Цитаты из книги «Непрописные истины воспитания. Избранные статьи»

Сиюминутная, свежая правда злободневна, зла. Она содержит в себе элемент уничтожения, она отрицает вчерашнюю правду. А все, что содержит в себе зло, даже и необходимое, то, может быть, и правда, но не та она, чтобы поднять ею ребенка.

Смысл жизни в самом общем виде и состоит в том, что человек превращает идеальную правду в идеальную справедливость. Когда мы, воспитывая детей, поступаем с ними по правде, то есть справедливо, идеальная правда становится содержанием совести ребенка. Он постепенно становится совестливым человеком, и с ним можно иметь дело. Воспитывать бессовестного нельзя, не получается.

Когда люди добиваются правды, это значит, что они хотят быть людьми и чувствовать себя людьми. Любое унижение человеческого достоинства – и ложь, и зло одновременно.

лжи, поступайте щепетильно, справедливо по отношению к нему, и все будет хорошо. Справедливость – поступок по правде, с-правдой. Поступая справедливо, мы не торгуемся с детьми: «Ах, ты так со мной? Тогда и я так». Мы соотносимся не с детским поведением, а с правдой

Хотите вырастить честного человека? Хотите вырастить порядочного? Не говорите ему о правде, не изобличайте его во

Дети могут жить в беде, без ухода, полуголодными и грязными, но без справедливости они буквально задыхаются.

За справедливость прощают все, это человеческое качество номер один.

Кто не знает, кто не чувствует правды, кто не стремится душой к правде, тот не может хорошо воспитать детей, и нет исключения из этого довольно сурового закона

В сущности, как мало нужно для хорошего воспитания! Надо лишь понять, что нет двух отношений к ребенку, человеческого и педагогического. Есть одно, одно и только одно: человеческое.

Каждое утро повторяю как молитву, взываю к тому лучшему, что есть во мне: «Мне послан ребенок; это дорогой мой гость; я благодарен ему за то, что он есть. Он так же призван к жизни, как и я, это нас объединяет – мы живые люди. Он такой же, как и я, он – человек, и не будущий человек, а сегодняшний, и потому он другой, как и все люди; я его принимаю, как всякого другого человека. Я принимаю ребенка… Я принимаю его, я охраняю его детство, я понимаю, терплю, принимаю, прощаю. Я не применяю силу к нему, не угнетаю его своей силой, потому что я его люблю. Я люблю его, и я благодарен ему за то, что он есть, и за то, что я могу его любить, и тем самым я возвышаюсь в духе своем».