300 лет назад

Заходящее солнце золотило каменные вершины Драконьей горы. Рубиново-красный горизонт разливал закатный багрянец на всю округу. Он мягко тонул в зеркальных водах Змееозера, оседал на белых шапках льдистых вершин, отражался в глазах цвета чернёного серебра, окрашивая их в оттенок крови.

Но не только закат был повинен сегодня в ярко-алых пятнах, заполнивших собой всю смотровую площадку резиденции драконьих королей.

– Ты сама виновата, Аллегрион! – говорил со злостью удивительно знакомый мужчина. Его чёрные, как ночь, волосы развевались на холодном ветру, странная пластинчатая рубашка раскрылась, обнажив мощную грудь.

Сдавленный смех сорвался с уст лежащей на камнях девушки. Её золотые волосы разметались и запутались, лицо было болезненно бледно.

– Ничего другого я от тебя и не ожидала, – слабо проговорила она почти с ненавистью. – Ты предал свой народ уже давно.

– Это ты предала его сегодня, – резко ответил мужчина, и мука исказила его гневное лицо. – И поплатилась за это. Только скоро нам всем придётся отвечать за твою глупость.

– Я и не рассчитывала на жалость, – закашлялась девушка, почувствовав на губах вкус металла. Из груди вырвался стон.

Она положила дрожащую руку на маленькую рану в животе, откуда, не останавливаясь, шла кровь.

– И правильно делала, – сказал мужчина, сев рядом.

Его смуглые руки были окрашены липким багрянцем, а в ладонях он держал чёрный кинжал.

– Ты не заслужила жалость. Из тебя вышла плохая королева, – жестоко сказал он, глядя на последний закат в жизни своей жены.

– А ты всегда был слишком слаб, чтобы быть хорошим королём, – ответила Аллегрион, ничуть не обидевшись. Силы стремительно утекали из её тела.

Мужчина хмыкнул.

– Ты должна была понимать, что рано или поздно все закончится именно так, – ответил он, с презрением бросив оружие к ногам золотоволосой правительницы.

И девушка секунду молчала. А затем зло улыбнулась, проговорив:

– Я умру спокойно, зная, что всю оставшуюся жизнь тебя будет мучить совесть. Ведь, не смотря ни на что, Вайларион Чёрная Смерть никогда не сможет забыть, что кровь королевы на его руках.

Мужчина посмотрел на свои ладони, окрашенные в красный, и сжал пальцы в кулак.

– Пожалуй, на этот раз ты права, – чуть тише ответил он. И девушка рядом через силу засмеялась.

– Значит, мой сон будет спокоен, – прошептала она. – Спокоен…

Глава 2. Лотос, Настурция, Шейна

Я проснулась в холодном поту. Голова была тяжёлая, как чугун, во рту до сих пор чувствовался металлический привкус крови. Рука сама опустилась вниз. Туда, откуда во сне тонкой, но сильной струёй лилась кровь. Пошевелила пальцами, отгоняя настойчивое ощущение отвратительной пугающей липкости.

Глубоко вздохнула. Это был уже не тот золотой свет, к которому я привыкла. Сны, преследовавшие меня прежде, были похожи на разговор со старым другом. Теперь они превратились в болезненно-живые воспоминания. Словно все это происходило со мной. И означать это могло лишь одно – я вижу события из жизни королевы драконов. И сегодня я видела её смерть.

Пугающая реалистичность видения до сих пор заставляла моё сердце биться быстрее. Мне было страшно.

Неужели король драконов убил собственную жену? Похоже на то. Но что-то во всем этом ужасало меня даже больше, чем насильственная смерть Аллегрион Златопламенной. И, немного подумав, я поняла: это имя короля драконов. Вайларион Чёрная Смерть.

Какое странное совпадение с именем коменданта крепости. С именем моего Вайлара.

Но я точно помню, что во сне король драконов имел совсем иную внешность. У него не было тонких аккуратных стрел бакенбардов, линия губ была не столь прямой и мягкой, на носу возвышалась небольшая горбинка, брови казались гуще и темнее…

И я абсолютно уверена, что мой мужчина никак не может оказаться драконом. Уж я бы заметила!

Да и сам Вайлар рассказывал мне, что его предок убил последнего дракона. За что их род и получил имя “Таркон”. То есть “Убийца драконов”.

Но почему тогда у меня в груди теперь шевелится такой странный, назойливый жучок сомнения?..

Потянулась на своей почти королевской кровати и встала. Ноги держали не очень хорошо, и общая слабость в теле немного напрягала. Но я списала это все на последствия дурного сна.

Теперь я постоянно проживала в покоях моего коменданта. Скрываться уже не было смысла. Все вокруг знали о наших отношениях. И, как ни странно, уже никто не был против. Никто не смотрел на меня искоса, даже когда я поворачивалась спиной. А уж тяжёлые взгляды с некоторых пор я стала прекрасно чувствовать.

Но после инцидента за стенами Чертога ни одна живая душа не позволяла себе даже подумать обо мне плохо. Уж не знаю, с чем это связано. Возможно, с тем, что я смогла свободно покинуть стены крепости. А значит, что, как маг, я потенциально сильнее всех остальных заключённых. Но, возможно, это было связано с тем, что в самих рядах “костей” оказалось так много предателей. Да, номинально, предатель был всего один. Но казалось-то, что, как минимум двое – Шейна и Эмира. Да и Сандро с его товарищами, так хорошо дружившие с девчонками, не остались без подозрения.

И теперь все они делали примерный вид, доказывая свою непричастность.

Кроме Эмиры, конечно. Её бросили в эргастул без магии и еды на две недели. А потом, чудом выжившую, переселили в нижние камеры Чертога, где она должна будет отбывать наказание до конца дней.

Было ли мне её жалко? Пожалуй, что – нет.

Я вообще последнее время стала гораздо более… жестокой? Не знаю, может быть. Но решения я принимала быстрее, муками совести мучилась крайне редко, а наслаждалась жизнью сильнее. Мой мир словно с каждой секундой становился ярче. И я не могла не связывать все это с духом дракона внутри. Да, Вайлар просил никогда не обращаться к нему, не идти на золотой свет и не пытаться слиться с Аллегрион. О том же просил и погибший Астер. Но я и не пыталась сделать что-либо из указанного. Однако с каждым днём мои ощущения немного менялись, а сны о жизни мёртвой королевы вообще не спрашивали моего мнения. Они просто являлись.

О погибшем оборотне я старалась не думать. Да, мягкой поступью волка он прокрался ко мне в душу, напоминая о себе болезненными вспышками в моей памяти. Иногда я словно видела во тьме его жёлтые глаза, а иногда слышала сдавленный, немного лающий звериный смех. Добрый смех. Я винила себя в его гибели. Но другая моя половина настойчиво подсказывала, что так сложилась судьба в тот самый миг, когда его команда решила сделать из меня лича.

Я также не вспоминала о всей его банде, которая вообще-то совсем не заслужила смерть. Правда, у Вайлара на этот счёт было совсем другое мнение. Каждый раз, как он вспоминал, ЧТО они хотели сделать со мной, его челюсти сжимались от гнева, а глаза опасно вспыхивали.

Вообще, он старался не говорить о них вовсе. И каждый раз, как мне хотелось завести эту тему, он отворачивался, а его настроение стремительно портилось. Я не знала, с чем это связать, и все это рождало холодное промозглое чувство в груди.

Я умылась, заплела в косу свои длинные пышные волосы, ставшие совсем светлыми, и вышла из комнаты в коридор Чертога. Покои Вайлара располагались на верхних этажах отдельной башни. Здесь совсем не было камер заключённых, но глубоко ниже жили охранники, повара, уборщики и прочая обслуга. А прямо под комнатами коменданта располагался этаж, где каждый год останавливался на ночлег сам господарь. Одна ночь, ночь Кровавой луны, когда он втайне от своей жены покидал дворец, чтобы навестить сына-вампира. И никто в целом свете, кроме нескольких посвящённых, не знал об этом. Предполагалось, что не знаю и я. Но я знала. И не забывала ни на минуту. Но пока мне не пришла в голову та светлая идея, которая помогла бы как-то изменить эту ситуацию. Господарь уничтожит Вайлара, если ребёнка выпустить. И никакие силы мага пятого уровня не спасут моего коменданта от рыцарей Серебряных клинков. Они хоть и не великие волшебники, но ни один человек не выстоит против армии колдунов. Даже, если этот человек – Вайлар Таркон.

Поэтому мальчика вызволить было невозможно. Да и что делать с ним потом? С неуправляемым вампиром, не способным сдержать животный голод? Вот и получается, что, как бы это ни было жестоко – держать малыша в камере, другого способа сохранить ему жизнь – нет.

Тёмный коридор встретил меня молчаливой прохладой. Мягкий ковёр заглушал шаги. Я спускалась по лестнице, намереваясь выйти прогуляться, как вдруг почувствовала этажом ниже чьё-то скрытое присутствие. Это было странное ощущение, тишина будто начала резать слух, а пустой, чуть влажный запах камня смещался с ароматом адреналина. Откуда я знаю запах адреналина? От Аллегрион Златопламенной. Один из подарков её скрытых, изредка всплывающих воспоминаний.

Нырнула за поворот лестницы, прокралась чуть дальше, и прислушалась. Во мраке коридора разносился шёпот двух голосов.

– А мне нравится эта отметка, – говорила женщина настолько тихо, что я почти угадывала её слова.

– Правда? – переспросил мужчина сдавлено.

– Очень, – прошептала она, и на миг все стихло. Только еле заметное шуршание доносилось эхом каменных стен. А потом женщина продолжила: – Она будто стала твоим символом. Только твоим знаком отличия…

– Для мужчин цветок – не самый подходящий знак, – ответил кто-то, чей голос с каждой секундой становился все более знаком.

– Неправда, – ответила женщина. – Я от него в восторге…

А потом раздался тяжёлый хриплый выдох. И я вдруг поняла, кто стоит там, за поворотом.

– Значит, мне стоит поблагодарить Сандро за такой подарок? – усмехнулся голос, в котором я узнала Лота.

– Обязательно поблагодаришь, но немного позже, – ответила ни кто иная, как Настурция Джармуш.

Кажется, я подслушивала чью-то интимную сцену. Стало неловко и… смешно. Похоже, королеву драконов это забавляло. Мне жутко хотелось поскорее уйти, но ноги как будто приросли к полу. Вторая моя половина жаждала послушать ещё. Более того, она хотела и посмотреть!

Я осторожно сделала шаг и заглянула за угол.

Высокая широкоплечая фигура Лотоса стояла у стены. Рядом к его обнажённому торсу прижималась древняя вампирша. И почему-то сейчас её обычно такая сильная и несгибаемая фигура выглядела мягкой и нежной, как молодой стебелёк, обвиваюшийся вокруг моего друга. Она поглаживала пальцами красный шрам в виде лотоса на груди парня. А потом склонилась к нему и провела по коже языком.

Лот поднял руки, обхватывая леди за талию и зарываясь в её распущенном шоколаде волос. Я слышала, как потяжелело его дыхание, когда он притянул её ближе и коснулся голодным поцелуем ярко-алого рта.

Довольный полувыдох-полустон вырвался из её губ, во тьме блеснули кровью чёрные глаза. А я словно кожей ощутила её жажду, смешанную с возбуждением. Меня бросило в жар, будто это я стояла там, рядом с Лотом. И будто это я хотела этого мужчину…

– Твой запах сводит меня с ума, – прошептала она, прикрывая алые глаза, которые никак не хотели становиться вновь чёрными.

– Так давай… – ответил хриплым голосом он, убрав с шеи распущенные белые волосы и склонив голову.

Настурция задышала тяжело и быстро, не имея сил отвернуться от пульсирующей вены на светлой коже.

Я почти физически чувствовала, как она впадает в неконтролируемое состояние животной страсти. Голодной, дикой, опасной. Я ощущала её предвкушение, и рот сам собой приоткрылся, когда в темноте блеснули острые белые клыки…

– Доброго утра! – как можно бодрее сказала я, выходя из своей засады, одновременно пытаясь отогнать налёт наваждения, в котором моё тело ощущало себя вампиром.

Настурция тут же отошла на шаг от моего друга, сложила руки за спиной и выпрямилась. Её глаза мгновенно стали чёрными, а любой намёк на клыки исчез.

Только Лотос все ещё дышал тяжело, и глаза его влажно блестели от возбуждения.

И мне отчего-то все это казалось крайне забавным.

“Две испуганных уточки…” – пронеслась в голове мысль, а я еле подавила ухмылку. Похоже, Аллегрион была та ещё шутница! Но в данном случае я была с ней солидарна: глядеть, как её Благородие помощница коменданта будет завтракать моим другом, совершенно не хотелось.

– Доброго утра, леди Фати, – бесцветно отчеканила госпожа Джармуш. Вот это выдержка! Я неосознанно испытала к вампирше прилив уважения.

– Привет, – сказал Лот, потихоньку приходя в себя. – Ты что тут делаешь?

– Да вот, шла прогуляться, а тут вы. Не составите мне компанию? – мило улыбнулась я.

Помощница коменданта спокойно вздохнула и отрицательно покачала головой.

– Боюсь, я вынуждена отказаться. Прошу простить, меня ждут дела.

Кивнула Лоту, мне и исчезла на лестнице.

– Умеешь ты найти момент, – сказал мужчина, как мне показалось, сдерживая лёгкое раздражение.

– Я помешала? – невинно захлопала глазами.

Лотос поднял на меня мутный взгляд.

– Нет, конечно. Пойдём. Я тоже собирался пройтись перед завтраком.

Как только мы вышли на улицу, солнечный свет пролил на нас свои тёплые лучи, и жить стало веселее. Мой друг больше не обижался.

– Послушай, Лот, я все хотела спросить у тебя, – начала я, срывая какую-то травинку и запихивая её в рот.

– Что именно? – он уселся на поваленный древесный ствол и был готов слушать.

– За что тебя заточили в Чертог?

Неожиданно Лот грустно улыбнулся.

– А я все думал, когда ты поинтересуешься? – ответил он задумчиво. – О тебе-то теперь знает вся крепость. О том, что комендант собрался обжаловать твой приговор.

– Я не знала, что все в курсе.

– Да, на такой печати, как времяворот, мог только Таркон настоять. Тебе повезло. Господарь не любитель ссориться со жрецами.

– Я слышала, что там какая-то проблема между религией и властью, – туманно ответила я. Во все детали меня никто не посвящал.

– Жречество не позволяет использовать заклинание времяворота, поскольку, по их мнению, это оскорбляет Светлых богов. А, так как власть жрецов перед народом велика, господарю приходится считаться с их мнением. Или вступать в открытую конфронтацию. В твоём случае, Таркон убедил князя пойти на этот шаг. Уж не знаю, как.

– Понятно, – протянула я, задумчиво. – Деньги убедили нашего правителя. Как всегда, деньги. Но ты не ответил на мой вопрос.

– И правда, – кивнул Лот. – Так и быть, слушай.

Я изжевала травинку и сорвала новую.

– Ты же помнишь, что мой отец мечтал, как я пойду по его стопам и стану боевым магом?

Молча кивнула.

– Так вот, – продолжал он, а я, к своему удивлению поняла, что на его лице нет и капли прежней тоски. Как будто эта боль его больше не тревожит. – Мне было около четырнадцати, когда к нам в дом пришёл жрец Старца, чтобы официально определить мой уровень. Само собой, мой потенциал оказался почти нулевым. Как только отец понял, что его мечтам не суждено сбыться, он в тот же миг отдал меня тому самому жрецу в слуги. Избавился от неугодного отпрыска. Это был билет в один конец. Я стал как бы подмастерьем и рабом одновременно. На мне можно было ставить опыты, тестировать новые настойки или заставлять чистить нужник. Моя судьба отныне никого не волновала.

– А твоя мать? – удивилась я. – Как она отдала сына?

– Мама не могла противиться воле отца. Да и она была даже рада, что все так вышло.

– Рада? Почему?

Лот пожал плечами.

– У меня появилась постоянная работа, крыша над головой и еда. Это лучше, чем попрошайничать на дороге. А такого “бракованного” сына, как я, отец мог просто выгнать, лишив денег, фамилии и наследства.

– Твой папаша похлеще моего отчима будет, – констатировала я со вздохом.

Лотос хмыкнул.

– Это того, который тебя чуть не задушил?

Я улыбнулась.

– Мой – хотя бы не родня. А твой – родной отец.

На лицо Лота набежала тень. Я немного пожалела о слишком необдуманных словах, но друг уже посветлел.

– Да, победа за мной. Ну, так вот, я не договорил. Проработал я у жреца не один год. Много узнал, кстати. Мне был открыт доступ к книгам, свиткам, древним фолиантам. Правда старый хрыч не разрешал мне ко всему этому прикасаться, но тайком я все же читал. И в одной книге набрёл на рассказ о магических свойствах крови драконов.

– Крови драконов? – с возросшим интересом переспросила я.

– Именно, – кивнул он. – Там говорилось, что представители крылатого племени обладали удивительной, уникальной магией, которая практически текла в их огненной крови. Эта магия позволяла им безо всяких печатей различать голоса животных, подчинять себе монстров, а иногда даже управлять стихиями. Кроме того, огненная кровь делала их ненасытными в любви, сводящими с ума противоположный пол.

– Правда? – не верила я. Вот какая интересная особа теперь живёт во мне!

– Да. И именно драконья кровь стала одной из причин, почему все крылатое племя оказалось поголовно вырезано. Маг, выпивший её, на время наделялся силой дракона. Человек, страдающий от какого-либо недуга, излечивался. Если женщине в напиток подливалась хотя бы капля этой субстанции, она становилась просто ураганной любовницей.

– Звучит… ужасно, – сказала я, почувствовав, словно это мою кровь люди с восторгом пили три века назад.

– А я подумал иначе, – серьёзно посмотрел на меня парень, – когда вспомнил, что видел один флакон с головой дракона в сейфе своего господина.

Мне становилось понятно, к чему клонится эта история. Только не ясно одно.

– А как же кровь сохранилась столько лет? Ведь драконов истребили три века назад.

– На сосуде стоит малая печать остановки времени. Все драконоборцы были сильнейшими магами. И нападали они только толпой. А потом, когда дракон был повержен, как можно быстрее собирали кровь, запечатывая её колдовством.

– А потом продавали… – констатировала я. Лот кивнул.

– Становясь баснословно богатыми. И вот, найдя такое сокровище, я решил, что кровь дракона – это именно то, что мне нужно, чтобы увеличить свой ключ тиаре.

– Но ведь она поднимает уровень на время, как я поняла? – выдавила через силу, находясь под впечатлением от рассказа.

– Да, но я и не пить её собирался, – серьёзно ответил Лот.

– А что же?

– Хотел сделать переливание.

Я почувствовала, как вдруг у меня похолодели ладони. Рассказ о драконьей крови будил во мне странные эмоции.

– И?