– Наливай воду, – скомандовала Варвара. – Пусть закипит. У нас не лекарство, нам запах нужен.

Хвостикова сделала огонь на полную и повернулась к гостье.

– А дальше что?

На столе появился маленький горшок. Вверх торчал длинный стебель с треугольными листьями и мелкими белыми бутонами с фиолетовым отливом.

– Кошачья мята. Десять минут будет в полной нашей власти.

– Кастрируем? – не сдержалась Анастасия.

– Зачем? – удивилась Варвара, но сразу нахмурилась. – Ты лучше побеспокойся, чтобы самой при своём остаться!

Когда вода закипела, она деловито забросила корни валерьяны. Поставила посреди кухни табурет, водрузила на него кошачью мяту и пошла в прихожую открывать дверь.

– Теперь ждём!

Хвостикова закатила глаза. Если это не сон, совсем скоро ей придётся рассказывать полиции, что её загипнотизировали и вынесли всё ценное из квартиры. Что во всём виноват чёрный кот и пожилая женщина с плакатом «Честное гадание на суженого». Вот тогда её и отправят в больницу к остальным обладателям большого количества личностей. Как сказала бы Маша: «Осенью у шизофреников обострение, другие «Я» начинают активную борьбу за власть». Вот только Маши не существует. Она есть только во сне. Вместе с Хвостовыми и Хвостовскими, или как их там? Но для психушки сойдёт, там многие советуются с выдуманными подругами.

– Окно открой, чтобы сквозняк был. Так до него быстрее дурман дойдёт! – Варвара глубже натянула шляпу и, потирая пальцы, призывно зашептала: – Кис, кис, кис.

Воняло так, что щипало глаза. Вместе с чёрным котом скоро сбегутся все кошки со всей округи.

– Лежать нам в одной палате, без всяких там Маш, – заворчала Хвостикова и уже решила звонить в скорую, когда на пороге возник тот самый молодой человек.

Его скулы стали острее, а глаза совсем запали. Он непрерывно двигал носом и плавно перетекал из одного положения в другое, как настоящий кот. Потёрся спиной о дверь и, продолжая изгибаться, вошёл в прихожую. Коснулся тумбочки ногой. Зацепил волосами свисающий абажур, распрямился и почесался об него затылком.

Анастасия растерялась, а Варвара протиснулась мимо него в коридор и тихонько прикрыла дверь.

– Попался, кис-кис.

Чёрный кот её даже не заметил. Весь извиваясь, прошёл на кухню и потёрся боком о стену. Встал на колени, обхватил табуретку руками и припал к горшку с кошачьей мятой.

– Что теперь? – отступив подальше от него, спросила Хвостикова.

– Выключай плиту, варево надо остудить, оно ещё понадобится.

Варвара схватила парня за плечи и усадила на табурет, вручив ему горшок с бело-фиолетовыми цветами. Он впал в помутнение. Лизал и кусал растение, при этом беспрерывно мурча и тряся головой.

Анастасия ошарашенно смотрела на него, не веря глазам. Он в самом деле вёл себя как кот. Она даже наклонилась, чтобы убедиться.

– Что ты делаешь? – всплеснула руками её гостья. – Залей мяту холодной водой, мы же не пытать его собираемся.

Хвостикова выполнила команду, продолжая пялиться на парня. Обхватила кастрюлю полотенцем и перенесла в раковину под кран, но воду так и не включила.

– Брось, я сама доделаю. Давай, пока он не рыпается. Обойди его девять раз по часовой стрелке. Быстрее, скоро дурман рассеется.

– Почему девять…

– У котов девять жизней! Быстрее!

Анастасия вытерла испарину со лба. Разве во снах так бывает? Ей стало не по себе. Парень с закатившимися глазами продолжал неистово лизать кошачью мяту. В настоящей жизни такое просто невозможно. Люди себя так не ведут! По крайней мере, здоровые. Разум пытался найти логичное объяснение, но интуиция подсказывала что уже слишком поздно. Она всё поняла, просто отказывалась поверить, но вокруг чёрного кота всё равно пошла, считая круги вслух.

От кастрюли валил пар. Смердело валерьянкой. Варвара сунула туда палец.

– Пойдёт! – она подхватила кастрюлю, закрутила полотенцем, и как только Анастасия произнесла «девять», поставила парню на колени. – Держи настой! – приказала она и взяла его за шею сзади. – Забудь сюда дорогу! – потребовала она и макнула его лицом в воду с корнями.

Тот фыркнул и зашипел. Хвостикова отпрянула и ударилась об стол. Ногу саднило, но она сразу забыла про боль, когда вместо нормальных зрачков из-под век парня вылезли вытянутые кошачьи. Варвара продолжала макать чёрного кота, держа за загривок и приговаривала:

– Забудь её навсегда и не вспоминай! Девять кругов держат тебя. Пойдёшь за ней, отдашь сил вдевятеро больше, чем получишь. Увидишь фантом её, хвост подожми и беги. Вспомнишь о ней, околеешь от страха!

Чёрный кот отряхнул мокрое лицо. Он больше не походил на скуластого красавца с горбинкой на носу. Физиономия округлилась, губы сжались в тонкие линии, вокруг них к носу пролегли глубокие морщины. Нос сплющился. Лоб вытянулся, став высоким и пологим. Волосы поредели и соединились с бакенбардами и курчавой бородкой.

– Брысь! – крикнула Варвара и шлёпнула его по спине.

Парень недовольно пискнул и с разочарованным воплем метнулся в коридор. Ударился в дверь, по-кошачьи отряхнулся, выскочил на лестницу и бросился наутёк. Из подъезда ещё некоторое время раздавался его обиженный ор.

– Почему он стал таким? – пробормотала Анастасия, потирая ушибленную ногу. – Похожим на моего… Это логос приказал? Зачем?

Она больше ничего не понимала. Таких снов не бывает, это точно. Вспомнив старинное средство, она с силой ущипнула себя за руку и взвизгнула от неожиданности.

– Хочешь я? – прищурилась Варвара.

Хвостикова отскочила от неё как от чумной.

– Ну вот, всегда одно и тоже. Сначала насмехаются, а потом боятся.

Плоская шляпа разочарованно мотнулась.

– Это не сон! – задрожала Анастасия.

Сразу вернулся насморк, и заболело горло. Захотелось прилечь. Она покачнулась.

– Хорош дуру валять, – скривилась Варвара. – Или ты принимаешь мою помощь, или я ухожу и делай что хочешь, – не дождавшись ответа, она пожала плечами и пошла в коридор.

– Стой! – Хвостикова бросилась следом. – Я, я, я… готова.

– Тогда тащи зеркало!

Дважды повторять не пришлось, Анастасия заскочила в ванную и сорвала зеркало со стены.

– Вот! – она вылетела с ним обратно в прихожую.

Варвара закрыла входную дверь.

– Принять, что мир не такой, как ты, всегда думала – тяжело, – немного сжалилась она. – Ставь сюда, перпендикулярно этому, чтобы отражения объединились. Тогда получится истинное, а не перевёрнутое. Теперь вставай перед ним.

Хвостикова прошла в центр своей прихожей и замерла. За серебристой гладью творилось что-то невообразимое. Вокруг размытого силуэта плясали похожие на неё, но перекорёженные и страшные тени. Зато трещины рассосались и исчезли.

– Если я проснусь, он больше не сможет натравливать на меня всяких котов?

– Не знаю, – проворчала из-за спины Варвара. – Говорят у тебя особый случай. Чтобы ты ни делала – линия судьбы всегда будет указывать на истинную любовь…

– Это парень в которого превратился кот?

– Это большая редкость. Таких проснувшихся тяжело сбить с пути и заставить делать то, что им не предначертано. Может поэтому он так взбесился… ты лучше меня не отвлекай. Пробуждение штука тонкая, мало ли что, – она закряхтела и положила Анастасии руки на виски. – Лучше смотри внимательнее. Только не на себя, а дальше. Видишь там что-нибудь?

– Ничего. Раньше была Алиса в стране чудес, а теперь Алиса в зазерка…

– Плохо. В такой момент можно увидеть всех своих фантомов. Некоторым иногда везёт.

– Что такое фантом? – прошептала Хвостикова.

– Душа может жить в нескольких телах. Каждая её часть называется фантомом. Всего их шесть и ещё один у хозяйки. С наскоку понять непросто. Душа целая, пусть и живёт одновременно в семи телах. Просто мы многомерные, когда-нибудь физика с этим согласится… опять отвлекаешься. Видишь что-нибудь?

Анастасия попыталась отрицательно качнуть головой, но не получилось. Чужие руки крепко её обхватили. В кожу врезались массивные перстни. А потом в зеркале что-то промелькнуло. Сзади, за размытыми силуэтами и тенями.

– А-а-а-а!

– Цыц! Ничего там страшного нет. Это между вами происходит сопряжение. Скоро всё прояснится. Не бойся.

Хвостикову ещё трясло, но отражение перестало прыгать и расплываться. Очертания начали приобретать резкость, будто перед ними ставили корректирующие линзы для очков. И чем больше она походила на себя, тем более расплывчатыми и тусклыми становились тени. Некоторые силуэты покорно опускали головы и склонялись в раболепных поклонах, другие наоборот вырывались и старились сбежать, но всех притягивало едва различимыми сияющими жгутами. Как будто на них накинули лассо и тащили в стойло. А может куда и похуже. Иначе непонятно, чего они так упирались. Правда освободиться и спрятаться ни у одной тени так и не получилось. Они становились всё более прозрачными и послушными. Пока от них не остались только едва различимые радужные пятна. Тогда отражение засверкало, запереливалось и вспыхнуло ослепительным сиянием.

Анастасия зажмурилась, а когда попыталась открыть глаза, с трудом разлепила слипшиеся, будто после долгого сна, веки.

– Всё? – её шепот прогремел на всю квартиру.

– Для меня, да, – облегченно выдавила Варвара и отпустила её голову.

– А для меня?

– Ещё будут сны, обучение, посвящение, поиски и испытания.

Хвостикова застыла перед зеркалами, не в силах оторваться. Её отражение вернулось, но в нём что-то изменилось, хотя что именно, понять не получалось. Она ещё несколько раз потёрла глаза и испуганно уточнила.

– Я теперь буду чувствовать сразу все семь тел?

– Нет! Иначе кукуха уедет. Другими телами можно управлять пока спишь, задумалась, размечталась, выполняешь монотонную работу или просто отвлеклась. А вообще, с повседневной ерундой они и сами справляются, – донеслось с кухни.

– Бред какой-то, – вздохнула Анастасия.

– Понимаю, поверить трудно, но так оно и есть. То, что ты находишься в разных телах, ты обычно не помнишь, пока не проснёшься. Тебе кажется, что это сон или фантазия, и ты быстро об этом забываешь. Но теперь всё будет по-другому.

– Вы хотите сказать, что я жила семью разными жизнями и даже не знала об этом?

– А много ты вообще помнишь о своей жизни?

Варвара, как ни в чём не бывало сидела за кухонным столом и пила чай, закусывая рулетом.

Анастасия наконец отошла от зеркала.

– Но тогда выходит, что в одном теле я провожу больше времени, чем в другом?

– Ты там, где тебе лучше. Люди страшные приспособленцы. Болеешь – сбегаешь в другое тело. А потом не помнишь, когда успела выздороветь. Вот что вчера было? Давай, расскажи по минутам. А позавчера, а неделю назад? Что уж говорить о прошедших месяцах или годах. Много ты помнишь из своей жизни?

– Я не могу запоминать каждую прошедшую минуту.

– Конечно, ты же в другом теле.

– Всё равно, – возразила Анастасия, – семь – очень много.

– Это да, – согласилась Варвара. – Редко кто обитает сразу во всех семи. Фантомы болеют, умирают, погибают. У обычного человека в лучшем случае один, редко два.

– Не могу поверить, – Хвостикова вздохнула, но сжала кулаки. – Логос хочет уничтожить все мои фантомы? Кто он вообще такой? Что он там о себе думает? Я же его не трогала?

– Ты привыкнешь и во всём разберешься. Это трудно, но у тебя получится. Все через это проходят.

– Почему он стал таким?

– Это не по моей части. Я в любовные дела не лезу.

– Ты мне не поможешь? – расстроилась Анастасия.

– Тебе наставница нужна.

– А ты?

– Не люблю учить, – отрезала Варвара и поднялась. – Вылей эту гадость в туалет. Воняет.

Хвостикова подхватила кастрюлю.

– Где её искать? – заинтересовалась она, избавляясь от валерьянового варева.

– Если ученик готов, учитель всегда найдётся.

– Мне бы поподробнее, – попросила Анастасия, ополаскивая кастрюлю. – Адрес, телефон, фамилию.

Варвара цокнула языком.

– Что за люди пошли? Всё им на блюдечке подавай. Ладно. К магам и колдунам не ходи, среди них настоящего сложно найти. Сейчас одни шарлатаны. Тебе путь один – в центр занятости населения.

– Куда? – поперхнулась Хвостикова.

– Придёшь, напишешь в анкете: «Ищу наставника, хочу объединить все фантомы и найти истинную любовь». Оставишь контакт, и жди.

– Вы серьёзно? А если ваш логос пришлёт другого кота или какого-нибудь чёрного крокодила?

– Поэтому поторопись. Пара дней у тебя, наверное, есть, а дальше… Купи оберег. Съезди завтра утром на блошиный рынок у станции «Марк». Там под мостом дед Валерьян. Ты его сразу узнаешь, у него фуражка приметная. Как у железнодорожника. Тулья синяя. На кокарде колесо с крыльями.

Варвара перекрестила Анастасию и вышла.

– Может, свидимся ещё, – донеслось из-за двери.

Хвостикова заперла замок и так и осталась стоять перед глазком, пытаясь собрать вместе мысли. Губы, словно без желания хозяйки, зашептали заученные ещё в детстве строки:

«Ты – ведешь, мне – быть покорной.

Я должна идти, должна…

Но на взорах – облак чёрный,

чёрной смерти пелена».

Казалось, это был самый безумный день в её жизни…