гораздо легче получить большой грант на изучение чего-нибудь необычного в экзотических местах, нежели искусства в Италии или английской филологии в Англии.
Потом он откинется на спинку кресла, соединит «домиком» кончики пальцев и объяснит мне, почему я не сплю, не могу читать и есть и почему все, что делают люди, кажется таким глупым, ведь в конце концов все они умирают.
А потом, думала я, он мне поможет, шаг за шагом, вновь стать собой.
Я возненавидела его в ту же секунду, как вошла в его кабинет. Я-то представляла себе доброго, некрасивого и наделенного интуицией человека, который взглянет на меня и ободрительно произнесет: «Так, так!» – словно видит что-то, чего не вижу я. А потом я подберу слова, чтобы рассказать ему, почему я так напугана, словно меня все дальше и дальше заталкивают в черный герметичный мешок, откуда уже не выбраться.