Цитаты из книг автора «Симона Мацлиах-Ханох»

Я», в результате которого в душе мог бы родиться добрый охотник – жизнеутверждающие силы, способствующие рождению заново. Жизнь с волком изнуряет, требует постоянного напряжения, и те, у кого не хватает сил удержаться, падают прямо волку в пасть, а оттуда – в зловонную утробу, в чужой ад, во внутренний мир кровожадного хищника.

Жизнь женщин, отдающих предпочтение волкам в человечьем облике, напоминает жизнь на вершине вулкана: она полна острых ощущений, ведь никто не может в точности предвидеть, когда волк оскалит свою зияющую пасть. Эта бурлящая адреналином жизнь как раз-таки и не оставляет места процессу погружения в глу

в себе большую опасность: живое воплощение внутреннего хищника может нанести тяжелую рану, но без того укрепляющего, придающего стойкость эффекта, который наблюдается при погружении в подсознание и при встрече с притаившимся там хищным началом. Внешний хищник лишает нас сил и заглушает малейшие попытки внутреннего диалога.

Бруно Беттельгейм в его книге «Оч

Очарование волшебных сказок» [54]

Подобно шекспировским ведьмам, поджидающим Макбета на распутье, встречают нас на жизненных перекрестках старые женщины-регулировщицы, выбирающиеся из глубин нашего подсознания, чтобы обозначить резкий поворот – место перемен, иногда тяжелых, связанных с потерями, но и несущих в себе обновление, рост и познание; они дарят жизненно необходимые знания своим под

Она достаточно стара, чтобы знать, что ни сочувствие, ни жалость не помогут Красной Шапочке благополучно преодолеть путь становления женщиной. Она живет там достаточно долго, чтобы завязать тесное знакомство с инстинктивными силами, населяющими густую чащу подсознания. Ее избушка – это «женская половина», «женский шатер», до которого должна добраться Красная Шапочка, чтобы приобщиться к древнему матриа

Масса женщин рожают – и бегут, кормят – и бегут, играют в «ку-ку» на ковре – и бегут, берут детей на площадку, отводят на занятия кружка, читают книжку, готовят ужин, купают, желают спокойной ночи – и все это время бегут и бегут. Они сбегают через окно – бегут, плача и спотыкаясь, вдыхая пьянящий воздух лугов; они сбегают через трубу – верхом на метле, уносясь с диким криком в черную бесконечную высь; они

Возможно, что у многих женщин из поколения Адриенны Рич, поколения наших матерей, не оставалось ничего другого (а возможно, и многим из нас не остается ничего другого), как запрятать подальше на чердак чувства любви к своим детям и просто бежать, захватив по пути случайные обрывки своего «Я», как человек, спасающийся от огня, хватает на бегу все, что попадет ему под руку: потрепанного мишку, дневник с объяснением в любви к какому-то давно забытому соседскому мальчишке, несусветно дорогую блузку, которую так ни разу и не надели… Иногда наша депрессия – это единственный «аварийный выход» из нагромождения вынужденных обязанностей (ча

«Дети причиняют мне самые изысканные страдания из тех, что я когда-либо переживала, – пишет Рич в своем дневнике. – …Я их люблю. Но именно в этой силе и необходимости любви и заключается страдание» . В своей книге она описывает узкий, ограниченный и обособленный мир матери и ребенка в западном обществе, где мать проводит часы, а иногда дни и недели (в непогоду, во время простуды или просто из-за унылого настроения) без общения с каким-либо взрослым человеком, кроме своего мужа, который вправе появляться у семейного очага, когда ему заблагорассудится, и так же покидать его, захлопнув за собой двери в большой и многоцветный мир. «Взлетать на