ГЛАВА 37

Пан или пропал? Куда ни кинь – везде клин…

Ира

– Ближе к полночи приедет мой зам, тогда я смогу тебя проводить, – Родион откидывается на спинку дивана, руки водружает наверх.

– Спасибо. – Пока не понимаю, за что: герой – не герой, спасение – не спасение, сомнительная компания. Тоже устраиваюсь на диване, только соседнем, в вип-зоне, куда приглашает Родион.

Шувалов равнодушным взглядом прогуливается по клубу, танцующим, возвращается ко мне:

– У тебя мутки с Селивёрстовым?

На миг торопею. Откуда ему известно? Да и какие мутки? Переспали пару раз…

– Если от корня «муть» – то да! – на всякий случай придаю голосу брезгливости.

– В смысле «вы вместе»? – не унимается Родион.

– Жили до недавнего времени, – я не менее упряма в играх словами.

– Жили? – вскидывает светлые брови Шумахер.

– Только не говори, что ты не в курсе – у него дом сгорел. А так как он мой сосед… Мои родственники предложили его семье пожить у нас. Так что да. Мы жили, но… – запинаюсь, хаотично соображая, как бы выкрутиться из щекотливого положения.

– Но? – ждёт продолжения парень. Вот же неугомонный!

– Конфликт интересов, обоюдная непереносимость, теснота, благо Игнат обладает фантастическим умением найти пристанище на ночь…

Лицо Шувалова смягчается, глаза победно сверкают ледышками.

– Хочешь сказать, что он съехал?

– Да, – придвигаю бокал, который передо мной вырос, словно из ниоткуда. Официанты в вип-зале – фокусники. – А в чём проблема?

– Я решил, что вы вместе, поэтому удивился, когда ты оказалась возле клуба одна… Твой внешний вид… Странное поведение. Мелькнула мысль, что он тебя подослал ко мне.

– Даже не представляю, откуда такие бредовые мысли?

– Я видел его на твоей машине…

– И? – хмурюсь, не улавливая логики. – Это говорит о том, что у нас с Игнатом что-то есть? – изображаю искреннее недоумение.

– Такую машину не дают мимо проходящему.

– Да ты что? – отпиваю коктейля. – Мы больше, чем мимо проходящие. Мы теперь даже больше, чем рядом живущие, – решаюсь на признание. – Возможно, мы скоро породнимся.

Теперь очередь Шувалова вытаращиться.

– Да, – продолжаю исповедь; шокировать, так уж шокировать. – Наши родители.. . – неопределённо мотаю головой, – вместе, и подумывают о браке. Поэтому мы сводные брат и сестра… в перспективе, если родичи не разойдутся.

– Это правда? – сощуривает ледяные глаза Шумахер.

– Я похожа на человека, кто такое придумает? – укоряю взглядом. Но знать Родиону, что Игнат нечестным способом выманил машину, не стоит. Не его это дело. И тем более – знать, что я поддалась очарованию и напору соседа. – Когда я давала ему «Ашку», понятия не имела, для чего конкретно… Не скажу, что мечтала её дать, но… дала, – заканчиваю кисло и опять делаю глоток. – В следующий раз буду знать, что одолжение тачки приравнивается к отношениям.

– Хочешь сказать, – опять надменен Шувалов, – чисто по-соседски одолжила охрененно дорогую машину?

– Угу, – кивок. – Поэтому, когда узнала, что он её снимал для СВМА, мы разругались в пух и прах!

– И между вами…

– Мы! Не! Встречаемся! – Отрезаю резче, чем следует, чтобы оборвать следующие вопросы. Откровенно бесит этот разговор и допрос. Я, чёрт возьми, имею право на свою личную жизнь! И молчать о ней – тем более.

Несколько минут сидим в полном молчании. Я потягиваю напиток, что приятным теплом растекается по телу. Шумахер всё это время рассматривает клуб, толпу, что угодно, но только не меня. И это пугает. Лучше бы проявление эмоций, чтобы знать, что у него в голове!

Меня потряхивает. Игнат, козлина, успел засветиться на моей тачке! Убью гада!

– Я не доверяю Вёрсту, но твои слова… Ты правда не знала, что это мой клуб?

– Твой? – глупо вторю и от удивления чуть не давлюсь напитком.

Шувалов меня пристально рассматривает рентгеновским взглядом, словно пытается считать – лгу я или нет, но, видимо, моя реакция настолько правдоподобна, что в холодных глазах появляются смешинки.

– Ты неподражаема в своей невинной простоте.

– Стараюсь, – беззаботный взмах ладони, хотя на деле мне до жути неудобно. Будто на колючке сижу, а изображаю, что на мягком диване. – Тут мило, – скомкано хвалю. – Симпатично и… удобно.

Шумахер начинает ржать:

– Бл***, никогда ничего более нелепого не слышал. Странная оценка ночного заведения.

– Уж прости, – морщу нос, – по остальным показателям не мне сравнивать. Я не завсегдатай таких мест, поэтому и точной оценки не могу дать. Но тут шумно, алкогольно, весело и опасно… Это ведь норма? – с надеждой, что в этот раз не промахиваюсь.

– Ох***, нужно твои слова запостить и на сайте клуба вывесить. Реклама убойная.

– Не хотела тебя обидеть, – теперь моё настроение падает ещё ниже. Глаза перевожу на барную стойку второго этажа. Бармен коктейли собирает возле двух красивых девушек, что на стульях высоких сидят, да шушукаются.

– Ты не обидела, скорее развеселила. Обычно девчонки говорят, как всё: «Вау, круто!!!», – изображает дикий, неестественный, девичий восторг ещё и голосом играя на высоте. – Часто на этом заканчиваются слова и начинается буйство эмоций, а ты нашла ёмкие, чёткие описания своих чувств. Так что, поверь, ты меня порадовала. Приятно сидеть в компании с девушкой, которая для связки слов не использует маты, бабские уловки, мерзкие словечки, знает более одного прилагательного и смущается от каждого откровенного взгляда.

Поверхностная беседа и правда чуть расслабляет. Чуть на спинку дивана откидываюсь.

– А чем тебе Селивёрстов мешает?

– Дела давние, – едва качает головой Родион, всем видом показывая, что эту тему не желает продолжать.

Я понятливая, поэтому на некоторое время умолкаю, раздумывая, как бы покинуть клуб.

– И что теперь делать?

– Смотря о чём ты.

– Я про Гризли и его охоту на меня. Может, организаторам надо сообщить?

Шувалов так едко смеётся, что желания присоединиться к его команде нет никакого. Становится не по себе из-за глупости, которую сказанула.

– Тебе нужна команда. Защита… Если ты не с Вёрстом, даже не знаю… ты – лёгкая мишень. Мы потому и участвуем группой. Так проще вышибать из турнира персонажей, кто может затруднить прохождение трассы, а ты… значимая особа. Жаль, но вряд ли долго продержишься…

Прикусываю губу, голова раскалывается от новостей, а ещё больше – от своей беспомощности и неизбежной участи.

– А ты? – с робкой надеждой поднимаю глаза на Шувалова.

– А я, – выдерживает показательную паузу Родион, скучающе, – как и обещал, провожу тебя домой. Так сказать, для успокоения души, раз уж в курсе грязных мыслей знакомого. Дальнейшее меня не волнует, – морозит правдой. – На роль благородного заступника, даже такой шикарной особы, как ты, не нанимался. У меня свой интерес в турнире, и он куда скромнее победы в главном этапе. Мои ребята не сильны в разнообразии, если и выходили в финал – в последней двадцатке, и то – развлечения ради. Адреналин, скорость, битва характеров, накал страстей…

– А я обеспечу выход в финал в КАЖДОЙ дисциплине, – ни секунды не колеблюсь. Звучит веско. Не напрашиваюсь или предлагаюсь, а так, будто продаюсь. За дорого!

– И? – холодит безразличием взгляд Шумахера.

– Со мной твоя команда точно погоняет в финале, – как никогда понимаю, что мечусь между козлами – один хуже другого. И выбрать собираюсь меньшее из зол…

Лианг – смертельно опасный хищник. Игнат – психологический и телесный агрессор, а Родион – чёрная лошадка. Волк в овечьей шкуре. Он тоже непрост и опасен, но с ним я буду в сравнительной безопасности.

– И зачем мне это?

– Для популярности, – играю на самом простом и понятном. Шумахер любит показалово. Любит быть в центре внимания. – Сам посуди. Если с вами не считаются, как с конкурентами, то, окажись вы в финале, сколько эмоций будет у твоих ребят. А теперь к этому прибавь призовое место…

Шумахер сощуривает глаза, но на губах кривая ухмылка:

– А что тебе с этого?

– Хочу победить!

– Женщина в мужском турнире… Победить? – сомневается в моей адекватности Родион.

– А почему бы и нет?..

– Потому, что мужики костьми лягут, но тебя не пропустят…

– Не пропустят, если у меня не будет поддержки.

– Думаешь, мы трепетно относимся к своему полу и отшиваем только женщин?

– Нет, но если у меня будет прикрыт тыл, я смогу…

– О-да, мои пацаны могут играть в кровавые игры и дотянуть тебя до финального заезда, но я не услышал главного, – перебивает Шувалов.

Заминка. Лихорадочно соображаю, о чём парень.

– Я… ты… мы… – размыто, таинственно и очень откровенно.

– Я не могу предложить больше, чем дружба, – признаюсь сухо.

– Жаль… – явно теряет интерес Шумахер.

Да уж, план не срабатывает и моё очарование не даёт нужного результата. Теряю сноровку… А что ужаснее, Родион – последняя надежда. Я не знаю, у кого ещё попросить приюта. Ведь за это время в голове уже упорядочиваю основную толпу участников и различаю несколько главных звёзд и соответственно их команд.

Лианг и его тигры. Гризли и бандерлоги. Селивёрстов и его прайд – абзац, узнай Игнат, что я так обозначаю его команду – закопал бы.

Шумахер – зоопарк. Плохо знакомый мне Атос и его мушкетёры. Этого мужчину я один раз встречала на мотогонках. Но он не участвовал, поэтому лишь по топу изучила его умения и конечно оценила гордую приписку от сайта «Призёр прошлогоднего турнира». На страничке команды она смотрелась внушительно.

Ах да, ещё Горын – про него вообще ничего не знаю, кроме высокого рейтинга СВМА и довольно качественного видео. Ещё несколько групп попадалось на глаза, но они меня не зацепили.

Джи Линь и Вёрст – отпадают автоматически. К Гризли… это сразу руки вверх, ноги в стороны… С другими не знакома, остаётся лишь Шумахер… который тоже желает, чтобы я… ноги в стороны.

Так что… выбор не велѝк, если не сказать грубее – ан нет его, выбора того. Либо под поезд, либо… под поезд!

– Доброй ночи, – возле столика останавливается приятный мужчина за тридцать. Холёная внешность, аккуратно-деловой стиль в одежде, выдержанность, приятная улыбка. – Леди, – короткий приветственный кивок. – Родион, – протягивает руку. Шумахер заметно расслабляется:

– Привет, Романович, как раз вовремя! – отвечает пожатием, и махом длани приглашает сесть с нами. Что-то подсказывает – это зам Родиона, которого ждём.

– Я люблю свою работу, – устраивается рядом с Шумахером, манерно одёрнув полы пиджака, чтобы не замялись, и чуть поправив брючины.

– Ирина, – Шумахер кивает головой на мужчину: – Это Алексей Романович, мой зам, – подтверждает догадку. – Романович, это Ирина, – крохотная пауза, – моя знакомая.

– Очень приятно, – дежурно улыбаемся друг другу, но тёмные глаза в меня упираются так, словно мужчина обо мне знает всё и даже то, чего не ведаю я. Хорошее, плохое, – особенно второе, – и поэтому оценка выставлена давно и обсуждению не подлежит. – У нас сегодня живо! – словно забыв обо мне, кивает на зал зам.

– Студенты, спортсмены и просто желающие отдохнуть, – подтверждает с ухмылкой Шувалов. – Проблем вроде пока не было, но в клубе Грен с компанией. Я уже предупредил, чтобы за ними глаз да глаз… Так что работай, а мне пора, – косой взгляд на меня, – девушку проводить домой надо.

– Конечно, – понятливо встаёт Романович. Безлико откланивается и скрывается в глубинах вип-зала.

– Готова? – Родион тоже поднимается с дивана.

Залпом осушаю бокал:

– Пару минут дашь? Мне нужно группе сообщить, что я закругляюсь.

Торопливо иду к столикам, где сидят одногруппники, но, по ходу натыкаясь на своих в толпе, прощаюсь, как получается. Большинство порядком датые и им плевать, кто и что вокруг. Поймав старосту, заверяю, что она самая лучшая, что я теперь в коллективе.

– С нас поддержка на межвузовских соревнованиях! – повисает на шее Светка, опять вогнав в ступор.