Глава 8

Понятное дело, никому я звонить не стала. Только вызвала врача для мамы. Пришедший терапевт выслушала меня и осмотрела маму.

– К сожалению, ничем не могу вас порадовать, – вынесла свой вердикт врач. – Фаза заболевания подошла к последнему рубежу. Мы можем лишь немного продлить существование. Я выпишу направление в больницу, там ее будут подпитывать внутривенно и подключат к системе искусственного дыхания, совсем скоро у вашей мамы отключится и эта функция. Или, если вы не хотите, просто смотрите, как постепенно она угаснет. А так как сами кормить и поить через зонд вы вряд ли умеете, смерть наступит совсем скоро.

– Конечно, я согласна на больницу! – воскликнула я.

– Тогда я оставляю направление и вызову скорую, которая отвезет вашу маму в стационар, – кивнула женщина.

Через несколько часов я поехала вместе с мамой в отделение интенсивной терапии. Мне выдали пропуск на беспрепятственное посещение в любое время. Я некоторое время провела в палате, наблюдая, как к маме подсоединяли разные провода и катетеры.

– Вы можете не беспокоиться, – сказала постовая медсестра. – Пациентов у нас не так много, поэтому все необходимое обслуживание она получит вовремя. Можете идти по своим делам. А если произойдет что-то срочное, вам тут же позвонят.

Я попрощалась с девушкой, пожалев, что у меня даже нечем ее отблагодарить, и вернулась домой. Без мамы ее комната выглядела сиротливо. Я заплакала, понимая, что конец родного человека близко. Затем все-таки набрала Стасу.

– Ты решила меня послушаться? – сразу спросил он.

– Я звоню не из-за этого, – ответила я. – Маму увезли в интенсивную терапию.

В трубке была тишина, затем муж ответил:

– Я понял, сейчас буду, – кинул он и нажал отбой.

Я собрала мамино белье, кинула его в стирку. Помыла пол, проветрила, унося в морозную даль запах лежалого тела и болезни. Затем пошла на кухню. Как раз вернулся Стас. Он промолчал, увидев, в каком я состоянии. Достал из холодильника нарезанный соленый огурец. Затем вытащил початую бутылку водки и две рюмки. Налил и поставил одну из них рядом со мной.

– Выпей, – сказал он. – Полегчает.

Я отрицательно покачала головой, указав на живот.

– От одной рюмки ничего не случится, – проговорил он. – Хоть раз послушай, что тебе умные люди советуют.

Я вздохнула, решив, что он, скорее всего, прав, и с размаху вылила водку себе в горло. Огненная жидкость проскользнула внутрь, на миг лишив дыхания и вышибая слезы. Стас тоже выпил и услужливо протянул мне кусочек соления, я благодарно кивнула и засунула его в рот. Сразу действительно стало лучше. Ведь я понимала, что мама в любом случае долго не протянет. Муж выпил еще, захрустел огурцом, потом посмотрел на меня.

– Значит, так, – произнес он. – Так и быть, ребенка можешь оставить.

Я судорожно выдохнула и, улыбнувшись, схватила его руку. Но Стас сурово ее вырвал.

– Погоди, выслушай до конца, а то, может, тебя не устроит, что я сейчас скажу.

Я свела брови у переносицы и посмотрела на мужа.

– Ты ни в чем меня не ограничиваешь, – начал он. – Не споришь, не требуешь ничего. Когда появится ребенок, не заставляешь помогать им заниматься. Покупать в дом и тебе я все буду сам, окромя твоих женских причиндалов, как я уже говорил ранее. Все для новорожденного я приобрету сам.

– Я согласна, – сипло проговорила я.

– Еще не все, – остановил меня Стас. – Как только мамашка помрет, мы все продаем и оформляем на меня. Тебя и того, кто родится, я прописываю, можешь не переживать, на улице не оставлю. И еще, ходишь только в том, что покупаю я. На мои мужские запросы отвечаешь тут же и без ограничений. Никаких отказов, как раньше, я не потерплю. Понятно?

Я сглотнула и кивнула.

– Пока все, – резко встал Стас. – А сейчас бегом под душ и ко мне.

Я вскочила и пошла было в ванну, но была остановлена грубой хваткой. – А вообще, погоди, не надо в ванну, – притянул он меня к себе. – И так сойдет. Рот открой.

Я непонимающе посмотрела на мужчину.

– Что уставилась? Кажется, я поставил условия, и ты их приняла, – он расстегнул ширинку и вытащил наружу член. – Наклонилась и взяла в рот. И только посмей опять рыгать!

Я зажмурилась и вобрала в себя головку. Во рту сразу распространился солоноватый и пахнущий потом вкус. Я постаралась абстрагироваться.

– Глубже, сучка, – прошипел муж, немного откинувшись назад. – В горлышко свое пусти.

Он толкнулся, я схватила член за основание, не давая проникнуть совсем глубоко, чтобы не вызвать рвотный рефлекс. На мое счастье, Стас не стал возражать. Я двигалась по его стволу, стараясь не глотать. Слюна потекла по моим губам наружу. Но это только поспособствовало более легкому проникновению.

– Да, еще, быстрее, – шептал Стас. Его глаза закатились, показывая степень удовольствия. – Ты моя девочка, только моя…

Он дернулся, потом еще раз и застонал, выплескивая горьковатую сперму. В этот раз я смогла сдержаться. Через пару минут опавший член выпал из моего рта. Я наклонилась над раковиной. выплевывая содержимое. Стас взял кухонное полотенце и вытер сперму.

– А что, глотнуть не судьба? – усмехнувшись, спросил он, застегивая брюки. – Ладно, я к себе. Подготовлю квартиру к продаже. Несколько дней меня не будет. Просто так не беспокой. Сам вернусь, когда посчитаю нужным. Не забывай про обещанное или заставлю избавиться от ребенка. Все поняла?

– Да! – ответила я, умывшись и оторвавшись от раковины.

– Тогда чао.

Он накинул пальто и ушел. Я вытерла мокрое от воды лицо. Вот так Ульяна – выйти замуж, не пропасть… Какая же я дура! Просто идиотка! Но время обратно уже было не повернуть. Тем более я теперь не одна, и именно это не было ошибкой.

Глава 9

Стас действительно не появлялся два дня, но мне и не было до него дела. Я работала, а потом бежала к матери в больницу. Получив зарплату, я купила большую коробку конфет и подарила обслуживающему персоналу. К сожалению, больше я дать не могла. Поговорила с лечащим врачом.

– Вы же понимаете, что состояние у вашей мамы не улучшится, – проговорил доктор. – Мы поддерживаем в ней жизнь только за счет аппарата и вливаниям. Постепенно все функции организма отмирают. Я знаю, что вам нелегко принять решение, но через месяц в любом случае придется это сделать, отключить ее от искусственного дыхания. Она давно пребывает в бессознательном состоянии, клетки мозга атрофировались.

– Давайте поговорим об этом через месяц, – попросила я. – Мне надо подготовить себя к такому решению.

– Хорошо, – согласился врач. – Вернемся к этому разговору позднее.

Разглядывая мать, я заметила, что ее кожа совсем истончилась, бледность граничила с синевой. Но выражение лица с закрытыми глазами казалось абсолютно спокойным, умиротворенным. Скорее всего, она уже была почти в другом мире, и только я не отпускала ее уйти.

Мне стало грустно, я останусь совсем одна после ее смерти. Но жизнь, зародившаяся во мне, давала силу на будущее.

Посетив гинеколога, я узнала, что беременности уже два месяца. Крошка должен появиться на свет к сентябрю. Меня поставили на учет и дали кучу направлений на анализы и посещений различных специалистов. Я после вставала рано и бежала сдавать кровь, а после работы перед походом к матери проходила врачей. Шел третий месяц беременности, и животик практически не увеличился. Гинеколог была довольна, что я не прибавляю в весе.

– Пусть лучше останется на последние месяцы, – говорила она. – Чаще всего наибольший прирост идет в последние месяцы. Побольше гуляйте, поменьше нервничайте и кушайте много фрукты.

Я бы с удовольствием последовала ее советам, но могла есть только то, что покупал Стас. И чаще всего это были отнюдь не фрукты, а мясо, пиво и чипсы.

На улице стоял февраль и ударили небывалые морозы. Да еще с пронизывающим ветром. Мне срочно надо было купить что-то потеплее, чем подаренные Стасом чулочки и юбочки. На остатки зарплаты я смогла приобрести рейтузы и толстый свитер. Дома я эти вещи не показывала, боясь скандала, а выходя по утрам на работу, одевалась в лифте.

Стас вернулся домой и практически со мной не разговаривал. Когда я заикнулась о советах гинеколога, он только усмехнулся. На следующий день принес целую кучу разнообразных продуктов и забил ими холодильник. Фрукты и ягоды, к моей радости, тоже присутствовали.

– Вот, как и обещал, – скупо бросил он. – Теперь можешь готовить и есть, что велел врач.

Он больше не приставал ко мне с указаниями. Его устраивало, что я в большей степени молчу и хожу по квартире в том, что он велел. Большинство времени, пока находился в квартире, он сидел перед телевизором с бутылкой пива и чипсами. Беспокоить себя он не велел. Да мне не особо и хотелось. Ночью он овладевал мной, как пожелает. И его не беспокоили мои чувства. Он просто использовал меня по назначению. Стас никогда не ласкал меня перед сексом, максимум смачивал слюной место входа. От этого все натиралось и потом еще сутки щипало и жгло. Периодически он заставлял меня делать ему минет, и я уже привыкла к вкусу его семени. Теперь я спокойно глотала солоноватую с горечью сперму. После секса он поворачивался ко мне спиной и засыпал. Чем больше мы были вместе, тем меньше он занимался любовью, да и сам акт занимал немного времени. Чаще всего это было не более десяти минут пиханий. Зато стал донимать меня ревностью, проверял каждый мой шаг, и никуда не отпускал кроме работы и больницы.

– Запомни, – строго говорил он. – Ты только моя.

Интересно, где бы я могла кого-то найти. На работе одни женщины, в больнице умирающая мать, да еще беременность. Да и не было у меня такого намерения. Для чего эти мужики! Лишние проблемы только!

– Нам завтра надо идти к нотариусу, – однажды сказал Стас. – Ты должна подписать на меня доверенность для продажи твоей квартиры. У меня назревает сделка. Надеюсь, уже к лету мы сможем переехать в новую.

– А как же мама? – уточнила я.

– К покупке ее уже не будет, – отрезал муж, и он был прав.

Я подписала все документы, которые услужливо подавал нотариус. Теперь Стас еще меньше время прибывал дома, он ходил смотреть варианты, предложенные риелтором. И вскоре подходящая квартира нашлась. Стас оформил куплю-продажу. На переезд нам дали три месяца, и он занялся ремонтом в новой квартире – большой трешке на окраине города. Я готова была помочь, но Стас не разрешил мне ничем заниматься.

– Твое дело готовить и убираться, – отрезал он. – С остальным я разберусь сам. Лучше поскорее реши с матерью, и мы наконец переедем.

Месяц, данный мне врачом на раздумья, подходил к концу. Я видела, что мама очень исхудала. Да и зондовое кормление уже не усваивалось полностью, выходя наружу. Оставались только внутривенные вливания. Жизнь еле теплилась в родном человеке, поддерживаемая только аппаратом искусственного дыхания.

Наступил март, беременность протекала нормально. Токсикоз перестал мучить по утрам. Пришел день, когда надо было дать разрешение врачу на отключение мамы. Я собралась в больницу, чтобы попрощаться с единственным родным человеком. Стас отказался сопровождать меня.

– Не люблю я больнички, – поморщился он. – А уж бабские слезы и подавно. Иди одна. Если станет хреново, позвонишь, я встречу где-нибудь. Насчет похорон можешь не заморачиваться, я все сделаю сам. На моей службе все схвачено по этому вопросу. Сэкономим кучу бабла.

Вот и пошла я в одиночестве. Уже теплое солнышко ласково грело мне лицо. Снег потихоньку таял, образовывая ручейки на дорожках. Дети пускали по ним щепки, представляя, что это корабли. Очень давно я делала такое тоже, и мама обычно стояла рядом, помогая освобождать дорогу импровизированному суднышку. Теперь мне предстояло отпустить ее в далекое неизвестное, называемое смерть.

Доктор, понимая мое состояние, не стал донимать меня разговорами. Он оставил меня на некоторое время рядом с мамой для прощания. Я села рядом и смотрела на исхудавшее лицо матери, понимая, что вижу его последние минуты. Взяла ее руку и прижала к щеке. Рука была прохладна, кровь почти не циркулировала.

– Прости, мамочка, – прошептала я. – Мне придется это сделать. Я очень люблю тебя, но не имею права больше задерживать здесь. Помнишь, когда ты еще была здорова и отец был жив, мы в это же время пошли в парк. Весна была в тот год ранняя, и снег почти весь растаял. Ты еще радовалась, что скоро появятся листики, так как почки на деревьях уже набухли. А потом ты нашла подснежник. Я помню, как ты гладила его нежные лепестки, но не срывала его. Я еще спросила, почему ты этого не делаешь. А ты ответила, что жизнь у цветочка и так скоротечна и ты не хочешь прерывать ее раньше времени. Тогда я поняла очень важное для себя, жизнь, данная богом, это чудо. И ее нельзя прервать просто так. Нам всем отведена своя дорога, и ее путь известен только высшим силам. Кто мы такие, чтобы нарушать законы мироздания. Вот и я не могу тянуть тебя обратно только потому, что мне жалко тебя терять. И твое время пришло. Кстати, хочу тебя порадовать, ведь ты так мечтала о внуках, у меня будет малыш. Верю, что ты увидишь его с небес, когда он появится на свет. А там тебя уже ждут, думаю, ты снова встретишь отца. И вы опять будете счастливы. Я очень на это надеюсь! – я утерла слезы. – Прощай, моя дорогая мамочка. Знай, что я всегда буду любить тебя.

Теперь я уже не сдерживалась и горько заплакала. Отпустила мамину руку, и она безвольно упала на постель. Вошел врач.

– Пора, – сказал он. – Вы можете подождать в коридоре.

Я кивнула, в последний раз посмотрела на мать и вышла. Через некоторое время в комнату вошла медсестра, а затем два санитара. Они вывезли накрытое простыней тело матери.