Цитаты из книг автора «Славой Жижек»

на тегеранском перекрестке один-единственный демонстрант остался стоять, несмотря на крик полицейского, и тогда полицейский, не зная, что делать, просто отошел в сторону. Через пару часов весь Тегеран знал об этом происшествии, и хотя уличные сражения продолжались еще недели, каждый понимал,

Ведь Мухаммед поначалу переживал откровение как поэтические галлюцинации, и его непосредственной реакцией на них было: «Никто из божьих созданий не отвратителен теперь для меня более, чем восторженный поэт или одержимый человек». Первым человеком, который спас его от этой невыносимой неопределенности, а также от роли социального парии, деревенского дурачка, кто стал первым верующим в его послание, первым мусульманином, – была Хадия, женщина.

Наилучший пример банальности этого рода истин – пригодность пословиц на все случаи жизни: что бы ни случилось, пословица к произошедшему подберется непременно.

Но если земля двигается, то почему мы этого не чувствуем? Коперник не мог ответить на этот вопрос… Галилео нашел ответ за Коперника: скорость не ощущается, ощущается только ускорение.

Эта категория в точности соответствует фрейдистскому бессознательному, «знанию, которое не знает себя»,

Есть известные известные – это вещи, о которых мы знаем, что мы их знаем. Есть известные неизвестные, то есть вещи, о которых мы теперь знаем, что мы их не знаем. Но есть еще и неизвестные неизвестные – вещи, о которых мы не знаем, что мы их не знаем

Она – проявление круговой структуры, в которой событийное следствие ректроактивно определяет свои причины или основания

я не влюбляюсь по какой-либо определенной причине (ее губы, ее улыбка…), но ее губы и т. д. привлекают меня потому, что я уже люблю ее.

Таким образом, есть тесная взаимосвязь между подъемом антимигрантских настроений в западных странах (которые достигли вершины в кровавой оргии Андреаса Брейвика) и продолжающимся финансовым кризисом: возможность уцепиться за этническую идентичность служит щитом от травмирующего засасывания в водоворот непрозрачной финансовой абстракции – настоящее «инородное тело», которое не может быть ассимилировано, в конечном счете есть инфернальный самодвижущийся механизм самого Капитала.

Во-вторых, сегодняшним «парцеллярным крестьянством» стал пресловутый средний класс. Двусмысленность среднего класса, этого воплощенного противоречия (как уже указывал Маркс в связи с Прудоном), лучше всего иллюстрируется способом его отношения к политике: с одной стороны, средний класс против политизации – он просто хочет сохранить свой образ жизни, чтобы ему позволили и дальше мирно жить и работать. Именно поэтому он тяготеет к тому, чтобы поддерживать авторитарные перевороты, которые обещают покончить с безумной политической мобилизацией общества, так что каждый сможет вернуться к его или ее работе. С