает, то что ему известно ещё?! – Вам будет слабó сделать ради того, чтобы ваш молодой человек не напрягался, какую-нибудь мелочь?

– К-какую? – не могу же я согласиться, даже не узнав, что именно. А имея дело с Лиангом, лучше знать, что это будет!

– Один бой, – задумывается Джи Линь, но я-то вижу, что бывший давно придумал пакость и сейчас играет на публику, – отработать октагон-гёрл!

Мои бедные глаза мечтают вылезти из орбит. Голос подводит, беспомощно смотрю на Родиона.

– Детка? – придурочно шикает Шувалов и уставляется на меня с нескрываемой надеждой. Трус! По морде бы ему… Но, блин, мы в одной упряжке, да к тому же я на испытательном сроке. Не самый скверный способ доказать свою решительность и умение выдерживать мужские забавы. Так что Лианг предлагает каверзную игру, откажись я от которой – проиграю, и меня уже ничего не спасёт, а Джи Линь отпразднует лёгкую и быструю победу.

– Не вопрос! – замираю, сама удивившись своей смелости. На Лианга не смотрю. Не дам ему повода позубоскалить! Пусть лучше потом, как Гризли, ногти погрызёт… что я… не его!

– Ты лучшая, детка! – смачно чмокает меня в щёку Родион, подгребая ближе за талию. – Настоящая боевая подруга!

Боже! Меня уже от него тошнит, а мы ещё даже СВМА не начали.

– Знаю, – выдавливаю желчную улыбку.

– О бое договорится на днях, – кивает задумчиво Лианг, потирая подбородок.

– Идёт, – хмыкает Голем. К нам с Родионом: – О поединке вас известят.

– Ок, – отмахивается Шувалов младший.

– Шум, – шепотом на ухо, – я дико устала и хочу домой. Если положенная тонна крови пролита, нужное количество морд побито, и споры оговóрены, отвези меня домой.

Шумахер выглядит разочарованным, но быстро берёт себя в руки:

– Как скажешь, красавица…

Говорить не надо, что покидаю это жуткое место быстро и без лишних прощаний. В машине немного успеваю вздремнуть, а выдёргивает из липкого, но туманного сна неприятное ощущение на теле.

Открываю глаза, вяло прислушиваясь к голосу нутра, а когда понимаю, что меня нагло щупают и целуют, принимаюсь отбиваться. Мне плевать, кто, что и почему, но вылавливаю момент, – Шумахер так занят изучением меня, что напрочь забывает о самосохранении, – и зло бью по его наглому и столь близкому лицу.

– Ауч! – взвывает парень, прикладывая ладонь к щеке. В глазах такая ненависть, что страшно становится. – Совсем сдурела? – шипит гневно. – Могла бы просто сказать «Нет»!

– Ты невероятно низок! – кипя негодованием, порывисто одёргиваю подол платья, что уже неприлично высоко задран. – Как можно?.. – нет слов. – Я в отключке, а ты… – задыхаюсь злостью. – Это подло и низко!

– Я хотел тебя ласково разбудить, – ворчит Шувалов, став таким жалким, будто побитый пёс. – Как в сказках… поцелуй, и принцесса проснётся!

– Ты… – заминка. – Ты… – ещё одна. – Поцеловать – одно, а под подол зачем полез?