Волчья хворь

Юва отхлебнула ржаной водки и посмотрела на мужчину, присевшего за её столик на той переполненной людьми половине Шкурного двора, которую занимал постоялый двор. Он сидел спиной к огромному винному бочонку в стенной нише. Она не хотела ни с кем разговаривать и уже собиралась встать и сбежать в охотничью часть заведения, где можно посидеть спокойно. Но мужчина достал книгу и начал читать, не обращая внимания на её присутствие.

Значит, не худший вариант.

После короткой беседы она узнала, что его зовут Лодд, он прибыл из Ундста и читает священную книгу. Фанатик. Почти худший вариант. Но она осталась сидеть за столом. Хорошо, что он может отвлечь её от хаоса в голове и размышлений о маме и долговечном, о чувстве стыда и о кошмаре, который случился с ней дома.

– Я не говорю, что у вас нет веры, – сказал Лодд. – Я говорю, вы украли то, во что веруете.

– Все крадут то, во что веруют. Или ты считаешь, что твои боги были первыми?

– У нас только один Бог.

Юва закатила глаза.

– И вы считаете, что вашего единственного бога похитил Наклав?

Он рассмеялся, и смех сделал его почти красивым. Он склонился к Юве и оперся локтями о стол.

– Нет, вы не крали Бога, вы украли дьявола. А это многое говорит о наклавцах, не так ли? У вас есть десяток богов, но ни одному из них вы не поклоняетесь. В городе и один храм с трудом сыщется, за исключением храма Юль, но даже он больше похож на зал для праздников. Нет, единственный, к кому вы питаете настоящую страсть, это дьявол. А он пришёл от нас.

– Ты ошибаешься, Лодд. У нас всегда был дьявол. У нас есть старинные сказания о нём.

Лодд поднял указательный палец.

– Ты веришь, что они у вас есть, но у вас был волк. Жители Шлокны были одержимы волком с рассвета времён. Но потом вы приправили свои мифы нашим дьяволом, и они стали единым целым. Дьявол и волк.

Юва пожала плечами.

– А в Руве змея. И что? Это называется не «украсть», а «научиться». В Наклав приезжает больше людей, чем в любой другой город мира, и мы научились обходиться без помощи богов.

– Да что ты говоришь? – он вновь откинулся назад. – Зубы волка в качестве талисманов от болезней? Портовые грузчики, которые находят знаки в рыбьих потрохах? Уж не говоря о Фонарном переулке – там-то очень многолюдно. А разве знаменитых наклавских чтиц крови нельзя назвать своего рода богами для тех, кто способен заплатить им за ответы?

– Ты хочешь сказать, заплатить за выдумки?

Казалось, её ответ удивил Лодда, но он лишь шире улыбнулся, и Юва могла поклясться, что он внезапно сделался крайне притягательным. После Рюгена она не прикасалась ни к одному мужчине. Проклятый Рюген… Пара месяцев сладких слов – и она лишилась сорока рун. Он украл их перед тем, как испариться. Юва сжала ногами свой мешок, чтобы удостовериться, что он по-прежнему на месте.

Сорок рун – чёрт, какой же идиоткой она была. Единственное утешение в том, что его жизнь никогда не станет лучше.

Как и моя.

Лодд отложил в сторону священную книгу.

– Для своего юного возраста ты очень умна. И такая милая…

Ах… Пора уходить.

Юва потрясла стакан, но позволила последней капле ржаной водки остаться на дне. Лучше сохранить ясную голову, ведь ей предстоит снова вернуться домой.

Хотелось бы ей не принимать всё близко к сердцу и позволить маме и Сольде следовать своим курсом. Пусть благодарят самих себя за заигрывания с вардари и за кровавые жемчужины – от этого добра не жди. Но нет ничего хуже страданий, причинённых самому себе. К тому же Юва не могла забыть, как мама перечила Нафраиму. Долговечный о чём-то просил и считал, что она ему чем-то обязана. Даже у мамы хватило бы ума ничего не воровать и не одалживать у вардари, ведь так? Но она всё же догадалась сказать нет. Мама отказала долговечному.

Юва почувствовала что-то, похожее на гордость, но это было не слишком уместно.

Волк наш, так он сказал. Какой волк?

Неужели мама в опасности? Она поэтому попросила меня снова вернуться домой?

Юва встала. Лодд вроде бы собрался запротестовать, но низкий гул, который раздался откуда-то издалека, накрыл зал волной тишины.

Рог мертвецов! Новое убийство!

Протяжный звук хорошо разносился по морю и в последние месяцы раздавался слишком часто. Полупьяные мужчины немедленно протрезвели и подняли головы. Пара гостей ушла, не допив пиво: новость о том, что по улицам бродит больной волчьей хворью, погнала их домой. Рут выскользнула из-за барной стойки и пошла запереть дверь. Рог мертвецов был способен остановить веселье.

Юва подхватила сумку и мешок, коротко попрощалась с Лоддом, протиснулась к двери и стала ждать. Очень скоро люди потянулись к окнам, перешёптываясь.

Волчья хворь. Охотник. Кровавый пёс.

Юва выглянула в окно. На улице шёл снег, дул ветер. Броддмар стоял в тесном дворе и надевал поводок на Скарра. Серый волк спокойно ждал, когда человек затянет все ремешки. Зверь повернул голову к постоялому двору, и люди отпрянули от окон, все разом, как косяк рыбы.

Если бы не Скарр, Броддмара было бы не узнать. Он облачился в красное с головы до пят и походил на открытую рану на фоне тёмных каменных домов. Красное кожаное пальто было затянуто на поясе, но фалды развевались на ветру. Лицо скрывалось под красной маской, которая вызывала неприятные ассоциации с намордником.

Красный охотник. Кровопускатель.

Он собирался на охоту. На настоящую, полную смысла охоту, не такую, как прочие. Эта охота могла спасти жизни. Или стоить жизни ему, несмотря на то что костюм служил хорошей защитой. Кожаный ворот был усилен стальными кольцами, сквозь которые не пройти никаким клыкам. Эти кольца сверкали в свете фонарей и манили её. Юва никогда не принимала участия в такой осмысленной охоте, потому что он всегда говорил ей «нет».

Люди боялись его и нуждались в нём. Он мог чувствовать себя нужным, но отказывал в этом Юве. Больше всего ей хотелось прокричать, что он не страшен, что он всего лишь старик, у которого нет и половины зубов.

Броддмар с волком вышли со двора.

Нет! Подожди!

Люди постепенно возвращались к своим разговорам: они испытывали облегчение от того, что охотник не зашёл к ним. Юва вытащила из мешка охотничий пояс. Выругалась, отперла дверь и скользнула наружу. Застёгивая на себе пояс, она бежала следом за Броддмаром. Это было непросто, поскольку стрелы и нож болтались на поясе, а их следовало закрепить. Она затягивала ремни, ковыляя по улице, как раненый заяц, потому что боялась потерять Броддмара из вида. И всё же она упустила его.

К счастью, Туманный волок покрывал слой свежего снега, и двигаться по следам волка на север было легко. Она дошла до галереи Ночного света. Улица пролегала под длинным арочным переходом, и ветер почти не заносил сюда снег.

Поглоти их Друкна!

Куда они направились, сюда или нет? Она пробежала по улице до следующего проулка, но и там не увидела никаких следов. Юва постояла немного в растерянности, но потом сообразила, что именно это она и умеет. Это её работа. Охотиться на волков. Просто она никогда раньше не охотилась в городе.

Волки обитают в лесах, а не в закоулках Наклава. И всё же Броддмар всегда говорил, что она чует волков, знает, где они.

Юва сделала глубокий вдох и собрала мысли вокруг сердца. Она задушила страх, который всегда вызывало учащённое сердцебиение, и сосредоточилась на хрупком ощущении общности. На ощущении, что она находится рядом с чем-то опасным и оно обнюхивает её сердце.

Ощущение усилилось, несмотря на то что Юва стояла совершенно спокойно. Внезапно она поняла, что это значит. Они идут по направлению к ней! Естественно, Броддмар должен был сначала зайти в ближайшую сторожевую будку, чтобы узнать, куда ему двигаться, а она находилась рядом с Ветренным мостом. Она нырнула в один из проулков, отходящих от галереи Ночного света, и затаилась, пока вновь не увидела их. Двуногий и четвероногий скрылись в одной из боковых улиц. Юва прошла мимо застывшей в ужасе парочки, которая провожала взглядом красного охотника и волка.

Юва свернула в Узкий проулок и остановилась. Тесная улица была перекрыта оравой людей, которые собрались перед какой-то дверью. Здесь фонари располагались на большом расстоянии друг от друга, поэтому было сложно понять, что происходит в темноте. Юва вскарабкалась на высокий подоконник, чтобы обеспечить себе обзор получше.

То, что она поначалу приняла за дверь, оказалось проёмом в стене, за которым находилась каменная лестница. Словно парализованные, люди толпились вокруг человека, развалившегося на нижних ступеньках лестницы. Он лежал на спине, туловище его находилось на улице. Это был молодой человек едва ли старше её самой, легко одетый. Два пальца на руке расходились под неестественным углом, как будто он упал и расплющил их. Снег вокруг головы пропитался кровью и стал похож на красный ореол. Снежинки ложились на лицо и на широко раскрытые глаза, но от этого они не закрывались. Его глаза продолжали неласково смотреть вверх, на дикие пляски северного сияния над крышами домов. На шее трупа виднелась открытая рана.

Его кто-то укусил. Выгрыз кусок.

Где Броддмар?

Пара одетых в чёрное городских стражей старалась удержать толпу на расстоянии от тела и делала вид, что не слышит вопросов собравшихся. Кто-то сказал, что ждут Стражу врат и Кровопускателя, но, вполне вероятно, убийство совершил не больной волчьей хворью. Казалось, говоривший и сам не слишком верил в свои слова. Люди стояли рядом со своими дверьми и были готовы скрыться за ними при первом признаке опасности.

Юва обратила внимание на кошку, которая спускалась вниз по лестнице. Она переступила через руку погибшего, как будто через камень на своём пути, и направилась дальше вдоль стены. У перекрёстка дальше по улице она резко замерла, выгнула спину и стремглав умчалась.

Броддмар… Он пошёл в обход.

Броддмар шагал и вёл на поводке волка. Он смотрел прямо на неё, как будто долго следил за ней из тени. Щёки Ювы залились румянцем стыда и злости. Она ответила ему таким же прямым взглядом, поскольку погибший дал ей право поступить так.

Видишь? Люди гибнут! Ты не можешь отказываться от моей помощи!

Она добавила суровости во взгляд. Надо показать Броддмару, что она не боится ни смерти, ни крови. У неё хватит сил стать кровопускательницей. Красной охотницей. Она сомневалась, что произведёт на него большое впечатление, но – как знать.

Едва заметив красного охотника, толпа расступилась и вжалась в стены домов, включая тех, кто стоял прямо под Ювой. Даже городские стражи отступили на пару шагов. Кого они боятся больше: волка или красного охотника?

Броддмар подвёл Скарра к трупу. Шерсть на загривке волка вздыбилась ещё до того, как он принюхался. Он наморщил нос и зарычал. Промчавшийся по толпе шёпот подтвердил: все поняли, что это значит.

Юва услышала, как какая-то женщина пробормотала, что погибшему стоило бы сходить к чтицам крови, тогда, возможно, он бы уцелел. Мужчина рядом с ней ответил, что неплохо было бы прочитать кровь каждого горожанина, причём бесплатно, чтобы люди знали, откуда ждать нападения.

Юва не могла злиться. Судьба, которой так боялись люди, больше не была плодом фантазии, она лежала на снегу перед ними и истекала кровью. Они готовы платить чтицам крови за то, чтобы избежать встречи с этим случайным и непостижимым злом. Если бы она верила в способности чтиц, разве не отдала бы что угодно за уверенность в том, что в следующий раз на месте погибшего будет не она?

Потом появились Стражи врат. Многочисленные. Их было легко узнать по знаку на груди. Круг Наклы. Круг из шестнадцати белых точек. Они привели лошадь с чёрной труповозкой, которая едва протиснулась в переулок. Ни у кого не осталось ни тени сомнений, что убийство – дело рук больного волчьей хворью. Старший стражник поговорил с Броддмаром, другие прикрыли труп одеялом и положили в повозку. Его конечности были ещё гибкими – наверняка он недолго пролежал на улице.

Очевидцы происходящего казались парализованными, но никто из них не протестовал и не плакал. Возможно, погибший жил один? А может, это был преступник или бродяга? Юва надеялась, что это не так. Его судьба печальна, даже если его не принесут в жертву камням, не разбавят волчью кровь его кровью, ценной не больше, чем вода в супе.

Женщина из Стражи врат со впалыми щеками и мёртвым взглядом обошла зевак и поговорила с ними. Она произносила заученную ложь о том, что в Наклаве больше нет больных волчьей хворью и что не стоит доверять сплетням, и просила всех назвать своё имя и рассказать, что они видели.

Юва поняла, что пора убираться, или придётся объяснять, кто она, в присутствии всех этих людей. Она стала оглядываться в поисках пути отступления и заметила мужчину, уходившего из толпы. Он бросил взгляд через плечо на труповозку. Мелькнуло испуганное бледное лицо, каштановые волосы выбились из-под слишком тонкого капюшона.

Рюген?!

Злость сдула потрясение от вида крови и смерти. Да, чёрт возьми, это Рюген! Она целый год его не видела! С тех самых пор, как он сбежал с её деньгами. Юва слезла с подоконника и стала локтями расталкивать толпу, чтобы догнать Рюгена. Игра с Броддмаром в любом случае проиграна, он видел её, и бесполезно думать, что она сможет и дальше шпионить за ним.

– Эй, девочка! – мужчина из Стражи врат крепко схватил её за руку. – Это Наклав, здесь нельзя носить оружие! Ты кто?

– Я лицензированная охотница! – ответила Юва, вытягивая шею, но Рюген уже испарился.

Страж насмешливо захохотал.

– У тебя есть лицензия на охоту?

Юва стиснула зубы, чтобы не ляпнуть ничего такого, о чём она пожалеет. Этот придурок позволил Рюгену уйти и отнял у неё шанс вернуть сорок рун. Она открыла поясную сумку и вынула покрытый воском футляр с охотничьей лицензией. Страж вырвал её из рук Ювы и принялся изучать.

– Ты это украла? Ты ещё слишком мала для охотничьей лицензии.

– Да, – ответила Юва. – Я начала охотиться совсем маленькой. Это было три года назад.

По выражению его лица Юва поняла, что язвительность – не лучший способ общения. Другие стражи уже начали прислушиваться к допросу, и у Ювы появилось неприятное ощущение, что она попала под подозрение.

– Я унаследовала ремесло от своего отца, – добавила она. – Я только что пришла сюда, поэтому ничего не видела.

Судя по всему, она не убедила стража. Он разглядывал её лицензию так, словно искал, к чему бы придраться.

– Юва Саннсэйр? Это ты?

У неё за спиной раздался шёпот. Она слышала, как её имя передаётся из уст в уста.

Какая-то женщина сделала шаг в её сторону.

– Ты из Саннсэйров? Из Саннсэйров, что сидят в Ведовской гильдии? Разве чтицы крови не должны защищать нас от вот этого?

Другие кивали и одобрительно перешёптывались.

Юва ясно поняла, что ей нельзя терять время. Она выхватила охотничью лицензию из рук стража и стала оглядываться по сторонам в поисках Броддмара, но тот уже ушёл. Толпа относилась к ней прохладно, но Юва не думала, что кто-нибудь тронет её. Вот единственная польза от принадлежности к семье Саннсэйр – никто не решится навредить чтице крови. Но надо убираться отсюда.

Труповозка перегораживала один конец улицы, толпа – другой. Западня. Мужчина, который раньше говорил, что всю кровь надо прочитать бесплатно, схватил её за руку.

– Дорогая… Сначала проверь нас! Чего нам ждать? Мы пострадаем?

– Почему вы не читаете всех подряд, чтобы мы знали, кто умрёт? – спросил другой.

Юва рассмеялась бы, если бы ситуация не была такой невесёлой. Она на мгновение задумалась, не подыграть ли им. Прочитать у всех кровь и сказать, что они в безопасности; но даже от одной мысли ей стало дурно. Она сделала предсказание лишь однажды в своей жизни. И касалось оно отца.

Больше никогда.

Юва сглотнула. Убрала охотничью лицензию в сумку и нащупала в ней льняной мешочек с волчьими зубами. Юва ухватилась за них, как за спасательную соломинку, и швырнула зубы на землю.

– У меня есть волчьи зубы! – произнесла она и отступила в сторону.

Через мгновение все бросились на землю, как дикие звери. Они толкались, пытаясь схватить зубы. Стражи врат кричали и бросались на тех, кто бросался на других. Юва понеслась прочь от этого хаоса.

Сердце колотилось в груди, глаза холодило от слёз. Она проклинала весь город. Проклинала чтиц крови и всё, во что они заставляли верить. Проклинала хренова вруна и мерзавца Рюгена и Броддмара, который отказывал ей в праве приносить пользу. И она проклинала саму себя за то, что только что лишилась волчьих зубов, за которые уже заплатила Эстер.

Колени подкашивались, и она чуть не грохнулась на уличной лестнице, а потом забилась в нишу под башней, чтобы восстановить дыхание. Юва закрыла глаза. Она видела лишь взгляд мертвеца, причём так ясно, словно он до сих пор таращился на неё. Ей сделалось плохо не от крови и не от раны на его горле. Он лежал, совсем беспомощный, а снег падал ему в глаза.

В своём воображении она представляла, как его зрачки сужаются и исчезают, а глаза становятся белыми, как мел, и такими живыми, какими отродясь не были.