12

Привычный мир давно был в руинах после диагноза Егора, а в эту минуту его сотрясало новое землетрясение. И последняя прочная стена, которая сдерживала оборону, получила ощутимые повреждения и грозилась вот-вот рассыпаться у ног Багрова. У тех самых ног, которые собирались меня растоптать.

Я забралась под одеяло и долго ворочалась в кровати, не в силах заснуть. Прислушивалась к тишине и боялась, что Артур снова появится в комнате. Но время шло, и ничего не происходило. Дождь монотонно стучал по стеклам, и в итоге я уснула. Проснулась, когда уже наступил рассвет. Мне даже ничего не снилось.

Леонид дал о себе знать в начале восьмого утра: он постучал в дверь и, не открывая ее, сообщил, что будет ждать в машине внизу. Я быстро собралась, надела деловой костюм, скрыла тональником следы бессонной ночи, придав лицу свежий вид, и вышла из комнаты.

В доме стояла оглушительная тишина, словно в нем не обитала ни одна живая душа. Обычно ведь, когда живет хотя бы один ребенок, всё иначе? В нашей квартире повсюду лежали игрушки Егора, на стенах висели картины, которые он рисовал, и наши общие фотоснимки. В доме же Артура была стерильная чистота, как в музее, и такая же гробовая тишина.

Я спустилась по лестнице на первый этаж и сильно вздрогнула, услышав голос:

– Доброе утро! Завтрак уже на столе.

Женщина передвигалась бесшумно, и, если бы не подала голоса, я бы ее не заметила.

– Доброе утро. Я тороплюсь, – сказала я и слегка улыбнулась. – Спасибо.

Быстрым шагом прошла через гостиную и вышла из дома. Уверена, в клинике из меня выкачают несколько пробирок крови, часть анализов предполагала забор материала натощак. Перекушу в столовой, в больнице у Егора.

Одна только мысль о том, чтобы остаться в доме, где я чувствовала себя скованно и неуютно, заставляла быстрее перебирать ногами. Вдруг Артур еще не уехал на работу? Не очень хотелось с ним встречаться. Дождь на улице не прекращался и лил стеной. Лишь когда оказалась в салоне машины и та выехала за ворота, я немного перевела дух.

Пока еще не решила, как вести себя дальше с Багровым, чтобы лишний раз не провоцировать его. И по возможности реже с ним пересекаться… Но обязательно что-то придумаю.

В клинике я провела почти два часа. И без того напичканная информацией по искусственному оплодотворению, покинула стены здания с легкой головной болью и новым расписанием посещений врача. В следующий раз я должна буду приехать через четыре дня, чтобы отследить наступление овуляции и провести забор яйцеклеток в естественном цикле, без гормональной подготовки. Если овуляция не наступит или качество взятого материала будет низким, а такое вполне возможно, то назначат гормональную стимуляцию. Из всех доступных методов оплодотворения я настаивала на ЭКО. Не было времени на эксперименты, мне необходим был результат. И желательно – высокие шансы, что ребенок окажется полностью здоровым. Насчет последнего стопроцентных гарантий никто не давал, но я верила, что все получится.

Когда выходила из клиники, показалось, что на парковке я заметила машину Артура. Врач несколько раз упомянула в нашей беседе, что Багров тоже сдает сегодня стандартный перечень анализов, который необходим для подготовки к ЭКО. Я не хотела пересекаться с Артуром и поторопилась забраться в машину, чтобы отправиться к сыну.

Оказавшись в теплом салоне автомобиля, потянулась к сумке и достала телефон, собираясь предупредить Марину, чтобы она перенесла все встречи с обеда на завтрашнее утро, потому что сегодня я уже не успею никого принять. Толком почти не была в эти дни с Егором и сильно соскучилась по сыну. Хотелось провести время с ним, и возвращаться ночевать в дом Багрова я не собиралась. Внезапно дверь распахнулась, и Артур забрался в салон, присаживаясь рядом, на заднее сиденье. Меня окутало запахом парфюма, и я сильнее сжала в руках телефон.

Багров выглядел уставшим, но его лицо по-прежнему оставалась непроницаемым. Жутко раздражало, что я не могла читать Артура как открытую книгу. Ну или хотя бы предугадывать его следующие шаги. Все больше отношения между нами напоминали партию в шахматы. И пока я ни разу не одержала победы и не сделала правильного хода. В отличие от него.

– Ты едешь к Егору? – спросил Багров, повернувшись в мою сторону.

– Да. – Я мельком посмотрела на него и сосредоточила внимание на телефоне, проверяя почту в приложении.

Совершала все действия на автомате. Каждый нерв оголялся в присутствии этого мужчины. Особенно после вчерашнего поцелуя. Я запрещала себе о нем вспоминать, но всю прошлую ночь не просто так прислушивалась к звукам в тишине. Боялась, что если Артур переступит порог моей спальни и продолжит то, что так стремительно сам вчера оборвал, я не смогу найти в себе сил и желания противостоять его напору.

– Завтра днем я намерен познакомиться с сыном. Я уточнил у врача распорядок дня Егора. Как раз в этот день у него не будет никаких важных процедур.

– Уверен, что тебе это необходимо? – перебила я и повернула голову, внимательно всматриваясь в его красивое лицо.

Казалось, еще чуть-чуть, и просто лопну от возмущения. Артур снова вел себя так, будто я была его собственностью! Он не спрашивал разрешения – он ставил перед фактом.

– Уверен, – серьезным тоном ответил Багров.

Я понимала, что от этой встречи впоследствии будет многое зависеть, и искренне хотела, чтобы Артур и Егор подружились, даже несмотря на все разногласия между мной и Багровым. Сын желал этого знакомства, это стало понятно еще в прошлый раз, когда мы заговорили о его папе. Я на секунду задумалась над тем, как же преподнести Егору данную информацию.

– Хочу заранее предупредить: если ты собираешься хоть как-то показать сыну свое пренебрежение, наподобие того, что волнами исходит от тебя сейчас и исходило во все предыдущие наши встречи, то лучше сохранить нейтралитет и не расстраивать мальчика. Егору необходимы приятные впечатления. А не наоборот. В том месте, где он сейчас обитает, вся энергия и жизненная сила на борьбу с недугом поступают от меня. Нарушишь это равновесие, и тогда… тогда… – Я не могла даже думать о продолжении.

– За чувства сына можешь не переживать. А ты… Будем считать, все эти годы ты получала на него алименты. Вопрос с твоим лицемерием и ненасытностью по отношению к деньгам на время закрыт.

Я не успела ничего спросить или сказать, Артур открыл дверь и вышел на улицу, под усилившийся дождь. Но я крепко задумалась о его словах и поняла, что Багров-старший наплел своему сыну, что дал мне отступных. Выставил дешевкой, продавшейся за деньги. Кажется, теперь пазл начал складываться у меня в голове. Хорошо же отец Артура всё в итоге обыграл. Только никаких денег я от него не получала! А даже если бы он их и предлагал, то швырнула бы эти деньги ему в лицо!

13

Машина остановилась у больницы, и я запретила себе углубляться в воспоминания ушедших дней. Попрощалась с Леонидом и вышла на улицу. Холодный дождь так и не прекратился, и я, запахнув полы своего пальто, вжала голову в плечи и поторопилась оказаться внутри больницы.

– Мама, ты сегодня рассеянная и ни разу не выиграла, – грустно изрек Егор. – Так скучно… Давай лучше почитаем и спать? – предложил он.

– Давай, – согласилась я. И поняла, что нет смысла больше оттягивать этот разговор. Я не знала, как еще подготовить ребенка к встрече с Артуром. – Егор… Можно тебя спросить? Помнишь, ты спрашивал у меня про папу? Так вот… он узнал о тебе и хочет навестить. Ты не против?

– Правда? – в голосе сына послышалась надежда, а потом улыбка сползла с его лица и он грустно опустил голову.

У меня сердце содрогнулось от переживаний моего мальчика.

– Да. – Я тепло улыбнулась и затаила дыхание. – Правда.

У меня имелся совсем небольшой опыт в детской психологии, точнее, его практически не было, но я чувствовала и знала своего ребенка, как и то, что с ним лучше сразу быть предельно честным. Фальшь и неискренность Егор ощущал в зародыше. Почти как и его отец, но только в этот раз интуиция подвела Артура: я лишь косвенно была виновата в нашем разрыве и долгом молчании о существовании сына.

– А ты против? – вдруг спросил Егор, и я поняла, что ему важно мое мнение. Одобрение и поддержку – вот что искал ребенок в моих глазах.

– Конечно, не против, – ответила уверенно. – Это хорошо, что вы с папой теперь станете общаться. Разве нет?

– А почему он раньше не давал о себе знать? Когда я был здоровым ребенком?

Я сглотнула нервный ком.

– Ты можешь быть уверен, что папиной вины в этом нет.

– А чья есть? Твоя?

Простые вопросы ставили в тупик.

– Ничьей вины нет. Люди расходятся, так иногда происходит… Егор, ты боишься? – Я серьезно свела брови и посмотрела на сына.

– Немного, – признался он. – И очень переживаю, что могу папе не понравиться.

– Что за глупости… Это он должен переживать…

Господи, что творилось в голове у моего мальчика? Откуда столько неуверенности и страхов?

– Я скоро умру? Он придет попрощаться?

Внутри меня словно взрывались бомбы, оставляя воронки чудовищных размеров.

– Нет, конечно! – Я обняла Егора, а у самой сердце сжалось от рассуждений и слов сына. Если бы только могла одним взмахом волшебной палочки исцелить своего ребенка и вообще всех детей на свете от коварных болезней, сделала бы это не задумываясь! – Откуда такие мысли в твоей голове?

– Хочу домой, огромную порцию мороженого и увидеть салют… И еще мне снятся кошмары, а потом я долго думаю об этих снах, – тихо говорил Егор мне в плечо, пока я обнимала его и часто-часто моргала, блокируя непрошеные слезы.

– Ох, мой хороший, и я мечтаю об этом! Каждый день представляю, как мы с тобой вместе поедем в парк, а еще лучше – на аттракционы, и будем кататься на всех подряд. И на колесе обозрения твоем любимом. Ты ведь любишь летать! Помнишь, как мы летали на самолете на море? – Я отстранилась от Егора и заглянула ему в лицо. Сын кивнул, но не улыбнулся. – А плохие сны… это хорошо. Твое подсознание борется с болезнью вместе с тобой. Хуже, когда сны снятся только хорошие.

– Ты так думаешь? – грустно отозвался Егор.

Печаль и тоска в его глазах заставляли меня испытывать жуткий страх. Что, если второй малыш окажется неподходящим донором? Даже ЭКО не давало стопроцентных гарантий. Будь жива мама, она успокоила бы меня словами, что на всё воля Божья. Но я не могла спокойно смотреть, как угасал мой сын.

Артур собирался познакомиться с Егором… Так вот, пусть придет и познакомится. Может быть, после этого поймет, что мать и ребенка разлучать – последнее дело. Наверное, жена оттого и загуляла от него, что не смогла больше жить с таким холодным и бесчувственным камнем? Отчасти я понимала бедную женщину…

Мы с Егором еще долго разговаривали и мечтали о нашем будущем, пока он не отвернулся и не заснул. Рано утром я покинула стены больницы, пообещав сыну скоро вернуться. Необходимо было показаться на работе. Про сегодняшний визит Багрова я ничего Егору не сказала: вдруг Артур уже передумал?

На парковке ждала другая машина. В прошлый раз Артур приезжал на ней в больницу, поэтому я сначала подумала, что он лично приехал за мной. Но увидела водителя и облегченно выдохнула. Интересно, Леонид провел в ожидании на парковке всю ночь или Багров встроил в мой телефон всяческие жучки? Ведь я не сообщала своему водителю о том, что собираюсь ехать на работу.

Леонид открыл заднюю дверь, и я забралась внутрь. Мы выехали с парковки, и я попросила отвезти меня на работу, даже адрес продиктовала. Но водитель лишь сдержанно кивнул и на повороте развернул машину в другую сторону. Не успела я возмутиться, как в сумке ожил телефон и разлился звучной мелодией по салону. Подхватив его двумя пальцами из кармашка, я увидела на дисплее имя Артура. Холод сковал все внутренности, будто прикоснулась к ледышке, хотя держала в руках всего-то свой телефон. А когда услышала ровный и спокойный голос Багрова, то и вовсе ощутила, как сердце сковала тонкая корка льда.

– Через час у нас визит к репродуктологу. Врач хочет поговорить с нами обоими. После этого поедем к сыну. Надеюсь, твоей фантазии хватило сказать ему, что я не умер?

Я ничего не ответила, лишь крепко сжала челюсти. Так сильно задевали его слова. Вроде бы Артур и не говорил ничего унизительного, но я ощущала себя втоптанной в грязь. Конечно же, я не говорила Егору ничего подобного!

– Тебе нечего мне сказать?

Напротив, было много чего ему сказать, но к чему бы это все привело?

– Егор боится этой встречи, а я боюсь, что ты можешь причинить ему боль… Потому что свою собственную как-нибудь переживу, а Егор… Если ты сломаешь ему жизнь, я никогда тебя не прощу!

– Я уже сказал, что мои знания о твоей сущности никак не отразятся на нашем сыне и его чувствах. У меня нет намерений отвернуть мальчика от тебя и настроить против родной матери. Даже больше того, я готов терпеть твое присутствие в своей жизни. Какое-то время. Но мне очень сложно держать себя в рамках и быть с тобой вежливым. Прими эту правду как данность и просто не провоцируй меня.