– Меня всегда поражает, насколько ты загружена. Потому я готова втискиваться в свободные места. – Улыбка превращает ее в другого человека. Неистовый репортер становится лучшей подругой в мире. Ханна заполучила горячо желаемую частичную стипендию Святого Иосифа и долго рассказывала мне об этом колледже, пока я сама не подала туда документы. Согласие лежало в почтовом ящике, а позже оказалось вместе с отказом в стипендии на моем письменном столе, где я его еще много недель не замечала. Тогда бабушка Лив и двоюродная бабушка Мэри взяли все в свои руки, собрали деньги семьи и отправили меня сюда.

Мы в тебя верим.

Приходится сморгнуть слезы, которые постоянно наворачиваются на глаза, когда я вспоминаю о любви своей семьи. Сестра Фиби вместе с ее коллегой продали пирожные, чтобы достать мне маленький подержанный автомобиль, иначе я бы вряд ли смогла позволить себе недорогую квартиру. Ее нашла для меня двоюродная бабушка Мэри. К сожалению, квартира была закрыта из-за отравления асбестом, когда я приехала пораньше в Уайтфилд.

– Знакомый взгляд, – прерывает размышления Ханна. Подруга хватает меня за руку, которая так и лежит возле нетронутого стакана с кофе и бумажного пакета. – Ты снова убеждаешь себя, что твое обучение здесь идет наперекосяк.

Она словно вытаскивает все эти мысли из моей головы. Не будь она самым замечательным человеком в мире, ее способность насторожила бы меня.

– Но я права.

Чувствую, как глубокая темная яма, поглотившая меня после отказа в стипендии, снова открывается и затягивает.

Ханна это ощущает, быстро встает, обходит стол и садится на стул рядом со мной. Подруга берет меня за руку, сжимает ее.

– Ты со всем справишься, Кара. Фи написала обо всем черным по белому. Мы в тебя верим. Хоть мы и редко встречаемся, я тебя знаю. Уверена, ты все преодолеешь. Рада, что ты помогаешь мне в редакции.

– Это меньшее, что я могу предложить после того, как ты взяла меня к себе, – отвечаю сдавленным голосом.

– К сожалению, это продлилось недолго. – Подруга закрывает глаза. Я думаю о проклятии, которое, очевидно, на мне лежит. Моя семья смогла оплатить комнату рядом с кампусом. Она оказалась непригодной для жизни. Ханна тут же позвала меня к себе. Пока ее соседка не приехала на триместр раньше, чем планировалась. – Теперь я срочно ищу другой вариант.

– Спасибо, – искренне говорю я. – За все.

Она встает и широко улыбается.

– Мы уже потратили много твоего эксклюзивного времени, так что теперь я помогу с эклерами.

По пути Ханна хватает пакетик, игнорируя мое негодование. Я быстро забираю стаканчик, чтобы не пришлось делиться еще и ванильным макиато. Иногда Ханна хуже моей младшей сестры.

В течение дня наконец появляется Лука. Он учится на последнем курсе и, помимо Ханны, единственный постоянный сотрудник «Шепчущего». Он выглядит так, словно выпал прямо из кровати, если вообще спал.

Ханна поручает нам прошерстить социальные сети однокашников в поисках интересных историй, а сама снова берется за тайный проект. Лука отправляется за обедом. Я снова завожу разговор про Воронов:

– Почему ты так цепляешься за эту историю? Ей уже год. Так зачем…

Подруга поднимает голову.

– Просто хочу, чтобы ты держалась подальше от этих Воронов, пока… Просто держись от них подальше. – Ее голос звучит незнакомо, он изменился, а взгляд мечется, словно она не может смотреть мне в глаза. Ханна пытается подобрать слова. В уме сразу появляются нежеланные картинки. «Просто хочу, чтобы ты… держись от них подальше…» В голове снова всплывает голос Мейсона, хочется закрыть уши. Его постоянные замечания не замолкают, заглушают слова Ханны о защите информаторов. Нужно уйти прежде, чем меня догонит прошлое.

– Ты должна понять. Это горячая история. Я шеф-редактор и решаю, что будет напечатано.

– Ты должна… я… я… я… – голос Мейсона в моей голове становится лишь громче.

Ханна никогда раньше себя так не вела. Горький отрезвляющий привкус во рту становится сильнее.

– Тогда мне можно уходить. В закусочной ценят мою работу. – Я сильно сжимаю зубы, аж челюсть болит. Несмотря на это, глаза горят. Встаю, поворачиваюсь, но застываю, когда слышу, как отодвигается другой стул. Однако ничего не происходит. Хватаю куртку и убегаю, словно маленький ребенок.

* * *

Я прихожу в закусочную слишком рано. Хорошо, что захватила с собой задания по экономике. Будто предчувствовала такой вариант развития событий. Сажусь за стойку рядом со Сьюки – она моя коллега в закусочной. Тоже учится на первом курсе в Университете Уайтфилда. Раскладываю задания по экономике перед собой. Подсознание работает против меня и все выталкивает на поверхность вопрос: что не так с Ханной?

Сьюки выполняет несколько заказов, а потом становится за стойкой, наклоняется и шепчет, заговорщицки улыбаясь:

– Ужасно горячий парень спрашивает о тебе.

Из-за всей этой чепухи с экономикой и грубых слов Ханны в моей голове я не сразу понимаю, о чем она. Сьюки постоянно смотрит мне за плечо. На ее губах сияет такая улыбка, что солнце могло бы позавидовать.

– Кто это? – спрашиваю я и поворачиваюсь, чтобы понять, о ком идет речь.

Тайлер сидит за одним из столов и подмигивает мне. Когда подмигиваю я, кажется, будто что-то попало в глаз. У него же получается все не так глупо. Собираю бумаги, прошу у Сьюки чай латте и иду к Тайлеру.

– Что ты тут делаешь? Преследуешь меня?

Он испуганно смотрит, словно не понимает смысл моих слов. Потом моргает и нагло улыбается.

– Знал, что у тебя дневная смена. Просто хотел подсластить твою работу своим появлением. Но ты испортила план, придя раньше меня.

Я смеюсь. Интересно, какой у него был план? Тайлер достает из сумки книгу – красивое издание «Гордости и предубеждения», – открывает ее, откидывается назад, и со стороны кажется, что он полностью поглощен историей. Ему бы стоило пойти в театральную школу.

– Джейн Остин?

Тайлер едва смотрит на меня и с отрешенным взглядом отвечает:

– На следующей неделе феминистские дебаты. Я хочу хорошо подготовиться.

Так и хочется напомнить ему о многочисленных антифеминистских высказываниях, которые он явно выучил на своих курсах по флирту, но в этот момент раздается звонок в дверь. Словно сейчас моя смена, натягиваю на лицо улыбку и поворачиваюсь к новым гостям. Однако она тут же гаснет. В закусочную входит Ханна. Я смотрю на Тайлера, потом на Ханну, которая тут же меня замечает, и откидываюсь на спину.

Сейчас не самый удачный момент, чтобы рассказывать о дружбе с Тайлером. Последний раз мы ссорились с Ханной в детском саду.

Подруга быстро пересекает закусочную:

– Мне так жаль, Кара, – произносит она, лишь только приблизившись. – Я не хотела ссориться с тобой или изображать босса… – Остальные слова замирают на ее губах. На лице появляется шок, когда она видит, кто сидит за столиком. Рот закрывается, губы сжимаются в тонкую полоску, а потом она снова смотрит на меня. – Нам нужно поговорить наедине. Пожалуйста.

Познакомить их не удается. Тайлер закрывает «Гордость и предубеждение», прячет в сумку и, коротко бросив: «Увидимся», идет к Сьюки, чтобы отменить или оплатить свой заказ. Я раздраженно смотрю ему вслед, а Ханна садится на его место.

Ожидаю, что она снова будет извиняться за ссору, и успеваю сказать первая:

– Мне жаль по поводу случившегося, но… ты никогда раньше себя так со мной не вела!

Она выглядит сокрушенной. Однако лишь на мгновение. Потом на ее лице появляется упрек.

– Тайлер Уолш? – подруга говорит так громко, что клиенты за соседними столиками оборачиваются.

– Ты его знаешь?

– Я изучаю не только журналистику, но и политику, а еще веду газету. Как мне его не знать? Отец Уолша два года назад был послом в Греции. Теперь занимается внутренней политикой. В общем, не важно. – Она машет рукой так, что звенят шармы на браслете. – Это же не он Мистер Загадочный? – Во взгляде Ханны появляется раздражение, и я буквально вижу, как мысли бушуют в ее голове.

– Он, – отвечаю я. Мои слова звучат как извинение, хотя мне не нужно извиняться за то, с кем я дружу. Даже перед лучшей подругой.

– Слышала, Тайлер снова учится в Святом Иосифе. И конечно же из всех студентов он повстречался именно с тобой?

– Снова? – резко спрашиваю я.

Ханна медленно кивает, потом убирает прядь волос за ухо, чтобы больше ничто не стояло между ее пронизывающим взглядом и мной. Затем набирает в легкие воздуха:

– Именно это и я не хотела тебе рассказывать. То есть раньше. Я ищу материалы для статьи об исчезнувшей ученице из Воронов… – Она ждет, пока я кивну в подтверждение. – Тайлер Уолш – один из тех студентов, которые больше не пришли на лекции. Помнишь, я о них говорила?

– Что, извини? – из-за полного хаоса в голове ничто другое на ум не пришло.

– Беверли Грей и Тайлер Уолш одновременно исчезли в конце ноября. Ходят глупые слухи, будто они были парой, а его отец был против его отношений с американкой. – Судя по тому, как она закатывает глаза, Ханна не верит в такие причины. – Существуют и другие объяснения произошедшему, но ни одно из них не поможет понять, почему Тайлер вернулся, а Беверли нет. – Ханна покусывает щеку. Ее брови практически превратились в одну бесшовную линию.

– Могу у него спросить, – предлагаю я. Идея хорошая, тем более, если это поможет оторвать Ханну от статьи, в которую она так вцепилась.

Подруга в шоке смотрит на меня.

– Нет! Держись лучше подальше от Уолша. О Тайлере ходит не очень хорошая молва. А после Мейсона…

Я сглатываю. Это имя – табу. Ханна всегда называет его только лордом Волдемортом. Не рассказывала ей о Тайлере, потому что знала, она станет их сравнивать. Но я-то уже другая.

– Это не шутка, дорогая. – Ханна тянется через стол, хватает меня за руку и сжимает ее. – По сравнению с Тайлером Мейсон – сущий ангел.

– Между нами ничего нет, – наконец поясняю я, даже если мои слова звучат как оправдание. – Мне нравится проводить с ним время. – Отдергиваю руку и бешено жестикулирую. – Мы смотрим вместе фильмы, едим, смеемся. Нам весело. – Не упоминаю игривый флирт. Он не опасен. Ведь мы оба знаем – ничего серьезного за ним не скрывается. Так мне намного лучше.

Ханна натягивает на лицо суровое выражение, которое чудесным образом копирует со своей мамы.

– Это никуда не годится. Вороны, исчезновение Беверли и Тайлера… другие выбывшие студенты. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Кара.

– Я могу о себе позаботиться. Ты всего на год старше, не на двадцать.

– Только я мудра, словно сорокалетняя женщина. По крайней мере. – Она одаривает широкой улыбкой и морщит носик – это ее тайное оружие, чтобы рассмешить меня. Внезапно кто-то подходит к нашему столу.

– Начинается твоя смена, – извиняется Сьюки. – Я бы подменила тебя, но мне нужно на встречу с учебной группой.

Мой взгляд перескакивает на большие часы на стене. Просто поразительно, как быстро пролетело время.

– Прости, не смотрела на часы. Уже иду.

Сьюки кивает и уходит, а я прощаюсь с Ханной, собираю свои вещи, отношу их в заднюю комнату. Там же надеваю фартук и принимаюсь за работу.