Цитаты из книг автора «Скотт Стоссел»

Гипоталамус — небольшой отдел мозга, расположенный сразу над стволовой его частью, — вырабатывает гормон кортиколиберин (КРГ), который, в свою очередь, побуждает гипофиз — крошечный, не больше горошины орган в основании гипоталамуса — к выбросу адренокортикотропного гормона (АКТГ), и тот, попадая в почки, командует надпочечникам выбросить в кровь адреналин (также известный как норэпинэфрин) и кортизол, которые обеспечивают поступление в кровь большего объема глюкозы, что повышает частоту дыхания и сердцебиения и вызывает общее возбуждение, полезное в случае настоящей опасности и превращающееся в пытку в случае панической атаки или хронического беспокойства

Согласно Чарльзу Дарвину (который сам страдал от суровой агорафобии, на много лет заточившей его в четырех стенах после путешествия на «Бигле»), у видов, способных на «оправданный страх», повышается вероятность выживаемости. У нас, тревожных, меньше шансов лишить генофонд своих генов, сверзившись с какого-нибудь утеса или подавшись в пилоты истребителя.

В 1950 г. психоаналитик Ролло Мэй в своей книге «Смысл тревоги» (The Meaning of Anxiety) отмечал, что к тому моменту написать отдельную работу о тревожности сочли нужным лишь двое мыслителей: Сёрен Кьеркегор и Зигмунд Фрейд.

сильная тревожность очень угнетает. Тревожность мешает взаимоотношениям, не дает заниматься делами, ограничивает жизнь и сужает возможности

Картина эта сохранялась годами, даже десятилетиями. Подросткам, относившимся в преддошкольном возрасте к «надежным», легче было заводить друзей, тогда как «амбивалентных» одолевала тревога при необходимости ориентироваться в социальной группе, и зачастую они оказывались нелюдимыми одиночками. Исследования показали, что взрослые, у которых матери в свое время принадлежали к амбивалентному типу, больше склонны к прокрастинации, труднее сосредоточиваются, легче отвлекаются на переживания о межличностных отношениях и — возможно, вследствие всего перечисленного — имеют более низкий средний доход, чем выросшие дети «надежных» или «избегающих» матерей. Результаты многих исследований последнего тридцатилетия позволяли предположить, что ненадежная привязанность в младенческом и преддошкольном возрасте грозит эмоциональными сложностями во взрослом возрасте.

Фармакологические кальвинисты считают, что избавление от душевных мук без борьбы и усилий отнимает часть личности или души — это достижение желаемого без усилий, конфликт фаустовской сделки с дьяволом и протестантской трудовой этики.

Можно ли в самом деле свести тревожность к плотности перекрытия моих хлор-ионных каналов или скорости нейронных выстрелов в миндалевидном теле? В какой-то степени — да, можно. Частота нейронных выстрелов в миндалевидном теле почти напрямую соответствует интенсивности ощущения тревоги. Однако сводить тревожность к состоянию ионов в миндалевидном теле так же примитивно, как сводить личность или душу к молекулам, составляющим клетки мозга, или генам, их кодирующим.

Мне кажется, раз при всех своих победах я не могу побороть одного-единственного соперника — себя, причина отчасти в том… в том, что я трус

«Невротики относились к угрозе с неба неожиданно спокойно»72, — возможно, их поддерживало открытие, что во время блица «нормальные» люди тоже испытывают страх. Один психиатр предположил, что невротиков успокаивает вид других людей, «волнующихся точно так же, как они сами волновались столько лет»73. Когда выясняется, что тревожиться нормально и приемлемо, невротикам становится легче.

«Не простое размышление о нашей собственной внешности, но мысль о том, что о нас думают другие, вызывает краску, — писал Дарвин. — Известно, что застенчивые люди ни от чего не краснеют так сильно, как от замечаний, — как бы ничтожны они ни были, — относящихся к их внешности»